Джорджо Фалетти - Я — Господь Бог Страница 16

— Как вы думаете, сколько времени он тут находится?

— Судя по состоянию тела, я бы сказал — лет пятнадцать. Но нужно учитывать условия места, где его спрятали. Это уточним после анализа тканей. Тут может быть полезен и анализ, который сделают криминалисты.

— Спасибо.

— Не за что.

Судебный врач удалился, а Вивьен решила: все, что могла в данном случае, она сделала. Распорядилась увезти труп, попрощалась с присутствующими и оставила их завершать свои дела. Решила также, что нет никакой нужды разговаривать с рабочим, который обнаружил труп. Велела Боумену, второму полицейскому, записать сведения обо всех, кто может понадобиться в дальнейшем при расследовании. Она побеседует с ними позднее, в том числе и с мистером Чарльзом Брокенсом, владельцем компании, который просыпается по утрам рядом с этой своей женой в постели.

В таких случаях, как этот, самую ценную информацию давали обычно анализы, а не показания свидетелей. Получив ее, она продумает план расследования.

Той же дорогой, что привела ее к месту убийства, совершенного много лет назад, Вивьен прошла в обратном направлении, к выходу со стройплощадки, где рабочие смотрели на нее со смешанным чувством восхищения и робости, и пешком отправилась в офис за своей машиной. Сейчас ей нужно подумать, и шумное одиночество нью-йоркской улицы как нельзя лучше подходит для этого.

Белью дал ей нелегкое дело. Возможно, потому, что считал ее способной расследовать его, но уважение в данном случае означало — доставать каштаны из огня чужими руками. А факты говорили за то, что каштанам как минимум пятнадцать лет и за это время они настолько обуглились, что от них ничего не осталось.

Проходя мимо витрины какого-то бара, Вивьен случайно бросила туда взгляд. За столиком в обществе юной длинноволосой блондинки сидел Ричард.

Они разговаривали и смотрели друг на друга так, что было ясно — отношения у них не только дружеские. Вивьен почувствовала себя неловко, будто подглядывает за ними, и быстро удалилась, пока Ричард не успел заметить ее, хотя, похоже, смотрел лишь на свою подругу.

Она не удивилась, увидев его здесь. Он жил поблизости, и они не раз бывали в этом баре.

Может быть, стоило бывать там чаще.

Их роман длился около года — много веселья, вкусной еды и вина и нежного, деликатного секса. Отношения, которые еще один шаг — и можно было бы назвать любовью.

Но из-за работы, из-за ситуации с Санденс и сестрой у нее все меньше находилось времени для встреч. В конце концов шаг этот им сделать не удалось, и отношения закончились.

Идя по улице, она поняла, что проблема у нее точно такая же, как у всех людей, кто шел вместе с ней по этой же улице, жил в этом городе и в этом мире с уверенностью, что живет, и не сомневаясь, что умрет. К сожалению, не существовало никакого иного мира, и ни у кого из них, сколько бы ни тешили они себя иллюзией, будто способны продлить жизнь до предела, на самом деле не было достаточно времени.

Глава 10

Зигги Стардаст умел маскироваться.

Иными словами, умел превращаться в совершенно безликую фигуру среди миллионов точно таких же бесцветных личностей, каждый день дышащих воздухом Нью-Йорка. Идеальный образец подобного типа: не жердь, не коротышка, не толстый и не тощий, не красавец и не урод. Безликий донельзя — из тех, кого не замечают, не запоминают, не любят.

Предел безликости.

Эту свою особенность он превратил в искусство. И потому считал себя своего рода артистом. И вдобавок путешественником. За один только день он проезжал в метро больше миль, чем обычный человек за неделю. Стардаст считал подземку страной дураков, главным поприщем своей профессиональной деятельности, — здесь он промышлял мелкими кражами.

Другая сторона его профессии, сопутствующая, но не менее важная, состояла в том, что он служил доверенным поставщиком некоторых богатых людей, любивших приобретать белый порошок и другие аксессуары без риска и проблем.

Именно это он и делал для них.

Он не занимался сбытом наркотиков по-крупному, но имел со своего занятия постоянный доход, нечто вроде небольшой ренты. Стоило позвонить по надежному номеру, как дамам и господам из «высших слоев общества» тотчас доставлялось на дом то, что им требовалось на вечер, или сообщались адреса, где они могли бы развлечься. У них имелись деньги, а у него — то, за что они платили. Это сочетание спроса и предложения оказывалось столь естественным, что о совести как таковой говорить не приходилось, даже если она и была когда-нибудь у Зигги.

Время от времени, если удавалось, он продавал кое-какую информацию тем, кто в ней нуждался. Иногда и полиции, которая в обмен за некоторые полезные сведения, переданные самым осторожным образом, закрывала глаза на его слишком длительное пребывание в метро.

Ясно, что имя у него не настоящее. Настоящего, наверное, уже и не помнил никто. Иногда даже он сам. А прозвище он получил очень давно, когда кто-то заметил его сходство с Дэвидом Боуи, когда вышел диск «Зигги Стардаст и пауки с Марса». Он не помнил, кто и почему вдруг подметил это сходство, но прозвище приклеилось.

Пожалуй, это единственное, что как-то выводило его из анонимности, в которой он неизменно пребывал. Он не ходил по середине дороги, а только вдоль стен и по возможности в тени. Если имелся выбор, предпочитал, чтобы о нем забывали, а не вспоминали. Вечером возвращался в свою дыру в Бруклине, смотрел телевизор, бродил по интернету и выходил из дома, только чтобы позвонить по телефону. Все деловые звонки он делал из автомата. Дома на мобильнике у него всегда лежало несколько центов, на всякий случай.

Не все знают, что сотовый телефон совсем не случайно называется сотовым. Это телефон, разумеется, но и устройство, которое запросто может отправить тебя в соты — то бишь в тюрьму. И те, кто попадал туда из-за прослушки, того заслуживали. Не потому, что дилетанты, а потому что дураки.

Вот и теперь, спускаясь по лестнице на станцию «Бликкер-стрит» под видом заурядного пассажира, он лишний раз убедился в справедливости своего заключения. Лучше заставить всех верить, будто ты ноль без палочки, иначе кто-то рано или поздно сам начнет доказывать тебе это.

Он спустился на платформу и вошел в вагон зеленой линии, ведущей в спальный район. То и дело открываются и закрываются двери, входят и выходят усталые люди, единственное желание которых — находиться где-то совсем в другом месте, постоянная толкотня, невольное соприкосновение с кем-то, запах пота. Все это малоприятно, но сулит чужие бумажники и рассеянность их владельцев — две основные составляющие его работы.

Всегда находились какая-нибудь полуоткрытая сумочка, незастегнутый карман или рюкзак возле человека, настолько захваченного интересной книгой, что он ничего не замечал вокруг. Иногда Зигги с улыбкой думал, что авторов таких бестселлеров, заставляющих забыть обо всем на свете, запросто можно обвинить в содействии кражам, которые каждый день совершаются в метро.

Конечно, теперь уже не те золотые времена, что прежде. Теперь все обзавелись кредитками, и наличных денег у людей все меньше и меньше. Именно поэтому он задумал расширить, диверсифицировать, так сказать, свою деятельность, как рекомендуют брокеры по телевидению. Эта мысль его удивила.

Он никогда не думал, что к нему может быть применимо это понятие. Представил себе свою визитную карточку.

Зигги Стардаст

Брокер

И едва не рассмеялся.

«Осторожно, двери закрываются», — прозвучал в динамике магнитофонный голос.

Он прошел в конец вагона, где толпилось особенно много народу. Протиснулся между двумя мужчинами, от которых разило чесноком. У самой двери сидел какой-то тип в зеленой военной куртке. Возраст не определить — не рассмотреть парня, потому что под курткой на нем еще был комбинезон, синий капюшон которого закрывал почти все лицо. Голова слегка склонилась набок, казалось, он уснул от покачивания вагона. Возле ног его лежал темный полотняный рюкзак, не больше портфеля.

Зигги почувствовал легкое покалывание в подушечках пальцев. Оно возникало всякий раз, когда он находил жертву, почти как у экстрасенса — какое-то загадочное свойство, которое даже заставляло его думать иногда, будто и на свет-то он появился именно с этой целью — воровать.

Конечно, судя по одежде этого типа, вряд ли в его сумке могло находиться что-нибудь ценное. Но руки, лежавшие на коленях, говорили о том, что этот человек не занимается тяжелым трудом, и часы у него вроде бы не из дешевых.

В этом пассажире ему померещилось что-то необычное, скрытое за внешним обликом. Инстинкт редко подводил Зигги, и со временем он привык доверять ему.

Однажды он без особого вдохновения вытащил бумажник у какого-то типа в пиджаке с галстуком лишь потому, что, оказавшись рядом и коснувшись его кашемирового пальто, понял, что оно стоит более четырех тысяч долларов. И, положившись только на эту деталь, освободил типа от бумажника. В нем обнаружились семь долларов, фальшивая кредитка и проездной билет на метро.