Саския Норт - Побег из Амстердама Страница 16

«Нептун» был еще открыт. Там было светло, тепло и, за исключением нескольких пожилых молчаливых пар, пусто. «Нептун» был оформлен так, как будто это был павильон на пляже: много фотографий и картин кораблей, севших на мель, рыбацкие сети и спасательные круги, керосиновые лампы над столами, песок на полу, расставленные повсюду пластмассовые пальмы для создания иллюзии, что мы находимся на пляже в каком-нибудь более райском месте, и у входа — симпатичный попугай.

Я села за столик у окна, накрытый на четверых, и пододвинула к себе пластмассовую подставку под тарелку с фотографией Бергена-ан-Зее в двадцатые годы. Пальто я перекинула на спинку соседнего стула. Потом достала телефон и прослушала голосовые сообщения.

Три раза звонил Геерт. Первый раз нежным голосом, извиняясь за свой глупый уход. «Марш, я беспокоюсь о тебе, дай о себе знать».

Его второе сообщение было более серьезным. «Где ты? Почему тебя нет дома? Почему не явилась петь, блин? Позвони мне».

Третье сообщение он наговорил явно вне себя от злости: «Мать твою, я имею право знать, где ты и мои дети!»

Потом зазвучал хриплый голос Стива: «Привет, это я, Стив. Знаешь, очень здорово, что я опять тебя увидел. Когда мы встретимся втроем с Мейрел? Позвони, мне нужно с тобой кое-что обсудить».

Последнее сообщение не записалось. Я услышала только звуки кафе, гудение голосов и какой-то странный треск. Я опять выключила телефон. Я не знала, надо ли мне звонить Геерту. Конечно, он имел право знать, где мы находимся, но что-то удерживало меня. Я все же не могла ему полностью доверять, и думать об этом было ужасно грустно.

— Мария? — Пышная блондинка-официантка уставилась на меня. — Вы — Мария Фос? Из «Дюн»? — она улыбнулась мне, и меня вдруг осенило:

— Дафни? Дафни Вейкер?

— Да, Мария! Как здорово, что ты здесь! — От радости шея у Дафни пошла красными пятнами. — Сколько же мы не виделись? Подумать только… Да уж никак не меньше тринадцати лет! Как у тебя дела? Подожди-ка, сначала принесу тебе чего-нибудь выпить. Что ты хочешь?

— Принеси мне пивка.

Она поспешила к бару, почти вприпрыжку от радости, что в эту сумеречную скуку ресторанчика с кроткими супружескими парами, которым давно уже нечего сказать друг другу, ворвалось вдруг что-то неожиданное.

Дафни была дочерью местного торговца рыбой, моя ровесница. В детстве мы играли на центральной площади и вместе ездили на велосипедах в школу в Бергене. Когда мы были подростками, по субботам вместе доезжали до центра Бергена, а потом наши дорожки расходились. Дафния была «диско», и мы, «альтернативщики», терпеть их не могли. Мы покуривали травку и пили американский виски, они затягивались «Мальборо» и глушили банановый ликер с соком. Она была блондинка с химической завивкой и ходила на дискотеку в «Блестки», я ходила в темное музыкальное кафе «Клетка». Я спала и видела, как бы поскорее уехать из этой дыры, она мечтала о карьере деревенской парикмахерши.

Дафни вернулась с пивом и стаканом воды и уселась напротив меня.

— Я отпросилась, все равно никого нет. Я сейчас заменяю. Ну, давай, рассказывай, чем ты занимаешься?

— Я живу в Амстердаме, у меня дочка и сын, пою в группе…

— Правда? У тебя есть дети? Вот уж никогда бы не подумала! Поешь в группе… Ты ведь всегда этого хотела? Как здорово. А что это за группа?

— Группа «соул». Называется «Хилерс». Старомодный соул, с трубачами. Перепеваем в основном известные песни.

— Ох, с ума сойти! И где вы выступаете?

— Да везде, куда позовут. День Королевы, праздники, свадьбы, собрания, фестивали. Ну а ты? Как дела у тебя?

— У меня-то? Хорошо. Мы живем здесь, за «Нептуном», в новом районе. У меня месяц назад родился ребенок, мальчик. Зовут Сэм. Я замужем за Крисом. Помнишь? Крис ван Бюрен?

— Крис, который занимался серфингом?

— Ну да. — Дафни хихикнула и опять начала краснеть. — Он теперь мостит улицы. Они вместе с Лукасом — ты, конечно, помнишь Лукаса — основали собственную фирму. «Мостильшики на море». Смешно, правда? Я вообще-то пока в декрете, но мой отец купил этот павильон, и у него сейчас напряженка с персоналом. — Она встала. — Как здорово, что мы повидались. А как твоя сестра?

— Думаю, ты должна знать это лучше, чем я. Вы живете рядом.

— Я ее почти не вижу. Вот Крис-то — да, он там у них работает. А Мартина, ее мужа, я иногда встречаю. С ней все в порядке, ты не из-за этого приехала?

— Да нет. Я здесь в отпуске с детьми.

— Они не ходят в школу?

— Ходят, но нам на время нужно было уехать. У младшего астма.

— Ага, — понимающе кивнула она. Потом окинула взглядом зал ресторана и осталась стоять у моего столика. — Он какой-то странный, этот Мартин, ты не находишь?

— А что?

— Ну, какой-то он чудной. Весь в себе. Никого вокруг не замечает, никто ему не нужен. Я тут недавно кормила ночью Сэма, а мне из окна как раз видна его комната, и вдруг я вижу, он бежит. Точнее: кто-то бежит. Я подошла к окну, чтобы лучше разглядеть, и увидела, что это он. В одних трусах! Я еще подумала: в этом доме плохая аура. Как-то так получается, что со всеми, кто в нем живет, что-нибудь происходит.

Она, казалось, вдруг поняла, кому это говорит, и ее шея вновь покраснела.

— Я не имею в виду тебя. И твою сестру…

— Ты имеешь в виду мою мать…

— Мне отец тут как-то сказал: все приезжие, кто здесь селится, сходят с ума. Твоя мать здесь не смогла. Вот и Мартин туда же, мне кажется.

— Ну, это еще далеко не все. Может, люди здесь просто обращают друг на друга слишком много внимания, других развлечений-то нет. Может, они с сестрой просто поссорились, или напились, или ради смеха бегали друг за другом, да мало ли что…

— Под дождем? — Дафни посмотрела на меня с насмешливой подозрительностью, выразительно мигая сильно накрашенными ресницами, потом сощурила глаза и наклонилась ко мне.

— Это просто чтоб ты знала. Не он первый… Пришлые не переносят здешнего ветра и открытого пространства. Ну ладно, подруга, пойду поработаю. Погоди, я дам тебе мой телефон, если ты надумаешь как-нибудь зайти к нам выпить.

Она записала свой номер на картонной подставке для пива и вразвалку ушла на кухню. Я еще и дня не просидела в этой затхлой дыре, а чувствовала себя так же, как тринадцать лет назад. Как только Анс может жить здесь, общаться с этими ограниченными, подозрительными людьми, которые до сих пор перемывают нам косточки и продолжают сплетничать о том, что произошло тогда. Они не взяли с меня деньги за пиво, и отец Дафни даже вышел из кухни, чтобы энергично пожать мне руку. Мне весело помахали, когда я уходила, но я знала, что мое неожиданное появление вызывает у них массу вопросов.

Глава 18

Когда я, запыхавшаяся и насквозь промокшая, вернулась домой, Анс все еще сидела в гостиной в кресле у камина, поджав ноги. Я подошла к огню согреть руки и только собиралась произнести тираду о погоде, как заметила, что она плачет. Подбородок и губы дрожали, а слезы капали даже с кончика носа. Я понимала, что мне сейчас надо ее утешать, но не решалась до нее дотронуться.

— Он позвонил, — всхлипнула она, протянув ко мне руку. Я схватила и сжала ее, словно в знак взаимной поддержки. Она сплела свои пальцы с моими, холодными и мокрыми.

— Этот урод! Этот гад! — она яростно покачала головой. — Я даже не знаю. Я просто не знаю, что мне теперь делать.

Я села около нее на каменном полу, все еще сжимая ее руку, и, как ни странно, мне это было приятно. Теперь Анс опиралась на меня. Я оказалась сильной, она была жертвой.

— Что он сказал?

— Он в Испании. В Мадриде. Он поехал в аэропорт и купил билет на первый подвернувшийся рейс. Он хотел уехать. «Чтобы расставить все по местам». Я спросила, сколько времени ему на это понадобится. Он не знает. Он позвонил, чтобы я не беспокоилась. Сказал: «Может, я вообще не вернусь». «А клиенты?» — спросила я. «Пусть катятся ко всем чертям» — так и сказал. Попросил меня отвезти свой архив в «ZHV», контору, где он раньше работал.

Она снова расплакалась, всхлипывая, сползла с кресла на пол и вдруг обняла меня, уткнувшись мне в шею и намочив мне щеку слезами. Я неловко гладила ее волосы и осторожно обнимала худенькие плечи. Я не могла вспомнить, чтобы мы когда-нибудь сидели так раньше.

— Я его люблю, — рыдала она. — Я так по нему скучаю. Только он один любил меня за всю мою жизнь. Он меня понимал. Ну как это могло случиться?

Я не знала, что ей ответить.

Анс вытерла рукавом слезы и подняла нос:

— Хватит плакать… Да пошел он! Сам захотел другой жизни. Все ясно. Проехали.

Она зло замахнулась и, поднявшись на ноги, пошла к двери, тихонько всхлипывая.

— Выпьешь вина?

Я кивнула, глядя в огонь.

Я чувствовала себя стервой. Я сидела, как чурбан, набрав в рот воды, когда Анс впервые в жизни нужна была моя поддержка. Почему же я ничего не чувствую, когда у нее горе?