Виталий Полищук - Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы! Страница 16

Мне ведь фактически – далеко за пятьдесят, смутить меня – трудно. Почему-то вновь сейчас я почувствовал себя взрослым и умудренным опытом, а сидящую рядом девушку воспринимал словно девочку-переростка.

– Ты о супружеских обязанностях, а проще – о постели? – спокойно ответил я. – Да нет у нас уже несколько лет постельных отношений, так уж получилось…

И я налил еще по бокалу вина. И сказал:

– Ну, с законным браком тебя, девочка Женя…

– И тебя тоже, – ответила она со звоном ударяя своим бокалом о краешек моего. – С повторным браком!

И мы выпили.

И наступило неловкое молчание, которое нарушила Женя, вставая и подходя ко мне.

Я тоже встал.

– Скажи, – она положила мне руки на плечи, – я что – совершенно не волную тебя, как женщина?

С экрана что-то очень проникновенно пел Драгилев, акустика была прекрасная. Я добавил громкости, и повел ее в ритме танго, слегка прижимая к себе. От девушки волнующе пахло тонким ароматом духов, и я включился в предложенную игру, впрочем, в этот момент совершенно искренне шепча ей на ухо:

– Еще как волнуешь, дорогая невеста…

Одним движением она освободилась из моих рук, подошла к столу и налила вина. Взяла оба фужера, подошла ко мне и, отдавая мне искрящийся вином бокал, спросила:

– Ты не отведешь меня на супружеское ложе? Нам ведь положена брачная ночь, не так ли?

Ей нелегко давалась эта игра, и она отводила глаза в сторону, а щеки ее вдруг предательски зарозовели.

Вот тут и я почувствовал себя неловко. Нужно было бы и мне как-то одеться – а я в халате стоял перед ней, одетой, словно невеста, с искрящимися не смотря ни на что, чертовщинкой глазами.

И эта чертовщина подхватила меня – я поставил оба бокала на стол, ласково взял на руки и понес в ее спальню: по лестнице наверх, открыл дверь и, не зажигая света, мы буквально рухнули на постель, оказавшуюся уже разобранной.

Нам не потребовалось много времени, чтобы раздеться. Ночник быв включен, а вечернее платье (тем более халат) легко совлекаются, если этого очень хочется.

Мне пришлось довольно долго целовать ее тело – я чувствовал, как она напряжена. Я ведь – биоэнергетик, и мои ощущения вообще обострены.

Потребовалось время, чтобы крупные соски ее грудей затвердели, а тело напряглось, но теперь уже в сексуальном возбуждении.

Я не любил Женю. Ну, никак не удавалось воспринимать ее, как взрослую и желанную для мне женщину. Но я был нормальным мужчиной, так что все у меня получилось, как нужно – мы слились, а потом я долго медленными и осторожными движениями касался кончиком своего естества ее клитора, добиваясь полного сексуального возбуждения, и слегка убыстрил и усилил свои движения лишь после того, как этот орган женского наслаждения стал оживать и наливаться силой… То есть, когда он ожидал именно этого – нескольких последних быстрых и сильных прикосновений…

До этого Женя лишь легкими движениями тела отвечала мне, она даже не постанывала, но в этот момент… Она вдруг выгнулась мне навстречу, крепко обхватила меня руками и хрипло застонала в экстазе.

А я, простите, заревел.

Мы закончили разом, и я обессиленно лежал рядом с ней – возраст, знаете ли… Но настоящего удовольствия не получил – я любил энергичный секс, поэтому мне нравились темпераментные женщины, быстро возбуждающиеся и чуть ли не моментально достигающие оргазма.

Но когда я через некоторое время вновь обнял Женю, ласками, как мне показалось, возбудил ее и мы вновь слились воедино, желаемого для себя я не получил – при первых же моих быстрых и сильных движениях она напряглась, д о т е р- п е л а, а потом шепнула мне на ухо:

– Так больше не нужно! Мне понравилось первый раз…

И я понял, это женщина – холодного темперамента… Так что мне мою проблему придется как-то решать.

Но, к сожалению и по всей видимости, не с ней и не здесь.

Долетел я нормально, погода была летной. Мне не хотелось на этот раз задерживаться в Барнауле – предстояло слишком много дел в Москве.

Во время полета я, кажется, придумал, как «выстроить» воспитание Вани. Мне очень хотелось добиться, чтобы мальчик не вырос волком, против чего наверняка не возражал бы его дядя, но и потенциальной жертвой, что естественно в наше время, он никогда не должен был стать.

Разговор с Аней был коротким. Я объяснил, что случай предоставил мне возможность поработать в Москве – денег заработать, и пожить по-человечески – не считать, как теперь, ежедневно рубли.

– Тебе деньги высылать буду. Да и приезжать буду иногда…

Конечно, ей не очень-то хотелось расставаться – я говорил уже, мы привыкли жить вместе, пусть и всего лишь – словно близкие соседи по коммуналке. Но и воспрепятствовать она мне не могла.

На другой день я взял свой настоящий внутрироссийский паспорт – на Кавказ я ездил с заграничным паспортом, так как, кроме Дагестана, был еще и в Азербайджане. Я ведь, собственно, именно в Азербайджане родился.

И сберкнижку.

И пошел в отделение Сбербанка, куда перечислялась моя пенсия. Проверил накопления, поинтересовался, когда было последнее перечисление пенсии. Оказалось, деньги поступили три дня назад.

Честно говоря, я подумал – а не будет ли здесь, в Барнауле, мне выплачиваться как бы вторая пенсия? Ну, бывают ведь и удачные для рядового гражданина ошибки – не все же чиновникам ошибаться только лишь с пользой для собственных карманов?

Но проверить я не мог – старый загранпаспорт и мое настоящее пенсионное удостоверение находились в Москве, где-то в сейфах Кудрявцева… И, скорее всего, будут лежать там долго…

Я съездил на железнодорожный вокзал, купил на поезд «Барнаул-Москва» в вагоне «СВ» два места (то есть – полностью купе). Хотелось отдохнуть в одиночестве и еще раз все обдумать.

Дома позвонил кое-кому – хотя до апреля оставалось чуть больше полугода, мы, ветераны Минсредмаша никогда не забывали при первой же возможности увидеться или хотя бы созвониться.

Ничто так не объединяет людей, как осознание факта, что они – смертники, причем это – результат одной общей войны…

И вот я ехал из дома – как бы опять же домой… Со мной было два чемодана – в основном книги и DVD-диски с музыкой и кинофильмами – все, что я особенно любил и что, возможно, могло мне пригодиться в общении с Ваней.

Я уже знал в основном, что мне нужно будет делать по приезде в Москву…

Интересно, но когда я позвонил и сообщил, когда, каким поездом и на какой вокзал приезжаю, молодая жена на изъявила желания встретить меня на перроне… «С красивым, как апрель, букетом роз» в руках, – если припомнить слова одной из песен Михаила Круга.

Вот так-то…

Глава 12-я

Последующие дни я посвятил подготовке предстоящей мне многолетней работы.

Я хотел добиться воспитания Вани человеком честным, сильным, и, если можно применить такой термин в наши скотские времена – б л а г о р о д н ы м.

Но достичь этого мне одному и не удалось бы, да и не дали бы мне.

Пока господин Кудрявцев ни разу нас не посетил, но я чувствовал печенкой, что этот день – не за горами. Я знал уже, что Ваня – гипотетически единственный наследник дядиного имущества – Люба просветила меня о том, что своих детей у Кудрявцева нет.

Такой жесткий, волевой человек с задатками самодура не удержится и влезет в мои отношения с Ваней.

Мне предстояло, таким образом, сочетать воспитание мальчика, обеспечиваемое лично мной, с возможным воздействием кого-то еще.

Кого?

Догадка родилась, пока я двое суток ехал один в купе поезда. Для того, чтобы попробовать воплотить идею в жизнь, мне нужен был самый лучший телефонный справочник Москвы, и время…

Ваня тем временем уже легко выкладывал даже довольно сложные слова с помощью букв из кассы, охотно ходил с Любой на прогулки, на детской площадке был активен и коммуникабелен – если раньше он играл все больше один, держался особняком, то теперь легко знакомился с другими детьми и больше участвовал в коллективных играх, чем раньше.

В общем, он вел себя как нормальный ребенок из хорошей семьи с любящими его родителями.

Что до родителей…

В ночь сразу после моего возвращения Женя пришла ко мне в постель и мне пришлось «отработать супружеский долг» в полном соответствии с ее желаниями. Моя повторная попытка как-то и самому получить удовольствие вновь была пресечена – не грубо, но решительно.

– Я же просила!… – сказала она, выскользнула из-под одеяла и ушла к себе.

Что ж, как говаривал человек, которого не так уж и давно цитировали полмира, «Мы пойдем другим путем».

Наутро я последовательно приступил к решению поставленных мною себе задач.

После завтрака. когда Женя уехала в университет, а Люба повела Ваню на прогулку, я собрался и пошел на метро.