Дэвид Розенфелт - Скрывая улики Страница 18

С другой стороны, это могло обернуться и к лучшему. Если убийца более расчетлив, нежели импульсивен, то значит, он вполне способен придумать всю эту хитроумную комбинацию, имеющую целью свалить вину на Дэниела.

В офисе меня поджидал Винс, который тут же приступил к своему обычному ритуалу, то есть принялся засыпать меня вопросами о том, как продвигается дело. Я уже успел поделиться с ним всем, чем только мог. Во-первых, тем, что узнал от Дэниела, а во-вторых, тем, что сам ничего не знаю.

– Что тебе известно о сексуальных пристрастиях Дэниела? – спросил я.

– На что ты, черт возьми, намекаешь?

– Винс, это вполне закономерный вопрос. Замечал ли ты что-нибудь необычное?

– Разумеется, нет, – вспыхнул Винс. – Ты случайно не забыл, Энди, что он мой сын?

– Видишь ли, твои гены сами по себе еще не могут гарантировать, что он абсолютно нормален.

– Ты спрашиваешь, потому что убийца – сексуальный извращенец?

– Женщины были убиты, раздеты догола, и у них отрезаны руки, – сказал я. – Тебе не кажется, что в этом есть что-то ненормальное?

Винс абсолютно искренне считал, что его роль заключается только в том, чтобы без конца уверять меня в невиновности Дэниела. Пока он распространялся на эту тему, я успел пробежать глазами листок, который Эдна положила мне на стол. Это был список людей, звонивших в мое отсутствие.

Первым в списке значился Рэнди Клеменс. Он звонил только один раз, что и неудивительно, если учесть, что заключенный имеет право всего на один телефонный звонок в день. Напротив его имени рукою Эдны была сделана пометка: «Настаивает на немедленной встрече».

Четыре с половиной года назад я выступал защитником Рэнди Клеменса, которого судили по обвинению в разбойном нападении. Обвинение располагало очень серьезными, но небезупречными доказательствами. Лично я сочувствовал этому человеку и верил в его невиновность. А тот факт, что сегодня он звонил мне из тюрьмы, красноречиво свидетельствует о том, насколько успешной была моя защита. Узнав, что ему грозит тюремное заключение сроком минимум на пятьдесят лет, его жена подала на развод, забрала дочь и переехала в Калифорнию.

Мне до сих пор больно вспоминать этот случай, и я чувствую себя в долгу перед Рэнди, который оказался за решеткой. Один раз в несколько месяцев он звонит мне и делится очередной идеей по поводу апелляции. И всякий раз, изнемогая от чувства вины, я вынужден сообщать ему, что ничего не получится. Я уже смирился с этой мыслью, а вот он никак не может смириться и посмотреть правде в глаза: его игра окончена, и он в этой игре проиграл. Не осталось ни единого шанса.

Я попросил Эдну позвонить в тюрьму и постараться назначить мне свидание с Рэнди на субботу. Как всегда, мне очень не хотелось туда идти, но я не мог допустить, чтобы он, сидя в своей камере, думал, будто я его предал.

В офис вернулись Кевин и Лори, которых я пригласил, чтобы обсудить, что каждому из нас удалось накопать. Честно говоря, надежды на успех с первых шагов было немного. Я был почти уверен: если нам и удастся обнаружить какой-то мотив, то только в случае с Линдой Падилла. Я бы даже предпочел, чтобы до поры до времени все считали, будто у преступника вообще не было никакого мотива, кроме помешательства. Это всяко лучше, чем коллективные домыслы о том, чем руководствовался хладнокровный злодей.

Кевин рассказал о своей встрече с Арнольдом Симонсоном, супругом покойной Бэтти – той самой пожилой женщины, которая стала второй жертвой маньяка.

– Они оба были пенсионерами, а Арнольд еще и инвалидом: он повредил спину, когда работал бригадиром на картонной фабрике, – рассказывал Кевин. – Они дружили со школы, потом поженились и прожили вместе сорок два года. На будущий год собирались перебраться во Флориду. Двое взрослых детей, четверо внуков…

В этом месте голос Кевина задрожал.

– Короче говоря, никакого видимого мотива? – уточнил я.

– Абсолютно по нулям. Я показал ему фотографии других жертв, но он сказал, что раньше никогда их не видел.

Я кивнул. Как я и подозревал, этих людей не объединяло ничего, кроме того факта, что их убил один и тот же человек.

– Он показал мне семейный альбом… – продолжал Кевин. – И у кого только могла подняться рука на эту женщину!..

Я, в свою очередь, рассказал Кевину и Лори о том, что узнал в кабинете судебной экспертизы. Кевин высказал здравое замечание, что это всего лишь точка зрения профессионала, который пытается поставить себя на место преступника. Я посоветовал своим коллегам попытаться сделать то же самое, а сам отправился на встречу с клиентом.

Лори договорилась о встрече с мужем Нэнси Димпси, первой жертвы. После этого мы сможем все вместе сосредоточиться на случае Линды Падилла. Нам позарез нужно вычислить мотив преступления и найти подтверждение тому, что убийца действовал в здравом рассудке. Только так мы сумеем выстроить убедительную версию и доказать, что Дэниела нарочно подставили.

Кажется, только теперь Дэниел начал осознавать весь ужас своего положения.

Как я уже говорил, все прелести заключения можно понять, только если сам окажешься в этой шкуре. Когда он появился на пороге кабинета, предназначенного для свиданий, я увидел на его лице характерное выражение отрешенной подавленности. Однако, боюсь, он все еще не догадывается, что это пока цветочки и самое страшное ждет впереди. Настоящий кошмар начнется в том случае, если суд будет проигран и машина правосудия с корнем выдернет тебя из привычного мира, чтобы пересадить совсем в другую жизнь. Как однажды рассказал мне Уилли Миллер, хуже всего – это когда ты понимаешь, что надеяться больше не на что и все о тебе забыли.

Дэниел видел во мне единственную ниточку, которая связывает его с внешним миром, и свою единственную надежду выбраться отсюда. В этом он был абсолютно прав. От этой мысли мне делалось не по себе, сознание личной ответственности давило на меня чугунной гирей. Вот и сейчас, прежде чем я успел что-либо сказать, он устремил на меня взгляд, исполненный отчаянной мольбы. Он надеялся, что я принес ему хорошие новости, и его мучениям скоро придет конец.

Однако ничего подобного я ему не принес.

Формально я пришел сегодня для того, чтобы отчитаться, как продвигается расследование. А поскольку оно практически никак не продвигалось, я планировал покончить с этой процедурой очень быстро. В действительности я был намерен сделать следующее: восстановить цепочку событий в день убийства Линды Падилла. Я не верил в ту версию, которую изложил Дэниел, и от всей души надеялся, что для его лжи найдется какое-либо иное объяснение, нежели виновность в убийстве.

– Ты был лично знаком с Линдой Падилла? – спросил я.

– А почему ты спрашиваешь? Думаешь, это я убил ее?

Уклонившись от прямого ответа, я принялся объяснять ему, как должен вести себя подозреваемый. Он должен рассказать мне абсолютно все. Будет гораздо хуже, если на суде всплывет что-либо такое, чего я не знаю, но должен был знать. Если подозреваемого и жертву что-то связывало, то Такер непременно до этого докопается. А уж мне как адвокату сам бог велел узнать об этом первым.

– Да, я был с ней знаком, – проговорил он совсем тихо, так тихо, что получилось почти шепотом.

– Несколько близко?

– Встречались пару раз, ну, может быть, трижды. В последний раз я брал у нее интервью.

– На тему?..

– Я работал над большой статьей об организованной преступности в Нью-Джерси. Ну, как она зарождалась и какую роль играет сегодня… все в таком духе. Я попросил Линду Падилла быть моим консультантом, и она согласилась.

В том, что он сказал, для меня не было ничего удивительного. Когда речь заходила об организованных преступных группировках, нередко всплывало имя Линды Падилла, хотя и на уровне неопределенных слухов. Кое-кто даже утверждал, будто у нее в преступной среде имеются свои источники информации, благодаря которым она получает возможность давить на представителей власти. Скорее всего, эти слухи распускали те, кому довелось попасть под стрелы ее критики, либо ее потенциальные конкуренты на выборах. С другой стороны, нельзя не признать, что эти слухи были на удивление живучими.

– В каком контексте упоминалось ее имя?

– Сейчас я не могу процитировать в точности, но был намек на то, что она каким-то образом связана с криминалом и зависит от этих людей. Я задал ей этот вопрос напрямую, но она быстро поставила меня на место. Ответила отрицательно и больше вообще не пожелала возвращаться к этой теме.

Если Дэниел сейчас говорил правду и Линда Падилла действительно была связана с мафией, то у нас в руках был мотив. Вполне возможно, что именно по этой причине ее тело оказалось в Истсайд-парке и его потребовалось обводить мелом. Хотя, конечно, это ни в коей мере не проливает свет на остальные убийства, жертвы которых не были замечены в преступных связях, но в итоге получили все то же самое по полной программе.