Мария Эрнестам - Гребень Клеопатры Страница 16

Эльса замолчала. Потом улыбнулась, и ее лицо осветилось такой радостной улыбкой, что она сразу помолодела. Мари невольно вздрогнула. Похоже, Эльса была в трансе, она совсем не походила на ту женщину, с которой Анна познакомилась неделю назад. Что она несет? Ангел мести… Темная тень…

Мари хотела что-то сказать, но Эльса ее опередила:

— Я стояла у постели и смотрела на мужа, пока не приехала полиция. Он выглядел отвратительно, и я не могла понять, как он мог когда-то привлечь мое внимание. В тот момент… в тот момент я ничего не чувствовала. Только вспоминала, как он со мной обращался, что говорил мне, и думала: мертвый он меня вполне устраивает.

Глава одиннадцатая

Все молчали. За стеной послышался смех кого-то из клиентов. Он пришел к Фредерику с вопросом о том, как вести себя с детьми. Но сейчас Фредерик был не в состоянии его проконсультировать.

Анна сидела, уставившись на что-то за его спиной, и Фредерику пришлось обернуться, чтобы посмотреть, что это. Мари нервно теребила нитку на свитере. С ее губ сорвалось ругательство. Ситуация создалась неловкая, и, чтобы сказать хоть что-нибудь, Фредерик прошептал, что, должно быть, Эльса Карлстен сделала это сама. Она и никто другой.

— Наверное, у нее с головой не все в порядке. Такие издевательства кого угодно сведут с ума, — продолжил он. И добавил, что это не снимает с них ответственности, и он теперь всю оставшуюся жизнь будет винить себя в том, что неправильно оценил ситуацию и невольно способствовал убийству. — Как я мог! — воскликнул Фредерик. — Эльса выглядела вполне нормальной, когда рассказывала нам свою историю. Мне было ее жаль… Я и не думал, что…

— Что? О чем ты не думал?! — выкрикнула Анна и разрыдалась.

Фредерик вскочил со стула, обнял ее, погладил по голове и начал утешать. У Мари дрожала нога. Анна постепенно успокоилась и спросила, какие последствия может вызвать случившееся. Если медицинское освидетельствование выявит, что смерть насильственная, будет ли Эльса молчать? Видел ли кто-нибудь, как она к ним приходила? Неужели она и вправду заплатит им деньги?

Упоминание о деньгах вывело Мари из транса. Нога у нее все еще дрожала, но голос звучал спокойно.

— Я согласна с тобой, Фредерик, — сказала она. — Мы совершили ошибку. Не приняли ее намерения всерьез. Мы идиоты. Думали, что сможем сами разобраться в ситуации. Но я не вижу причин винить себя. У нас у всех непростые жизненные ситуации. Родственники, с которыми сложно общаться, мстительные коллеги. Мы думали, что нашего жизненного опыта будет достаточно, чтобы помочь Эльсе, но ошиблись. Обратного пути нет. Теперь надо попытаться найти выход из ситуации.

Фредерика удивило ее спокойствие. Он и не ожидал такой рассудительности от подруги. Сам он ужасно нервничал, когда снова заговорил:

— Если я понял правильно, Эльса задушила мужа подушкой. Заставила замолчать навсегда. Есть в этом нечто символичное, ведь столько лет его слова причиняли ей боль. Чего мы не знаем, так это защищался ли он? Нет ли на теле следов борьбы? На теле Эльсы, естественно. Установят ли врачи истинную причину смерти?

— Не знаю. Но мы должны это выяснить, — сквозь слезы сказала Анна. Она нервно теребила прядь волос. — Я часто бывала с папой в больнице, так что знаю многих врачей и могу их расспросить. Сошлюсь на то, что у меня старый отец и я хотела бы знать, что с ним произойдет в последние минуты жизни.

Фредерик чувствовал, как нелегко Анне дались эти слова. Словно она ожидала наказания Божия. Ведь она наверняка больше всего на свете боится, что ее отец умрет дома один, когда никого не будет рядом.

Он попытался успокоить ее:

— Эльса сказала, что купит пирожных, пойдет домой и будет на кухне пить чай. Она собирается сидеть за чашкой чая с пирожными и читать книгу или смотреть в окно часа два в полной тишине. Так ведь она сказала? Неужели человек, только что совершивший убийство, может сохранять такое самообладание? Вам это не кажется странным, особенно учитывая, с какой радостью она это сказала?

Анна и Мари ничего не ответили. Может быть, Эльса таким образом хотела отпраздновать свое освобождение. Да, она открыла дверь клетки не самым лучшим способом, но ведь она это сделала. Теперь у нее появилось время для самой себя. Она может потратить его на детей и внуков или на путешествия. И ей больше не придется дрожать от страха по ночам.

Фредерику пришла в голову запоздалая мысль:

— А может, он вообще умер естественной смертью! — воскликнул он. — Эльса просто сбила нас с толку. Кто знает, что там ей привиделось в ночи! Наверняка врачи скажут, что ее муж умер в результате второго инфаркта. Он слишком много пил и глотал лекарства без разбору… старый и больной человек… ему недолго оставалось жить. Да, Эльса приходила к нам и просила убить своего мужа. Но мы будем отрицать этот факт. Без сомнения, у него случился инфаркт. Может, он заподозрил, что жена собирается его оставить, и сердце не выдержало. Такое случается. А все эти подушки и ангелы смерти… Эльсе вполне могли привидеться. Она не похожа на убийцу.

Мари вздохнула.

— Думаю, ты прав, — сказала она. — Конечно, ты прав. Какие же мы идиоты! Тут же решили, что это убийство! Думаю, нам надо затаиться на пару дней и ничего не предпринимать. Посмотрим, как будут развиваться события. Анна пусть все осторожно разузнает в больнице. Но я согласна с тобой, Фредерик. Ханс Карлстен наверняка скончался от старости или от инфаркта, и мы тут не при чем. Невозможно предвидеть все.

Анна кивнула. Какое-то время они сидели молча, потом Мари, извинившись, вышла. Анна и Фредерик достали чертежи новой виллы за городом, которую им предстояло обустраивать, и сосредоточились на работе. Через час к ним присоединилась Мари. Все имеют право отдохнуть, подумал Фредерик, вспоминая Эльсу.

Через несколько часов он сидел в «Фата-моргане» и слушал, как Миранда поет: «Raus mit den Männern aus dem Reichstag, und raus mit den Männern aus dem Landtag, und raus mit den Männern aus dem Herrenhaus, wir machen draus ein Frauenhaus!».[5]

Было странно слышать в ночном клубе песню о том, что мужчин надо вышвырнуть из правительства и поставить женщин на все ведущие посты в стране. Еще более странным было то, что песня написана в период между двумя мировыми войнами, которые развязали именно мужчины. Теперь и у Фредерика была своя война. Нет, никогда ему не понять этих загадочных женщин. Может, было бы к лучшему, если бы они получили власть в стране, чтобы направлять свою энергию на политику, а не на убийство мирно спящих мужей. Опять он об убийстве… Они же решили, что это был инфаркт. «Инфаркт», — снова и снова повторял он, пытаясь убедить себя в том, что это правда. Должно быть правдой.

Первое, на что обратила внимание Миранда, когда услышала его рассказ, — это на то, что никто из них троих не упомянул о гонораре.

Ее номер вызвал шквал аплодисментов. Зал был полон, но Фредерику удалось найти укромное местечко. Он не хотел, чтобы Миранда видела его, когда поет, достаточно того, что она ощущала его присутствие, знала, что он в зале и слушает ее.

Окончив выступление, Миранда поблагодарила публику, спустилась со сцены, пробралась между столиков, улыбаясь посетителям, и подсела к Фредерику. На ней было узкое красное платье, черный парик, волосы подобраны кверху, и только несколько локонов свободно падали на шею. Она откинулась на спинку стула, достала золотистый портсигар и вынула оттуда черную сигариллу. Фредерик, словно зачарованный, наблюдал, как она зажигает сигариллу и выпускает аккуратное колечко дыма. У его бабушки был такой же портсигар, он перешел по наследству маме, и та хранила его в ящике бюро. Она никогда им не пользовалась, но, когда Фредерик увидел его и попросил отдать ему, получил отказ. Якобы он мог его испортить. Он обещал обращаться с портсигаром осторожно, но это не помогло. Стыдно было вспоминать, как он тогда унижался ради этого портсигара.

К ним подошел официант и поставил перед Мирандой напиток. Она с улыбкой поблагодарила и сделала глоток. Потом повернулась к Фредерику:

— А что с деньгами?

Он ничего не понял, и она раздраженно повторила вопрос:

— Эльса Карлстен дала вам задание убить ее мужа. Теперь он мертв, и она думает, что это вы его убили. Она поблагодарила вас за хорошо проделанную работу. Когда она собирается платить?

Он случайно задел ее бокал, и пара капель попала ему на руку. Он посмотрел на кроваво-красные капли и быстро вытер их, невольно вспомнив, как Мари вонзила ножницы в руку своему шефу. С этого все и началось. Он рассказал Миранде о случившемся с мужем Эльсы в гримерке еще до выступления, вот почему она задала такой конкретный вопрос. Но Фредерика он все равно смутил.

— Она сказала, что скоро заплатит. Но я не потому…

— Что не потому?

Он сглотнул:

— Я не потому рассказал тебе о том, что случилось. Это ужасно. Я так много думал об Эльсе в последние дни… и тут эта неожиданная смерть. И теперь я вижу в этом руку судьбы, вмешательство чего-то сверхъестественного. Не человеку и не паре денежных купюр решать судьбы людей!