Тана Френч - Рассветная бухта Страница 18

— Люди — психи, — сказал Ларри. Он уже терял интерес: ему любопытно, что произошло, а не почему. — Все — психи, и ты это знаешь. Я вот о чем: если дыры пробил кто-то чужой, то либо с тех пор стены почистили, либо он работал в перчатках.

— Вокруг отверстий что-нибудь есть — кровь, следы наркотиков?

Ларри покачал головой:

— Крови нет ни в отверстиях, ни вокруг — кроме тех случаев, когда на них попали вот эти брызги. Следовых количеств наркотиков не нашли, но если думаешь, что мы можем их упустить, я вызову собаку.

— Повремени пока с этим — разве что попадется нечто интересное. А тут, в крови, есть отпечатки, которые могут принадлежать нашим жертвам?

— Ты видел, что тут творится? Сколько, по-твоему, мы здесь? Про отпечатки спроси через неделю. Сам видишь: кровавых отпечатков тут хватит на духовой оркестр графа Дракулы, — но, думаю, в основном их оставили неуклюжие лапищи «мундиров» и врачей «скорой». То же с отпечатками ладоней — их полно, но есть ли среди них интересные, можно только гадать.

Тут он был в своей стихии: Ларри обожает сложные случаи и любит поворчать.

— Ларри, если кто-то и может их найти, то только ты. Мобильников, принадлежавших жертвам, не видно?

— Твое слово — закон. Ее телефон был на туалетном столике, его — на столе в прихожей; мы прихватили и стационарный — просто так, для смеха, и компьютер.

— Чудесно, отправьте его в отдел преступлений, связанных с компьютерами. А ключи?

— Полный набор в ее сумочке, на столе в прихожей — два ключа от входной двери, ключ от черного хода, ключ от машины. Еще один комплект в кармане его пальто. Комплект ключей от дома в ящике стола в прихожей. Ручку «Голден-Бей ризорт» пока не нашли, но если что — мы тебе сообщим.

— Спасибо, Ларри. С твоего разрешения, мы сейчас полазим на втором этаже.

— А я-то боялся, что это будет очередное скучное дело о передозе, — радостно бросил Ларри нам вслед. — Спасибо, Снайпер. С меня причитается.

Спальня Спейнов блестела теплым, уютным золотым цветом: задернутые занавески защищают от истекающих слюной соседей и журналистов с телевиками, однако парни Ларри, закончив с выключателями, оставили свет гореть — для нас. В воздухе стоял не поддающийся описанию аромат уютной, обжитой комнаты — легкая, еле ощутимая нотка шампуня, лосьона после бритья, средства для ухода за кожей.

В одной стене встроенный гардероб, а по углам — два комода кремового цвета с округлыми очертаниями и такой отделкой, словно кто-то прошелся по ним наждачкой, чтобы они выглядели старинными. На комоде Дженни три фотографии в рамках. На двух — пухлые краснощекие младенцы; в центре — снимок со свадьбы, сделанный на лестнице какого-то дорогого загородного отеля. На Патрике смокинг и розовый галстук, в петлице — роза; Дженни в облегающем платье с длинным шлейфом, растянувшимся по ступенькам, в руках букет розовых роз. Много темного дерева, через богато украшенное окно на лестничной площадке пробиваются узкие клинки солнечного света. Дженни красивая — по крайней мере была: среднего роста, изящная, длинные волосы распрямлены и уложены в какую-то замысловатую конструкцию на макушке. Патрик тогда выглядел лучше — широкая грудь, живот плоский; одной рукой обнимает Дженни, и оба улыбаются до ушей.

— Начнем с комодов, — сказал я и направился к тому, который стоял со стороны Дженни. Если кто-то из этой пары и хранил секреты, то она. Мир стал бы другим — значительно сложнее для нас и значительно проще для мужей, пребывающих в блаженном неведении, — если бы женщины выбрасывали вещи.

В верхнем ящике лежала в основном косметика, а также коробочка с таблетками — понедельничной таблетки нет, Дженни шла по графику — и, кроме того, синяя бархатная шкатулка для драгоценностей. Дженни обожала украшения: в шкатулке были и дешевые побрякушки, и несколько симпатичных вещиц, которые показались мне довольно дорогими — моя бывшая жена любила камушки, так что в каратах я разбираюсь. Кольцо с изумрудом, о котором упоминала Фиона, на месте, в черной потертой коробочке, — ждало, когда Эмма подрастет.

— Смотри, — сказал я.

Ричи оторвал взгляд от ящика с нижним бельем Патрика. Он действовал быстро и аккуратно — встряхивал каждую пару трусов, а затем бросал в кучу на пол.

— Значит, это не ограбление, — сказал он.

— Похоже на то. По крайней мере не профессиональное. Если что-то повернулось не так, любитель может испугаться и сбежать, но профессионал — или сборщик долгов — не уйдет без того, за чем пришел.

— Любитель не годится. Как мы и предполагали, это не случайное нападение.

— Верно. У тебя найдется версия, в которую вписывается все, что у нас уже есть?

Ричи развернул несколько пар носков и бросил их в кучу, приводя мысли в порядок.

— Чужак, про которого говорила Дженни, — задумчиво протянул он. — Допустим, он сумел забраться в дом — возможно, даже несколько раз. Фиона сама признала, что Дженни не стала бы ей об этом рассказывать.

Никаких презервативов на дне шкатулки с драгоценностями, среди кисточек для макияжа никаких оберток от транквилизаторов.

— Дженни сказала, что включит сигнализацию. Как он ее обошел? — спросил я.

— Но ведь в первый раз он как-то справился с замками. Может, Патрик прав и чужак забрался через чердак — например из соседнего дома?

— Если на чердаке есть лаз, Ларри нам бы об этом сообщил. Ты ведь знаешь: они везде искали.

Ричи начал укладывать носки и трусы обратно в ящик. Обычно мы не заботимся о том, чтобы сохранять идеальный порядок, и я не мог понять — то ли он думал, что Дженни сюда вернется, что (учитывая шансы продать дом) было достаточно вероятно, то ли предполагал, что Фиона будет заниматься уборкой. В любом случае ему стоит ограничить проявления сочувствия.

— Значит, наш парень обошел сигнализацию. Допустим, он с ними работает. Возможно, именно так он и выбрал дом Спейнов: установил им сигнализацию, разозлился на них…

— В брошюре написано, что дом продавался вместе с сигнализацией, так что она была здесь до того, как они переехали. Сынок, это же не фильм «Кабельщик».

Белье в ящике Дженни было аккуратно разложено: сексуальные вещицы для особых случаев, белые спортивные шорты и бело-розовые трусики — похоже, повседневные. Никаких извратов, никаких игрушек — видимо, у Спейнов в этом плане все было стандартно.

— Но давай на секунду допустим, что парень каким-то образом забрался в дом. И что дальше?

— Он наглеет, начинает пробивать дыры в стенах. Такое от Патрика уже не скроешь. Может, Пэт думает так же, как и Дженни: лучше выяснить, в чем дело, лучше поймать мерзавца, чем напугать или сменить замок, — поэтому организует наблюдение в тех точках, где — как ему кажется — побывал чужак.

— Значит, капкан на чердаке предназначен для человека — чтобы поймать на месте преступления и задержать до того, как приедем мы.

— Или же до тех пор, пока Патрик сам с ним не разберется. Тут возможны варианты, — сказал Ричи.

Я поднял брови:

— Сынок, да ты извращенец. Это хорошо. Но слишком не увлекайся.

— Если кто-то пугает твою жену, угрожает детям… — Ричи встряхнул пару брюк цвета хаки; рядом с его тощей задницей они казались огромными, словно принадлежали супергерою. — Тогда ты захочешь сделать кому-нибудь больно.

— Да, одно можно прицепить к другому. Вполне. — Я захлопнул ящик. — Но вот один вопрос: зачем?

— Почему он разозлился на Спейнов?

— Почему все? Это же несколько месяцев слежки — и завершается она массовым убийством. Зачем выбирать эту семью? Зачем вламываться в дом и съедать пару ломтиков ветчины? Зачем снова вламываться и пробивать дыры в стенах? Зачем переходить к убийствам? Зачем рисковать, начиная с детей? Зачем душить их, но затем резать взрослых? Зачем все это?

Ричи выудил из заднего кармана брюк Патрика монету в пятьдесят центов и пожал плечами, словно ребенок, дерганым, резким движением.

— Может, он псих.

Я бросил работу.

— Ты так и напишешь в отчете для обвинения? «Ну, не знаю: может, он полный псих»?

Ричи побагровел, но сдаваться не собирался.

— Не знаю, как это называется у врачей, но вы же понимаете, о чем я.

— Если честно, сынок, то нет. «Псих» — это не мотив: психов чертова прорва, и все разные, но большинство не склонны к насилию, и у каждого есть определенная логика — пусть даже и недоступная нам с тобой. Никто не говорит: «Эй, я сегодня псих, так что, пожалуй, зарежу целую семью».

— Вы попросили выдвинуть версию, которая охватывает все, что у нас есть. Это все, что я могу придумать.

— Версия, построенная на тезисе «потому что он псих», всего лишь дешевая отмазка. И нежелание думать. Детектив, я ждал от тебя большего.

Я отвернулся и пошел обратно к комоду, но почувствовал, что он замер.