Мартин Смит - Полярная звезда Страница 18

— А если это самоубийство? — спросил Слава. — Что, если она сама бросилась за борт или на металлическую обшивку нижней палубы?

— Что вы об этом думаете? — спросил Гесс Аркадия.

— Самоубийства тоже разные бывают, — ответил Аркадий. — Бывает, что человек выдает преступную группу, в которой сам состоял, а потом идет в гараж, запирает его и ложится под выхлопную трубу своего автомобиля. Или сует голову в духовку, прежде написав на кухонной стене: «Долой Союз писателей СССР!». Помню еще, как один солдат застрелился из автомата, оставив записку: «Считайте меня коммунистом».

— Вы хотите сказать, что самоубийство может нести в себе определенный политический подтекст? — спросил Гесс.

— Политический подтекст буду определять я, — вмешался Воловой, — я все еще политработник.

— Но не капитан, — холодно ответил Марчук.

— В решении таких проблем…

— Перед нами стоит не только эта проблема, — оборвал Гесс замполита.

Все внезапно замолчали, как будто судно резко изменило курс.

Марчук предложил Воловому сигарету. Огонь зажигалки высветил красные прожилки в глазах первого помощника. Затянувшись, Воловой сказал:

— Буковский может составить новый рапорт.

— По-моему, Буковский и Ренько хорошо сработались, как вы полагаете? — спросил Гесс.

Воловой наклонился вперед. Он вовсе не желал такого консенсуса — заветной цели любой советской дискуссии.

Марчук сменил тему.

— А я все думаю, как эта девушка лежала на дне… о миксинах… Ренько, сколько, по-вашему, было шансов, что сеть зацепит ее? Один из миллиона?

Аркадию приказали участвовать в этом совещании, но в то же время как бы и честь оказали. Вопрос Марчука приглашал белую ворону присоединиться к беседе своих черных собратьев.

— Один шанс из миллиона, что нам с товарищем Буковским удастся что-то выяснить, — сказал Аркадий. — Во Владивостоке настоящие следователи, настоящие лаборатории, а главное — там знают, что искать.

— Необходимо провести расследование здесь, и немедленно, — сказал Марчук. — Обо всем, что вам удастся выяснить, напишете рапорт.

— Нет, — сказал Аркадий. — Согласен с товарищем Воловым: лучше оставить это дело до Владивостока.

— Я понимаю ваше нежелание, — сочувственно произнес Марчук. — Но дело в том, что вам представляется прекрасная возможность реабилитировать себя…

— Я в этом не нуждаюсь. Я согласился задать несколько вопросов и потратил на это целый день. Теперь день кончился. — Аркадий пошел к выходу. — Спокойной ночи, товарищи.

Пораженный Марчук встал. Но изумление на его лице скоро сменилось гневом — гневом большого начальника, который хотел сделать доброе дело, но натолкнулся на презрительный отказ. А Воловой удобно развалился в кресле, все еще не веря до конца в удачный поворот судьбы.

— Ренько, вы же сами сказали, что девушку убили. И вы не хотите найти убийцу? — спросил Гесс.

— Я полагаю, что не смогу этого сделать. Да мне это и не интересно.

— Я вам приказываю! — закричал Марчук.

— А я отказываюсь.

— Не забывайте, вы говорите с капитаном!

— Не забывайте, вы говорите с человеком, который год проторчал на разделке рыбы. — Аркадий открыл дверь. — Что вы можете со мной сделать? Что может быть еще хуже?

Глава 9

Сильный ветер согнал туман с палубы. Аркадий шел к себе, смертельно желая спать, и тут у поручней увидел своего соседа по каюте Колю. Ясными ночами Коля всегда выбирался на палубу, его влекло сюда, словно лунатика. Его вьющиеся волосы выбивались из-под шапочки, а длинный нос прямо-таки уткнулся в море.

— Аркаша, я видел кита. Правда, только хвост, но по-моему, это был горбач.

Аркадия восхищало в Коле то, что он, ботаник, будучи оторванным от земли, не переставал пополнять свои знания. Несмотря на физическую хилость, у него была душа подвижника, готового идти на костер за свои убеждения. В руках у Коли блестел предмет его гордости — старый секстант, надраенный, как полковая труба.

— Капитан тебя отпустил? — спросил он.

— Да.

Коля был достаточно тактичен, чтобы не задавать других вопросов типа: «Почему ты не сказал своим товарищам, что работал следователем? Почему ты сейчас им не работаешь? Что тебе удалось выяснить о смерти девушки?» Вместо этого он весело сказал:

— Вот и хорошо. Значит, можешь помочь мне.

Он протянул Аркадию японские электронные часы в корпусе из пластмассы.

— Нажмешь на верхнюю кнопку — осветится датчик.

— Зачем тебе все это? — спросил Аркадий.

— Чтоб мозги не застоялись. Ты готов?

— Готов.

Коля приник к окуляру секстанта, направив его на Луну, и стал передвигать рычажок указателя по дуге. Как он однажды объяснил Аркадию, секстант прост и сложен одновременно. Пара зеркал, установленных на дуге, улавливали склонение Луны по отношению к горизонту, а шкала дуги фиксировала градус склонения в каждый данный момент.

— Время?

— Десять часов пятнадцать минут и тридцать одна секунда.

Еще пионером Аркадий попытался однажды рассчитать курс корабля по звездам. Ему пришлось прибегнуть к помощи многочисленных навигационных справочников, таблицам расчета отражения звезд, морским картам. Коля же все расчеты проделывал в уме.

— Сколько же справочников тебе пришлось выучить наизусть? — спросил Аркадий.

— Мне хватает Солнца, Луны и Большой Медведицы.

Аркадий поднял голову. Звезды в вышине сияли невообразимо ярко, каждая, казалось, имела собственный оттенок.

— А вот и Малая Медведица. — Аркадий смотрел прямо вверх над собой.

— Ты ее всегда увидишь там, — сказал Коля. — На этой широте она всегда будет прямо над нами.

Коля погрузился в расчеты, его глаза приняли отсутствующее выражение, в них светилось что-то, похожее на счастье. Сейчас, подумал Аркадий, он высчитывает степень отражения Луны с учетом параллакса и склонения светила.

— Мозги сломаешь, — предупредил Аркадий.

— Это не труднее, чем играть в шахматы вслепую, — улыбнулся Коля. Оказывается, он мог думать и говорить одновременно.

— А ты не задумывался, что в основу конструкции секстанта заложена теория, что Солнце вращается вокруг Земли?

Коля на секунду задумался.

— Ну так что же? Он ведь работает, не то что другие приборы.

Установив склонение, Коля начал пролистывать в уме свои таблицы расчетов. Этому занятию мог предаваться только фанатик своего дела, так же как и высматривать китов в темноте. Впрочем, полной темноты не было — лунный свет падал на волны. Море, казалось, дышало глубоко и часто.

Первые месяцы в море Аркадий частенько выходил на палубу и долго выглядывал в волнах дельфинов, морских львов и китов — просто так, из любопытства. Ему казалось, что он растворяется в море, находит там спасение. Потом он понял, что жизнь любого существа в море подчинена какой-то цели. А у него этой цели не было.

Он снова взглянул на Малую Медведицу, на ее длинный хвост, увенчанный Полярной звездой. В русском предании говорится, что Полярная звезда — это злая собака, прикованная к хвосту Малой Медведицы железной цепью. Когда эта цепь порвется, наступит конец света.

— Ты не рассердишься, Коля, если я спрошу, что ты, ботаник, ищешь за сотни километров от земли?

— Земля-то как раз рядом — всего сотня кабельтовых до дна. Кстати, суши здесь с каждым годом все больше и больше. Алеутские острова еще не сформированы, все наращиваются.

— Перспективно мыслишь. — Аркадий чувствовал, что Коля взволнован — он всегда волновался, когда у Аркадия было плохое настроение.

— А ты не прикидывал, во что нам обходятся «инвалиды»? — Коля решил сменить тему. — И сколько мы зарабатываем?

— Ты же вроде за Луной наблюдаешь.

— Одно другому не мешает. Так сколько?

Трудный вопрос. Зарплата на «Полярной звезде» рассчитывалась с учетом коэффициента от 2,55 у капитана до 0,8 у матроса второй статьи. Существовала также северная надбавка в 50% за лов рыбы в полярных водах, 10% — надбавка за каждый год службы, 10% — премия за выполнение плана и 40% — за его перевыполнение. План был здесь богом. Его могли снизить или повысить, когда судно отправлялось в очередной рейс, но обычно повышали, потому что начальству тоже нужны были премиальные. Из долгих дней пути к месту лова вычитывалось штормовое время, вся команда теряла в деньгах, поэтому порой советские корабли шли полным ходом и в шторм и в туман. Как бы то ни было, высчитать зарплату советского рыбака было не легче, чем провести астрономические расчеты.

— У меня, скажем, выходит сотни три в месяц, — ответил Аркадий.

— Недурно. А американцев ты учел?

Дело в том, что, когда американцы присутствовали на борту, режим работы менялся — нормы выработки снижались, бег судна по волнам замедлялся. Таким образом американцам демонстрировали заботу о человеке на советском производстве.