Роберт Бирн - Поезд смерти Страница 17

– Разве? – спросил Гил, не замедляя шага. – Тогда задержите меня. – Он встал на нижнюю ступеньку лестницы, что поднималась у края средней цистерны, и взобрался на платформу. Оттуда по другой лестнице поднялся на верх цистерны...

– Слезайте оттуда! – закричал охранник. – Сейчас же!

– А что вы сделаете, застрелите меня? – спросил Гил, осматривая гидравлические штуцеры. – Я здесь работаю. Свяжитесь с вашим шефом по радий и сообщите ему, что мистер Эллис проверяет цистерны для “манекена”. – Он завинтил крышки, потом отвинтил их опять. – Скажите ему, что допуски у крышек должны быть меньше, если он не хочет угробить половину населения Невады.

– Слушай, приятель, у меня есть приказ. Слезай-ка с цистерны, или я сам туда залезу и сброшу тебя вниз.

– Все в порядке, – сказал другой голос. – Мистер Эллис – мой гость.

Гил посмотрел вниз и увидел Эверетта Ордмана, ученого, заведующего “аквариумом”. Сутулый, в белом лабораторном халате, он стоял, сложив руки за спиной и искоса поглядывая на Гила.

– Вы должны были предупредить меня. – С этими словами охранник повернулся и отошел.

Гил спустился по лестнице и спрыгнул на землю.

– Я вижу, вы уже нашли способ ускоренного производства “манекена”.

– Да, секрет оказался прост: мы изменили структуру затравочных кристаллов с помощью потока протонов. Это увеличило мощность и время сцепления молекул. Если бы моллюски могли говорить, я уверен, они потребовали бы передать им формулу. – За стеклами очков глаза Ордмана казались огромными, на тонких губах играла улыбка.

– Вы собираетесь перевозить “манекен” в этих цистернах?

– Именно так. Они красивы, не правда ли? Каждая стоит миллион баксов.

– Миллион баксов? За эти деньги можно было бы получше закрепить шланговые соединения. Остается наполнить эти цистерны “манекеном” – и получится настоящий поезд смерти.

Ордман хмыкнул.

– Поезд смерти! Звучит красиво, но немного мелодраматично. Наладка цистерн еще не закончена. Крышки будут подтянуты и загерметизированы. Цистерны пройдут испытание под давлением. Безопасность гарантируется на все сто процентов. Как вам нравится идея сделать в цистернах перегородки? Теперь, если что-нибудь случится, скажем, пуля пьяного охотника повредит внешнюю оболочку, утечка будет минимальная.

– А как же те, кому мы отправляем газ? Необученные, неопытные люди впервые будут иметь дело с “манекеном”. Вы подумали о них? Они ведь наверняка погибнут.

Ордман пожал плечами.

– Это не наши, а их проблемы.

– Как вы можете быть таким равнодушным? Для вас арабы не люди?

– Арабы? Почему вы думаете, что получатели газа – арабы? Вы суете нос в дела, которые вас не касаются!

– Неужели вам, создавшему новое оружие, все равно, где оно будет применяться?

– Нет, мне не все равно. Я хочу, чтобы его использовали наши союзники, а не противники. Я ученый, которому платят за работу, мистер Эллис. Работу я сделал, и, если бы “манекен” не был нервно-паралитическим газом, мне бы дали за нее Нобелевскую премию, а может быть, еще и дадут, потому что “манекен” можно применять в самых разных областях, не только в военной. Я не политик, не специалист по национальной обороне, но, позвольте заметить, вы тоже таковым не являетесь. – Стараясь укрыться от солнца, Ордман отошел в тень здания. Гил последовал за ним, его руки дрожали от волнения.

– Вы не можете так просто отмахнуться от ответственности. Есть моральные обязательства, которые нельзя переложить на других. Когда дело идет о жизни и смерти...

– Черт возьми, кто вы такой, чтобы читать мне мораль? Женатый человек, связавшийся с уличной девкой. Не вам меня судить.

– Что вы хотите сказать?

Ордман устало вздохнул и закатил глаза.

– Я видел, как в обед вы сидели за столиком с Сарой, так она себя теперь называет. Окно моего кабинета выходит на эту сторону. Она плакала, а вы держали ее за руку. Когда мужчина и женщина думают, что они одни, а женщина плачет, это значит, что они находятся в очень близких отношениях. Я называю это законом Ордмана, который, согласно моим грубым подсчетам, верен в девяноста семи целых семи десятых процента случаев. Но иметь дело с потаскухой?.. Вы, мистер Эллис, меня удивляете.

Гил бросился на Ордмана, но в последнюю секунду сумел взять себя в руки.

Тот попятился, подняв руку для защиты.

– Ну хорошо, хорошо, с бывшей потаскухой, если такое возможно. И как вы, добропорядочный джентльмен, можете... Да бросьте вы злиться! Я и сам спал с ней десять лет назад, хотя, уверен, она этого не помнит, потому что всегда была под кайфом. Это правда. Ее все знали! В те времена она звалась Мэри Райан. Я тогда часто бывал в городе и посещал разные увеселительные заведения. Она всегда там крутилась и за порцию “травки” готова была на что угодно.

– Вы лжете! Будь это правдой, она бы уже давно вылетела с работы!

– А зачем мне это надо? Просто я люблю иметь в своих руках средства воздействия на людей. Может быть, мне вновь понадобятся ее услуги.

– Негодяй. – Гил повернулся и быстро пошел прочь. – Грязный, паршивый негодяй...

– Кого вы имеете в виду? – крикнул ему вслед Ордман. – Меня или себя?

Глава 9

Гил распахнул двойные двери и, стуча каблуками по каменной плитке, подошел к столику секретарши. Увидев его потемневшее лицо, Сара перестала улыбаться.

– Что случилось? – искренне спросила она.

– Здорово же ты меня одурачила! Я чувствую себя полным идиотом. Теперь мне многое стало понятно.

– Что же?..

– Сначала я узнаю, что ты лгала мне, скрывала от меня важные вещи, но болтала о них со своим сожителем, а теперь мне говорят, что ты была проституткой или чем-то вроде того.

– Что? Кто тебе это сказал? – В панике она бросилась проверять, выключен ли коммутатор.

– Эверетт Ордман, один из твоих клиентов.

– Кто? Я никогда...

– Он сказал, что ты и не вспомнишь, потому что всегда была под кайфом. Неужели это правда, Сара? Или лучше называть тебя Мэри Райан? Мэри Райан... Какое красивое имя и звучит так невинно... Ты права, здесь никому нельзя доверять. – Гил отвернулся и покачал головой. – Какого же дурака я свалял! Неудивительно, что ты не хотела рассказывать о своей жизни.

– Мне было стыдно, стыдно за мое прошлое! Но минуло уже десять лет, Гил! Какое это имеет значение сейчас?

– Тот парень, с которым ты живешь, – спросил он, глядя на нее в упор, – он что, твой сутенер, кот или как там это называется?

– Ради Бога! Совсем наоборот! Он помог мне бросить наркотики, буквально спас мою жизнь. Я хотела все рассказать тебе сегодня вечером. Дай мне шанс...

Гил стукнул кулаком по столу.

– Нет, ты расскажешь все сейчас же! Из какой страны приехал твой Джамал? Что ты успела выболтать ему о “манекене”?

– Он из Ирана, – прошептала Сара, – у него там родственники. Он не хочет – даже больше, чем ты, – чтобы газ попал в его страну. Да, я рассказала ему о “манекене”, да, я лгала тебе. Но у меня были на это причины, и сегодня ты бы обо всем узнал. Сейчас важно одно: я хочу от него уйти, я хочу быть с тобой, Гил! Я тысячу раз говорила...

– Это он подослал тебя ко мне, да? Научил, как влезть в душу, чтобы я проболтался? Тебя не интересовали мои проблемы, тебе нужна была информация.

– Это неправда! Мне нужна была информация, но не такой ценой. Когда я узнала тебя ближе и поняла, что...

– То-то ты все выспрашивала о газе, а я ничего не подозревал. Оказывается, у тебя была цель... – Гил в бессильной ярости потряс кулаками. – Каким же я был дураком!..

– Да, у меня была цель, и эта цель – ты! Я люблю тебя. Я никогда никому не говорила этих слов. Мне не нужен ни Джамал, никто другой в целом свете, мне нужен ты. Все, что ты обо мне услышал, какой я была десять лет назад, – правда. Но что с того? Позови меня, и я пойду за тобой на край света, буду верна тебе до конца моих дней... Ни о чем другом я больше не мечтаю.

– Пустые разговоры...

– Испытай меня!

Гил холодно посмотрел на нее.

– Знаешь, из-за меня в Бостоне пострадало много людей, я испортил свою карьеру, разошелся с женой, о которой может мечтать любой мужчина, а теперь мой начальник и ты обошлись со мной, как с полным дураком и ничтожеством. Пожалуй, единственное, что мне остается, – это покончить с собой.

– Не говори так! Если кто и должен думать о смерти, то это я. Ты – лучшее, что было у меня в жизни. Если я потеряю тебя, если ты не дашь мне возможности оправдаться и доказать, как много ты значишь для меня, тогда мне действительно не для чего жить. – Стараясь сдержать слезы, она прошептала: – Боже, плакать два раза в день – это уже слишком.

Гил помолчал, глубоко вздохнул. Когда он снова заговорил, его голос звучал ровно и спокойно.

– Хорошо, приезжай ко мне сегодня вечером. Тебе придется многое объяснить. Хочется верить, не все, что было между нами, – ложь и обман. Но что бы ты ни сказала, я все равно знаю: ты использовала меня, и мне будет нелегко через это переступить. Трейнер у себя?