Владимир Ераносян - Бойня Страница 17

– Раз они не оскорбили тебя, не обидели твоих близких, не покушались на честь твоей любимой, не нападали на твоих друзей, значит, ты обычный преступник. Ты – злодей!

– Они оскорбили… Они сказали…

– Что они сказали?!

– Я не могу это повторить… – Дрожь в голосе лишь усиливалась.

– Говори! – настаивал Иса. – Иначе я буду думать, что ты – идиот, дебил, что ты – придурок! Если это не деградация, то что тебя так задело?! Говори же, кого из живущих на Земле они оскорбили?!

– Всевышнего… – выдавил сквозь зубы Мовлади, еле выговаривая слова. – Они оскорбили Аллаха. Они кричали хором, в метро, как фанатскую речевку грязные тексты, которые я не могу произнести… В адрес Аллаха, дядя… И ржали потом, как кони. Я всегда помнил о том, что не должен тебя тревожить, но я не мог стерпеть…

Мовлади снова зарыдал. Больше всего сейчас стесняясь своих неподотчетных воле слез. Но именно эти горькие слезы смягчили сердце Исы и приблизили его к племяннику. Дядя глубоко вздохнул, подошел к родственной душе и обнял оставшегося без отца юношу.

– Все. Забудь об этом, – произнес он, простив и заодно попросив прощения. – Через три часа мы улетаем в Москву. Будешь учиться там. И жить в общежитии, раз проживание в отдельной квартире так влияет на твои мозги. Это – твое наказание. Оно справедливо, ибо нельзя победить богохульство кощунством в святой день. Надо же – прославиться на весь город беспределом, вместо того чтобы отличиться в спорте, в учебе или в творчестве. И как можно было до сих пор не завести постоянную девушку? Тусовки не для нас, настоящему чеченцу нужна верная жена и много детишек… В Москве тоже есть мечеть. Аллах тебя там не оставит, а я буду рядом.

Это были слова утешения и примирения. Дядя повелел племяннику наскоро собрать чемодан. Они вылетали в Москву из Пулкова навстречу новым событиям, которые вскоре перевернут их судьбы, встряхнут жизни, внесут коррективы в мировоззрение и отразятся не только на них, но и повлияют на окружающий их мир…

Проезжая Сенную площадь по дороге в аэропорт, Иса попросил водителя поставить диск с новым треком Фронтмена. Он сделал это не случайно. Сингл без лишних слов выражал все его мысли, именно те, что хотел донести Иса до близкого ему человека, сына его родного брата. Молодежь, она живет другой скоростью. Для них мобильный телефон, ноутбук, айпод – норма, а не чудо. Они воспринимают свои жанры. У них – собственные представления о чести. Они максималисты. При этом – предельно открыты и восприимчивы. Их стихия – энергия. В них нет корысти. Их гармония – чувства. Они верят только в тот текст, который исходит от сердца. Но они не так глупы, как обнажены их эмоции. Их не проведешь хитрыми словами, а от гламура они быстро устают.

Этот рэп Исе тоже нравился… Он не ошибся, предполагая, что попадет с этой песней в точку. Как только такси пересекло Фонтанку, Мовлади попросил запустить трек еще раз. Они миновали Московский проспект и на площади Победы помчались по прямой к Пулково, а трек все играл…

Слушай, сынок, такая маза,

Твой папа родом с предгорий Кавказа!

Не бойся порчи и сглаза,

Ислам и христианство против заразы.

И помни – ты на свете не один,

Ты России единой гражданин!

Не стесняйся своей смуглой кожи,

Брат по крови тебе поможет!

Не позорь кавказскую нацию,

Никогда не подписывайся на резервацию,

Не запирайся в гетто, это твоя страна!

Единая Россия – на всех одна!

Твой дед по ходу не добил скинов,

Уродов, предавших своих дедов!

Это и твоя, сынок, столица,

Мы граждане, а не кавказские лица.

Защищайся, но первым не нападай,

Лишь сдачи обидчикам своим давай!

Женщин не обижай, старших уважай,

Тех, кто слабее тебя, – не унижай!

Веру чужую не оскорбляй!

Останови неприятеля словом, не стреляй!

Не враги тебе братья-славяне,

Если они реальные христиане.

Вера одна у нас, Бог один!

Россия едина! Ты ее гражданин!

Слава России! Москва для всех!

Не любить свою Родину – это грех!

К сердцу течет по артериям кровь,

Выражаем в танце свою любовь.

Держи удар, сынок, не падай!

Не бойся толпы, это всего лишь стадо.

Никогда не страшись остаться один,

Не будь нулем. Ты – гражданин!

В учебе, науке, искусстве и спорте

Знамя России неси гордо!

Не кичись, но и не прячь глаза!

Дыши свободно, хоть и нависла гроза!

Это и твоя страна, кавказец!

Не предавай страну из-за мрази!

Слава России – единой стране,

Нации все на одной волне.

Эта волна – как большой цунами.

Сносит скинов, несогласных с нами!

Вера одна у нас, Бог один!

Россия едина! Ты ее гражданин!

Слава России! Москва для всех!

Не любить свою Родину – это грех!

По приезде в Москву Мовлади не роптал, когда дядя проводил его до общежития университета, в котором ему теперь предстояло продолжать обучение. В комнате нового жильца и его дядю встретил сосед – он тоже оказался кавказцем, правда, из Кабардино-Балкарии.

– Убедительно прошу тебя, Мовлади, будь сдержан и рассудителен во всем, – давал последние наставления Иса, даже обрадовавшись, что его наказы слышал и новый знакомый племянника, тоже уроженец Кавказа. – Не кичись мускулами, ведь всегда есть кто-то сильнее. Не проявляй гнев. Сила мужчины не в бешеных порывах, а в нерушимом спокойствии. Не стоит направо и налево кричать, какие вы крутые. Не мешайте окружающим работать и наслаждаться жизнью. Громче всех визжит ишак. Кому надо, тот вас заметит по таланту и оценит по достоинству. Лезгинку танцуйте только до одиннадцати вечера, и не на Красной площади. Представьте, если б кто-то танцевал гопака напротив грозненской мечети – назови хоть одну причину не посчитать этот танец глумлением… Спиртное не распивайте, девушек не делите, пусть они вас делят! – улыбнулся он напоследок и поехал к жене. Он так по ней соскучился…

– А что делать, когда приходишь домой, к себе в общагу, а у тебя на двери написано черной краской «За теракт ответите!», как будто это я виноват в том, что какой-то смертник подорвал себя и кучу людей в аэропорту? – вопрос задал сосед-кавказец, и Иса вдруг подумал, что транзит из Питера в Москву мало что изменит…

– Никуда не выходи, не поддавайся на провокации, предупреждаю, не подводи меня… – он обращался теперь только к племяннику, потому что не знал, что ответить на вопрос его соседа.

В голове Максима поселилось неуправляемое и возникающее спонтанно второе «Я». Иногда оно перехватывало инициативу, захватывало власть. И тогда прочь уходили терзания, сомнения, вся эта человеческая амбивалентность, на смену им приходила поступательная агрессия уверенного в себе самца, который знал, куда бежать. И он бежал ровно до тех пор, пока клубок в лабиринтах подсознания не приводил в тупик. Именно там эстафета переходила к воспоминаниям. И вновь все смешивалось, и требовался импульс снаружи, подтверждающий сигнал, возвращающий его к реальности, заурядная подсказка. Иначе путаница, выбраться из которой самостоятельно не представлялось возможным.

Гром грянул внезапно, но это были не природные катаклизмы. Чья-то широкая душа отмечала какой-то праздник, запустив в воздух петарды. Ассоциации с выстрелами и взрывами стали импульсами, спровоцировавшими чувство страха. Одна петарда попала в окно на Композиторской. Опасность открыла глаза. Тревога заставила приподняться. Максим проснулся человеком с чутьем крысы. Человек помнил единственное теплое место на земле, где он мечтал оказаться, потому что там могла оказаться мама. Именно там он хотел укрыться от душевной боли и спрятаться от шальной пули. А крыса… Она знала, как туда добраться.

– Он встал! Он уходит! – кричали люди в белых халатах, но он никого не слышал, его ноги несли к двери. Он сорвал с вешалки какой-то плащ, накинул его на себя и выбил дверь ногой. На улицу! Ноги бежали, словно их было не две, а четыре. По выложенному заранее маршруту в определенную точку. На нем был минимум одежды, но он не чувствовал холода. Вот он уже на Новом Арбате. Вот он ловит такси. У него совсем нет денег, но он, одержимый, садится в машину и твердо указывает путь…

– Точно прямо?! – спрашивает его водитель. И он кивает, ведь он точно помнит, что ехал на свадьбу к сестре по этой широкой улице. Прямо. Точно прямо. Никуда не сворачивая.

– Ничего страшного. ГЛОНАСС обнаружит его местонахождение в два счета, – неожиданно спокойно отреагировал полковник на нерасторопность охраны лаборатории. – Заодно проверим эту функцию пульта. Мне даже интересно, куда он направится. Снаряжайте спецфургон. Поедем за ним…

Дугин перевел пульт Функеля в режим спутниковой слежки.