Александр Звягинцев - Эта женщина будет моей Страница 16

– Не знаю, – пожал плечами Иноземцев. – Пока такого в истории вроде не было, чтобы действующий президент разводился.

– Мало ли чего у них в истории не было, – оскалился Можжарин. И многозначительно добавил: – Пока.

– Наверное, сейчас в Елисейском дворце решают, на сколько пунктов упадет рейтинг президента, если что… Дело-то не только в разводе. А что после него? Отставленные, обиженные женщины редко молчат. А мадам Николь может порассказать такую правду, что будет хуже всякой лжи…

– И правильно сделает, – махнул рукой Можжарин. – Я против этой тетки ничего не имею. Чем больше она ему портит жизнь, тем лучше я к ней отношусь. Ничего, у господина президента впереди еще множество открытий, уверяю тебя. Есть люди, которые попьют из него крови вдоволь.

Иноземцев сквозь прикрытые глаза посмотрел на довольного собой Можжарина. Ну что ж – oeil pour oeil, dent pour dent. Что по-французски, что по-русски – око за око, зуб за зуб… Теперь ему стала понятна та истерическая интонация, с которой пресса в последние дни перемывала косточки президентскому семейству.

Прямо из аэропорта Иноземцев хотел сразу отправиться в свой «Третий Рим» к малышке Клер, но в последний момент решил заскочить в адвокатскую контору на бульваре Мальзерб. Здесь занимались оформлением на его имя наследства, полученного нежданно-негаданно от родственника, осевшего после революции аж в Австралии. Оставшись к концу жизни в полном одиночестве, он долго искал близких людей по всему свету и наконец вышел на Иноземцева. Так что теперь впереди маячила поездка в Австралию, куда Иноземцев решил непременно взять с собой и Клер – вряд ли она когда-нибудь выберется туда сама.

Фешенебельный восьмой округ, где располагалась контора, как всегда, действовал умиротворяюще. Красота, порядок, безопасность, спокойная уверенность во всем… Прямая стрела бульвара, классические парижские здания, модные и внушающие уважение во все времена, памятник Александру Дюма с дорогим сердцу каждого русского человека капитаном королевских мушкетеров… Рядом Елисейские Поля, Гранд-опера, площадь Согласия. Париж! Тот самый, от желания оказаться в котором в юности кружилась голова и замирало сердце…

Он поднялся на четвертый этаж и уже подходил к нужной двери в самом конце коридора, когда сзади что-то грохнуло и тугая волна ударила ему в спину, заставив втянуть голову в плечи и согнуться в три погибели, чтобы удержаться на ногах… Тоскливо завыли сирены…

Иноземцев обернулся – дверь в одну из контор, мимо которой он прошел пару секунд назад, была выбита и валялась на полу, из комнаты валил дым.

Он бросился обратно. В развороченном помещении полыхали разлетевшиеся бумаги. Под опрокинутым столом неподвижно лежала женщина. Еще несколько человек ползали по комнате, не в силах подняться. Рядом с неподвижной женщиной сидел мужчина и обезумевшими глазами смотрел на свои окровавленные руки…

Вдруг один из валявшихся на полу телефонов принялся звонить, и звук этот, казалось, пришел с того света.

Иноземцев бросился поднимать стол, придавивший женщину. Еще несколько секунд назад элегантные и невозмутимые, довольные собой и не знающие сомнений служащие солидных контор и фирм – а других здесь быть просто не могло, – выглядели теперь потерянными, беспомощными и перепуганными. Потом появилась охрана, и всех стали аккуратно и настойчиво выталкивать из комнаты…

Когда он спустился вниз, у входа в здание уже стоял десяток полицейских автомобилей и ходили командос в камуфляже, бронежилетах, с автоматами в руках. К подъезду с воем подлетали одна за другой машины скорой помощи. Иноземцев порадовался, что припарковал свой «ситроен» достаточно далеко, иначе выбраться из этой толпы было бы серьезной проблемой.

Уже на Елисейских Полях он вспомнил, что знает кое-что о конторе, которую взорвали. В ней когда-то работал нынешний президент. Причем не просто работал когда-то, президент был ее совладельцем, и его семье до сих пор принадлежит половина уставного капитала.

Радио уже вовсю надрывалось. Погибла секретарь фирмы, которая открыла посылку… Серьезно ранен один из адвокатов, находившийся поблизости… Другие получили более легкие ранения… Бомбу доставили в деревянном ящике, в котором обычно переправляют редкие эксклюзивные вина… Он выглядел, как подарок… Ящик доставил курьер… На основании снимков, сделанных камерами наружного наблюдения, можно предположить, что это была молодая женщина невысокого роста с чертами лица, характерными для жителей Северной Африки… На голове у нее был мотоциклетный шлем… Очень похоже на существо, которое расправилось со стариком Будрийоном, а потом приходило к Собин. Неужели посылка была от господина Грана? Но на кой ему черт контора, в которой когда-то работал президент?..

Радио продолжало выдвигать версии. Могла ли посыльная ошибиться адресом? Скорее всего нет, потому что на всех дверях есть таблички с названиями учреждений… Предстоит установить, носил ли взрыв «политический характер», была ли это «террористическая атака»? А может быть, это была личная месть – полиция предполагает и такое. Но пока нет версии, которую можно считать основной. Так что мотивы преступления неизвестны.

Ну конечно, мотивы неизвестны! Пару дней назад после подавления беспорядков в пригородах президент заявляет, что эти отбросы будут сурово наказаны, потом женщина «с чертами лица, характерными для жителей Северной Африки», привозит в принадлежащую ему контору бомбу, а мотивы неизвестны… Или вот еще, смешно – политика или личная месть? А политическая месть личной не бывает?..

Клер опять была погружена в финансы. Иноземцев молча, от всей души поцеловал ее в чистый лоб, вдохнул знакомый аромат ее духов, ее тела…

– Что-то случилось, патрон? – озабоченно спросила Клер.

– Я только что с бульвара Мальзерб, – многозначительно произнес Иноземцев.

Клер смотрела на него ясными, ничего не понимающими глазами.

– Так, – осуждающе сказал Иноземцев, – радио мы не слушаем, телевизор не смотрим, в интернет не заглядываем…

– Я очень занята. А что-нибудь случилось?

– Считай, что ничего.

И тут только Иноземцев подумал, что, если бы он шел мимо двери взорванной конторы двумя секундами позже, ему бы серьезно досталось. Убить, может быть, и не убило бы, но покалечить могло основательно. И потому он еще раз поцеловал Клер, на сей раз в голову, прямо в ее темные, мягкие волосы, источающие запах лаванды.

Глава 13

Виталий Карагодин

«Aigle blanc»

«Белый орел»

Вмашине он наладился было подремать, но Тарас, сидевший за рулем, непрерывно нес какую-то чепуху, и отключиться никак не удавалось.

Судя по всему, Тараса, как выражаются нынешние молодые люди в России, основательно плющило и колбасило. Он не просто волновался перед назначенной встречей, его буквально трясло от страха, и Карагодин всерьез опасался, что в таком состоянии он запросто врежется в столб или дерево. Тарас явно боялся встречи с Зондером – именно так, как оказалось, звали руководителя намечаемой операции и предводителя той организации, в которую должен был сегодня вступить окончательно Карагодин. Видимо, проверка была закончена и Зондер пожелал встретиться с новобранцем лично. Предстояло свидание с «aigle blanc» – так французы кличут главарей банд и воровских шаек. Странно, почему белый, а не черный?

О том, что Тарас панически боится Зондера, Карагодин догадался уже давно. Неясны были только причины этого ужаса, вогнавшего Тараса в холодный пот и вызвавшего непреодолимое желание молоть чепуху, лишь бы не задумываться о том, что ждет его впереди. Либо Зондер вообще ввергал Тараса в страх, какой на зоне и в тюрьмах обычным заключенным внушали местные паханы, либо тот в чем-то конкретно провинился и теперь ожидал наказания.

Париж Карагодин знал плохо, и потому, когда выбрались из центра, даже перестал следить за тем, куда они едут. Остановились они минут через пятнадцать-двадцать после того, как проскочили площадь Сталинграда и выехали на авеню Жана Жореса.

Карагодин выглянул в окно. За металлическими воротами среди небольшого сада виднелся аккуратный двухэтажный особнячок из красного кирпича. Они выбрались из машины и встали прямо напротив объектива телекамеры, чтобы их было удобно разглядеть. Тарас, с трудом раздвинув сцепившиеся намертво челюсти, сказал: «Это мы». Резко лязгнул автоматический замок, и они вошли во двор.

Они прошли по пустынному саду в дом.

Карагодин, следовавший за Тарасом, внимательно оглядывался, запоминая что к чему. Странно, людей он так и не увидел. Ни одного человека.

Так же пусто было в большой комнате на первом этаже, куда его привел Тарас. Но, несмотря на это, он все время ощущал чье-то присутствие вокруг. За ними явно внимательно наблюдали – то ли через тайные окна, то ли с помощью камер слежения, которые тут были, судя по всему, понатыканы всюду.