Дин Кунц - Лицо в зеркале Страница 16

Дождь барабанил по стеклу, пронизывающий ветер что-то рисовал на нем водой.

— Похоже, там холодно, — заметил Рисковый.

Этан именно об этом и думал.

Глава 11

В дождевике и сапогах, в тех же джинсах и свитере, что и раньше, сидя за рулем серебристого «БМВ», Корки Лапута едва мог пошевелиться, словно на нем была тяжелая и сковывающая движения шуба.

Хотя рубашку он застегнул не до самого верха, злость распирала горло, и казалось, что он запихнул свою шестнадцатидюймовую шею в пятнадцатидюймовый воротник.

Ему хотелось поехать в Западный Голливуд и убить Райнерда.

Такие импульсы, естественно, следовало подавлять. Пусть он и мечтал ввергнуть общество в беззаконный хаос, из которого поднялся бы новый мир, законы, запрещающие убийство, пока еще действовали. Мало того, их нарушение каралось.

Корки был революционером, но не мучеником.

Он осознавал необходимость соблюдения баланса между радикальными действиями и терпением.

Признавал существование границ анархической ярости.

Чтобы успокоиться, съел шоколадный батончик.

Наперекор утверждениям медицины, как продажной, обуянной жадностью западной, так и претендующей на духовность восточной, очищенный сахар не прибавлял Корки энергии. Наоборот, успокаивал.

Очень старые люди, нервы которых основательно потрепало как самой жизнью, так и разочарованиями, принесенными ею, давно знали об успокаивающем эффекте избытка сахара. Чем дальше уплывала возможность реализации надежд и грез, тем большую роль в их диете играло мороженое, поглощаемое квартами, пирожные с кремом, которые покупались большими коробками, и шоколад в самых различных видах, плитки, конфеты, фигурки.

В последние годы своей жизни его мать села на иглу мороженого. Ела его на завтрак, обед и ужин. Ела большущими стаканами из вощеной бумаги, огромными пластиковыми контейнерами.

Съеденного ею мороженого с лихвой хватило бы для того, чтобы забить холестериновыми бляшками артериальную систему, протянувшуюся от Калифорнии до Луны. Какое-то время Корки думал, что родительница придумала новый способ покончить жизнь самоубийством.

Но вместо того, чтобы довести себя до обширного инфаркта, мать становилась здоровее и здоровее. У нее заметно улучшился цвет лица, ярко заблестели глаза, чего не было даже в молодости.

Галлоны и баррели «Шоколадно-мятного безумия», «Орехово-шоколадной фантазии», «Кленово-ореховой радости» и десятков других сортов мороженого, похоже, заставили пойти в обратную сторону ее биологические часы.

И он начал подозревать, что мать нашла ключ к бессмертию для уникального обмена веществ своего организма: молочный жир. Поэтому Корки ее убил.

Если бы она согласилась при жизни поделиться с ним своими деньгами, он бы позволил ей жить. Он-то жадностью не отличался.

Она же не верила ни в щедрость, ни даже в родительскую ответственность. И плевать хотела на его благополучие, на его потребности. Он даже склонялся к мысли, что со временем она просто вычеркнет его из завещания и оставит на бобах, только потому, что такое деяние доставило бы ей удовольствие.

В свое время мать была университетским профессором экономики и специализировалась на экономических моделях Маркса и факультетских интригах.

Она свято верила в праведность зависти и силу ненависти. Когда время доказало ее неправоту, она не отказалась от постулатов своей веры, но заменила их мороженым.

Корки не испытывал ненависти к матери. Он ни к кому не испытывал ненависти.

И никому не завидовал.

Убедившись, что эти боги подвели мать, он отверг их обоих. Не хотел коротать старость без душевного покоя, зато с любимым сортом кокосового мороженого.

Четырьмя годами раньше он нанес ей тайный визит с намерением быстро и милосердно удушить подушкой во сне, но вместо этого забил до смерти каминной кочергой, словно начала историю Энн Тайлер в своем ироничном стиле, а заканчивал Норман Майлер с его неистовостью.

Пусть и не спланированное заранее, использование кочерги оказало на Корки самое благотворное воздействие. И не то чтобы он получал удовольствие от насилия. Отнюдь.

В решении убить мать было столько же эмоций, что и в решении купить акции той или иной корпорации из числа голубых фишек, а само убийство он исполнил с хладнокровной эффективностью, столь необходимой для игры на фондовом рынке.

Будучи экономистом, мать, безусловно, его бы поняла.

Он обеспечил себе железное алиби. И получил полагающееся по завещанию. Жизнь продолжалась. Во всяком случае, для него.

И теперь, доев шоколадный батончик, он заметно успокоился, спасибо сахару и шоколаду.

Он по-прежнему хотел убить Райнерда, но неблагоразумное импульсивное желание сделать это незамедлительно ушло. Теперь он понимал, что убийство необходимо тщательно спланировать.

И на этот раз, составив план, он намеревался скрупулезно ему следовать. Знал, подушка не станет кочергой.

Заметив, что вода с желтого дождевика натекла на сиденье, он вздохнул, но оставил все, как есть. Убежденных анархистов вода на обивке сидений не волнует.

И потом, ему хватало забот с Райнердом. По возрасту и внешне давно став мужчиной, в душе Рольф оставался подростком, вот и на этот раз не смог устоять перед искушением лично привезти шестую коробку. Искал острых ощущений.

Этот болван думал, что камер наблюдения по периметру поместья не существует, если он не может их заметить.

«А планет Солнечной системы не существует потому, что мы не видим их на небе?» — спросил его Корки.

И когда Этан Трумэн, глава службы безопасности Манхейма, позвонил в дверь, Райнерд обалдел от неожиданности. И по собственному признанию, повел себя подозрительно.

Сминая обертку от шоколадного батончика и засовывая ее в мешок для мусора, Корки сожалел, что не может вот так же легко отделаться от Райнерда.

Внезапно дождь полил сильнее. Водяные потоки принялись сшибать желуди с дуба, под которым припарковался Корки. Они забарабанили по крыше, наверняка оставляя следы на краске, отскакивали от лобовою стекла, не в силах его разбить.

Он понял, что не может и дальше сидеть здесь, планируя избавление от Райнерда, под обстрелом желудей. Более того, могла обломиться и ветвь весом в добрую тысячу фунтов, освободив его от всех тревог. Он мог продолжать реализовывать намеченное на день и параллельно строить планы убийства.

Корки проехал несколько миль до популярного у местного населения торгового центра и припарковался в подземном гараже.

Вышел из «БМВ», снял дождевик и шляпу из клеенки, бросил на пол у заднего сиденья. Надел твидовый пиджак спортивного покроя, который идеально сочетался с джинсами и свитером.

Из подземелья лифт вознес его на самый верхний из этажей, занятых магазинами, ресторанами, центрами развлечений. Туда, где находился зал игровых автоматов.

По случаю каникул, вокруг них толпились школьники. В основном не старше четырнадцати лет.

Машины пикали, звенели, пищали, свистели, трещали, гремели, визжали, кричали, ревели, как форсированные двигатели, из них доносилась варварская музыка, вопли жертв, они мигали, вспыхивали, переливались всеми возможными цветами, радостно заглатывая четвертаки и доллары.

Неспешно прогуливаясь между автоматами, Корки раздавал подросткам наркотики.

В каждом из маленьких пластиковых пакетиков лежало по восемь таблеток «экстази». Под наклейкой с надписями: «БЕСПЛАТНЫЕ X» и «ПРОСТО ПОМНИ, КТО ТВОЙ ДРУГ».

Он прикидывался продавцом наркотиков, расширяющим свой бизнес. На самом же деле никогда больше не собирался встречаться с этими паршивцами.

Некоторые подростки брали пакетики, думая, что это круто.

Другие не выказывали интереса. Из тех, кто отказывался, ни один не сделал попытки заложить его: никому не нравится быть доносчиком.

Несколько раз Корки просто совал пакетик в карман куртки подростка, без его ведома. Пусть найдет подарок позже.

Некоторые закинулись бы таблеткой. Другие выкинули бы или отдали кому-то из приятелей. Но в результате он отравил бы еще несколько мозгов.

По правде говоря, превращение детей в наркоманов и его намерения не входило. Иначе он раздавал бы героин или даже крэк.

Научные исследования «экстази» показали, что даже после приема единичной дозы последствия ощущаются и через пять лет. А при регулярном приеме постоянные изменения в мозгу гарантированы.

Некоторые онкологи и невропатологи предполагали, что в грядущие десятилетия из-за широкого распространения «экстази» значительно возрастет процент злокачественных опухолей мозга, а у сотен тысяч, если не v миллионов граждан снизятся умственные способности.

Подарки из восьми таблеток не приводили к мгновенному крушению цивилизации. Корки работал на перспективу, рассчитывая на долговременный эффект.

Он никогда не брал с собой более пятнадцати пакетиков, а начав их раздавать, проделывал все быстро. Слишком умный, чтобы попасться на такой мелочевке, он покинул зал игровых автоматов через три минуты после того, как туда вошел.