Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ Страница 16

   Охранник, хоть и не выглядел особым интеллектуалом, но смысл сказанного уловил быстро и стартовал сразу, что-то приказав на ходу своему напарнику. Тот попятился от машины и расстегнул куртку.

   – Ты умеешь сразу понравиться людям, – негромко сообщил Штефан и достал откуда-то из-под сиденья пистолет.

   – А ты умеешь быстро ориентироваться в ситуации. Если они сейчас заметят у тебя оружие, то нам больно будет вспоминать о случившемся.

   Штефан что-то прошептал и спрятал пистолет.

   – Да не волнуйся ты так, Штефан, сейчас мы войдем в дом, спокойно побеседуем…

   Из дома появился невысокий крепыш лет сорока пяти, в темном строгом костюме.

   – А вот и Горбач, – удовлетворенно констатировал Сергей.

   Горбач, не спускаясь с крыльца, махнул рукой.

   – Вот нас уже и приглашают. Пошли.

   Сергей вышел из машины, подождал, пока Штефан выйдет тоже, и двинулся к дому.

   – Чуть не забыл, – хлопнул себя по лбу Сергей и обернулся к охраннику, оставшемуся у машины, – там, в багажнике – человечек. Вы его аккуратно занесите в дом. Только очень аккуратно, у него головка бо-бо.

   – Здравствуй, Горбач, – сказала Сергей, – меня зовут Сергей, фамилия моя Алексеев и я один из тех, с кем вчера встречался Зимний.

   – Здравствуй, – Горбач не протянул руки, как, впрочем, и Алексеев.

   – Нам нужно поговорить.

   – А если мне не нужно?

   – Тогда у тебя начнутся проблемы. Это ничего, что я слишком резко говорю?

   – А если проблемы начнутся у тебя?

   – Тогда твои проблемы тебя просто задавят. Может, в доме поговорим? Или ты хочешь, чтобы я тебя дерьмом поил при свидетелях? – Сергей улыбнулся.

   – Добро пожаловать, – горбач отошел в сторону, пропуская Алексеева и Штефана.

   – Я тут твоих красавцев попросил достать из машины местного пацана. Ты уж распорядись сунуть его в надежное место, лучше без окон, нам с ним еще нужно поговорить.

   – Нахрена мне ваши дела?

   – Наши общие дела. Или ты не хочешь знать, кто грохнул Зимнего?

   – Я надеюсь, что это того стоило, – сухо заметил Михаил, откладывая в сторону листки бумаги после того, как трижды перечитал их.

   – Что вы имеете ввиду, Миша? – холодно спросил Виктор Николаевич. Все время, пока Михаил читал, Виктор Николаевич спокойно рассматривал его. Молча. И это несколько нервировало Михаила.

   – Я надеюсь, что то, как я блестяще исполнил роль зарвавшегося мальчишки, принесло какую-нибудь пользу лично вам, или хоть кому-нибудь.

   – Принесло. Вам, например, Миша. Вы отчего-то совершенно забыли о командном методе соревнований. Что за привычка выступать вне зачета?

   – Я должен это понимать как пролог к разговору об отставке?

   – Отнюдь. На меня и на еще некоторых людей ваши действия произвели очень сильное впечатление. Умудриться создать свою собственную организацию, да не просто организацию, а организацию международную… Блестяще! И эффективную, заметьте. Особенно нас покорил ваш метод самофинансирования. Просто шедевр, – Виктор Николаевич несколько раз бесшумно хлопнул рукой о руку. – Примите эти овации как знак моего искреннего восхищения. А теперь от лирики к делу.

   Михаил невесело усмехнулся.

   – Не нужно так расстраиваться, Михаил. На самом деле я вас заподозрил почти сразу после окончания той самой операции в девяносто пятом. Слишком уж кстати подвернулась та ваша промашка для того, чтобы вы не смогли занять место моего зама. Вы не захотели терять самостоятельность?

   Михаил снова улыбнулся.

   – Вы тогда меня очень огорчили, Михаил. Я тогда даже на минуту поверил, что вы способны так ошибаться, настолько позволить гуманизму искалечить вашу карьеру.

   После выхода в свет той книги я действительно серьезно рассматривал возможность вашей полной отставки. И, кстати, было у меня сильное желание разобраться с вашим протеже. Но вы все очень аккуратно организовали. Все так обставили, что разбираться с ним выходило слишком накладно и для нас, и для украинской стороны. И было принято решение сделать вид, что ничего особенного не произошло, что утечка информации если и имела место, то не очень существенная.

   А вас, в качестве наказания, на целых три года отправили на оперативную работу. Чего вы и добивались. Так?

   – Так.

   – Одновременно с этим, или почти одновременно, некоторые из ваших украинских коллег, и не только украинских, произвели подобные же демарши в своих структурах. С теми же результатами. Со мной, кстати, консультировались и по поводу вашего журналиста. И согласились с моим решением его не трогать. Как видите, и нам не чужд гуманизм.

   – Если его нарушение вам обойдется слишком дорого.

   – Это естественно. Я все время ожидал, когда вы, наконец, проявите себя. Ожидал, ожидал, и, наконец, дождался.

   – Мы строили, строили и, наконец, построили! – продекламировал Михаил.

   – Именно. И вот что я вам в результате скажу, Миша. Для решения нестандартных задач нужны нестандартные методы и нестандартные инструменты. Ни я и никто другой, по моим сведениям, не ставил себе задачей отследить всю вашу организацию и вычислить всех ее членов. По вполне понятным причинам мы даже не сможем устраивать чистку наших рядов, как в тридцать седьмом. Я ставлю условие. Вы должны продемонстрировать свою эффективность в «Армагеддоне», и я лично выступлю в вашу поддержку.

   Если вы не справитесь, Миша, то и здесь, и в Украине, пройдет цепочка увольнений, выходов в отставку, а в некоторых случаях – несчастных случаев и самоубийств.

   – Веселая перспектива.

   – Очень. Но честная, что в наше веселое время уже само по себе большое достижение. Просто гигантское.

   – Почему возник этот разговор именно сегодня? Или секрет?

   – Никаких секретов.

   – Почти никаких, – поправил Михаил.

   – Почти никаких, – согласился Виктор Николаевич.

   – Так что же случилось?

   – Мы этой ночью провели нечто вроде командно-штабных учений. И пришли к неутешительному выводу, что не готовы к «Армагеддону». Приблизительно об этом же думали вы, когда решили создавать свою организацию. Так?

   – Приблизительно.

   – Я не буду демонстрировать вам досье на очень многие ключевые фигуры в правительстве, армии и в нашей собственной структуре. Они уязвимы. Уязвимы настолько, что достаточно только чуть надавить на них, чтобы заставить работать на кого угодно.

   – Некоторые из них это уже пробовали, – заметил Михаил.

   – Или пробуют сейчас. И мы стоим перед очень грустным выводом, – Виктор Николаевич подождал немного вопроса от Михаила, потом тяжело вздохнул и продолжил, – не исключено, что кто-то почти на самом верху уже получил предложение о сотрудничестве. И любая информация будет немедленно уходить к Врагу. Таким образом, мы проиграем в самом начале. Вот почему наш разговор произошел именно сегодня.

   – Или грудь в крестах…

   – Или голова в кустах, – Виктор Николаевич взял отложенную Михаилом стопку бумаг, аккуратно вытащил из бумаги скрепку и сунул листки машину для уничтожения документов. – Вот такие пироги, Миша.

   – Я могу действовать…

   – Как вам будет угодно. Учтите, если вы слишком плотно подойдете к Врагу, по вам ударят уже с нашей стороны.

   – Могут ударить…

   – Ударят, Миша, ударят. И самое грустное будет в том, что и я приму в этом участие. Скажу даже больше, вы и ваша организация будете объявлена союзником Врага, и на вас будет повешена ответственность за саботаж. Если вы проиграете.

   – Сколько человек знает о нашем разговоре?

   – Трое.

   – Вы, Игорь Петрович и?..

   – Не ваше дело, Миша. Нужно хотя бы во время таких неприятных разговоров сохранять иллюзию субординации.

   – Хотите честно, Виктор Николаевич?

   – Не хочу, тем более честность – не ваш конек. Как, собственно, и не мой.

   – Ладно, пусть с той долей честности, которую мы можем себе позволить. После таких разговоров как этот, субординация и дисциплина совершенно уходят из отношений. Штрафные батальоны не пели патриотических песен и в атаку ходили с матом, а не с криком «За Родину».

   – Мне очень жаль, Миша, но свой батальон вы поведете именно за Родину, хоть и без крика.

   – Давно не писал я слова «Родина» с большой буквы, – сказал Михаил.

   – Цитата?

   – Из ненаписанного. Какие будут распоряжения?

   – Приступайте, Михаил и, поскольку вам понадобится свобода действий, езжайте немедленно на Украину…

   – В Украину. Они очень обижаются, когда кто-то норовит приехать «на» а не «в».