Рут Ренделл - Подружка невесты Страница 17

Такой вопрос оказался Дарену не по силам, и он ответил в каком-то замешательстве:

— Двоюродная, троюродная… не помню, чтобы я когда-нибудь интересовался всем этим. Знаю только, что моя мама — ее тетя, а ее отец — мой дядя, вот почему я считаю ее своей двоюродной сестрой. Правильно? — Дарен вернулся на более безопасную и проверенную позицию: — Ну давай же, Фил, признайся: она тебе нравится?

Проницательный взгляд и замысловатая улыбка — вот какой реакции ждал Дарен, и Филипп без лишних усилий оправдал его ожидания. Дарен подмигнул в ответ:

— Она странная, эта Сента. Посмотрел бы ты, где она живет, — это же настоящая крысиная нора, просто свалка. Когда нужно было уладить что-то насчет платьев и всякой всячины, Фи сказала, что ни за что в жизни не пойдет туда, и я не знаю, стоит ли ее осуждать. А ведь Сента могла бы замечательно жить с дядей Томом в Финчли. Лечиться ей пора.

Чувствуя, что выдает себя с каждый словом, Филипп все же не мог остановиться:

— Значит, Фи ее знает плохо?

— Пускай это тебя не беспокоит, старина: ее знаю я. Могу тебя туда провести, если нужно.

Он больше не тратил слов на Сенту, а вернулся к разговору о Гернси, своей страсти к высотам, глубинам, величинам и перепадам температур. Филипп послушал какое-то время, а затем извинился и ушел. Он должен быть у Сенты в девять, а еще нужно кое-что уладить наверху. Филипп подумал, что Фи, если останется, может после его ухода заглянуть в его комнату. Она никогда не входила туда, живя здесь, и ей незачем было заходить сейчас. Но Филиппа одолевали какие-то предчувствия — или обычные опасения. Статуя по-прежнему стояла в его комнате, ничем не накрытая, в углу, между платяным шкафом и окном.

Было без десяти девять, но еще не стемнело, и в тусклом свете мраморная кожа Флоры мерцала, как перламутр, и в то же время была очень похожа на настоящую, женскую. В жизни Флора была Сентой. Принадлежал ли этот спокойный и одновременно мечтательный взгляд, устремленный далеко за горизонт, только ей одной? А эти сомкнутые губы, выполненные в идеальной пропорции к прямому изящному носу? Сента, когда они ходили в ресторан, даже причесалась так же, как Флора: уложила волосы локонами и заколола на висках. Филипп почувствовал внезапное желание, которое, впрочем, счел глупым и быстро подавил, поцеловать эти мраморные губы, казавшиеся такими мягкими. Он снова завернул статую, на этот раз не в холодный и скользкий пакет, а в старый трикотажный свитер, и засунул в глубину шкафа.

Говоря о Сенте, ища и находя подтверждения ее слов, — Филипп казался себе предателем, но он действительно сомневался и боялся — ощущая на губах вкус ее мелодичного имени и слыша, что другие произносят его так бездумно, он наполнялся новой, еще более неистовой страстью. Невозможно больше ждать, он должен быть с Сентой. Он задыхался, когда сидел в машине и проклинал красный свет светофора. Филипп бежал по грязным ступенькам, его тело напряглось, он был возбужден, никак не мог попасть ключом в замок, — а потом повеяло ароматом дымящихся китайских палочек, дверь незаметно отворилась и впустила его в манящее, пыльное и загадочное владение.

Глава 6

Боярышник, с которого уже давно опали все цветы, превратился теперь в обычный зеленый куст. Под ним стояла статуя Купидона, держащего лук и колчан со стрелами. Филипп не мог хорошенько разглядеть ее, потому что в комнате по-прежнему не было бинокля. Всего остального тоже не было: миссис Райпл выполнила условия «Розберри Лон» и убрала книги по кулинарии, камин, всю мебель и напольное покрытие. Осталось совершенно голое пространство.

Купидон, Филипп знал, бог любви. Интересно, Арнэм руководствовался этим или ему просто понравилась статуя? Еще месяц назад Филипп был бы оскорблен, разгневан такой заменой, но прошедшие недели сильно изменили его. Он уже толком не помнил, зачем украл Флору. Его больше не занимали мысли об Арнэме, он стал абсолютно равнодушен к нему, даже скорее доброжелателен. Вся ярость куда-то исчезла. Встреть Филипп этого человека на улице, он поздоровался бы и спросил, как тот поживает. Почему, собственно, нет?

В эту субботу, вообще-то выходной день, у него было задание заехать сюда, внимательно осмотреть дом миссис Райпл и проверить, действительно ли все, как она говорила по телефону, — этим заказчикам никогда нельзя доверять — готово. В понедельник уже должны были прийти рабочие из «Розберри Лон». Филипп закрыл за собой дверь и спустился. Миссис Райпл ждала у лестницы:

— Я не смогу приготовить им чай.

— Ничего страшного, миссис Райпл, они и не будут этого ждать, — на самом деле, конечно, будут, но к чему спорить? Нет никакого смысла приближать неприятности и прямо сейчас говорить хозяйке о том, что, если она не сделает рабочим утром и днем чаю, то они попросят два получасовых перерыва, в одиннадцать и в три, чтобы сходить в кафе. — Думаю, они придутся вам по душе и вам понравится, как аккуратно они работают.

— Я не позволю им курить или слушать радио.

— Разумеется, — отозвался Филипп, решив, что пусть уж она сама поругается с рабочими. Он-то знал, кто победит в этой битве.

Дверь за ним захлопнулась с треском — неудивительно, что в доме на потолке трещины. Он пошел по дорожке к машине, где на переднем сиденье сидела Сента и ждала его.

Они впервые после того ужина в индийском ресторане ехали куда-то вместе, хотя, за исключением вечера, который Филипп не по своей воле провел дома с матерью, встречались каждый день. Нет никакого смысла ужинать где-то, говорила Сента, и было понятно, что для нее не так уж важна еда, хотя она любила шоколадные конфеты и вино. Сента никогда не готовила для него. Филипп часто вспоминал, как он, задолго до знакомства с Сентой, поинтересовался у Фи, почему эта девушка не может сама сшить для себя платье. Фи ответила, что если бы он знал Сенту, то не спрашивал бы. И вот теперь он знает ее, и вопроса не возникает. То же с готовкой или любой другой работой по дому. Утром Сента (она сама рассказывала) почти всегда лежит в постели, иногда до полудня или еще дольше. Ее жизнь без него была для Филиппа загадкой. В те редкие разы, когда он пытался дозвониться, Сента, будучи дома, не подходила к телефону, хотя он долго не вешал трубку, чтобы дать ей время подняться наверх, в холл.

Их уединенная совместная жизнь, когда по полвечера они проводили в постели, замечательна, это самое чудесное из всего, что с ним случалось, но все же Филипп осознавал, что такая жизнь неправильна, что она ненастоящая. Надо быть вместе для того, чтобы общаться, всюду сопровождать друг друга, а не только для того, чтобы заниматься любовью. Когда он приглашал Сенту заехать с ним в Чигвелл, чтобы уладить дела с миссис Райпл, а потом где-нибудь пообедать, может даже поехать на природу, то ожидал услышать отказ. И был удивлен и обрадован, когда она согласилась. Филипп получил большее удовольствие от того, что Сента, вторя его мыслям, сказала, что им следует проводить вместе все свободное время, все часы, когда они не работают.

— Но ты ведь не работаешь, Сента, — поддразнил ее Филипп.

— Я вчера ходила на пробы, — сказала она, — это довольно неплохая роль в одном фильме. Ее в итоге получила Миранда Ричардсон, но зато я понравилась режиссеру, он сказал, что я замечательная.

— Миранда Ричардсон!

Филипп был поражен. Проходить пробы наравне с Мирандой Ричардсон — это многое говорит о способностях актрисы. Он разузнал кое-что о Королевской академии драматического искусства, ведь Сента сказала, что училась там. Это — лучший театральный институт, все равно что Оксфорд.

Однако с недавних пор у Филиппа появились сомнения в том, что она говорит правду. Ужасно так думать о человеке, к которому относишься так, как он к Сенте, но тем не менее в глубине души он ей не верил. Подозрения зародились, когда Сента сказала, что днем обычно ходит в один клуб на Флорал-стрит, где тренируется и занимается балетом, чтобы быть в форме, и встречает там разных знаменитых актеров, актрис, танцоров. Однажды, рассказывала Сента, она и пара ее знакомых пили чай вместе с Уэйном Слипом.

Филипп не мог в это до конца поверить. Сента приукрашивает действительность, вот и все. Наверное, она как-то шла через Ковент-Гарден и на другой стороне улицы увидела Уэйна Слипа. Не исключено, что когда-то она и ходила в тренажерный зал и пробовала заниматься аэробикой. Ведь есть такие люди, для которых чистая правда слишком неинтересна и пуста, которым нужно слегка исказить то, что есть на самом деле. Нет, Сента не лгала, это нельзя назвать ложью. Наверняка она и о Филиппе рассказывала своим друзьям, кем бы они ни были. Но можно поспорить, что Сента не говорила, что ее парень живет с матерью в Криклвуде и работает младшим замерщиком в компании, которая делает новые ванные и кухни. В ее рассказах он наверняка был дизайнером интерьеров из Хэмпстеда.