Хеннинг Манкелль - Возвращение танцмейстера Страница 18

– Например?

– За все эти годы я ни разу не переступил порог ее дома. И моя жена тоже, пока жива была. И дети. Я даже не могу сказать, бывал ли кто-то вообще у нее дома. Вот это действительно странно.

Стефан наклонил голову. Что-то в жизни Эльзы Берггрен напоминало ему Герберта Молина. Оба приехали издалека, оба вели одинокую, нелюдимую жизнь. Непонятно только – если Молин от чего-то или кого-то прятался, касается ли это также и Эльзы Берггрен? Дом для него покупала она. А почему? Как они познакомились? Что у них общего?

Следующий вопрос был совершенно естественным.

– Так к ней никто никогда не заходит?

– Никогда.

– Довольно необычно.

– Да просто странно. Никто из нас никогда не видел, чтобы кто-то заходил к ней в дом. Или выходил.

Стефан решил закругляться. Он посмотрел на часы.

– Надо идти, – сказал он. – Спасибо за кофе.

Они поднялись и вышли из кухни. В гостиной Стефан показал на рога:

– Это я подстрелил, когда был в охотничьей команде. Мы соревновались с Лильхердалем.

– Большой был лось?

Бьорн Вигрен захохотал:

– Самый большой из всех, что я повидал. Иначе он бы не висел на стене. Когда я умру, рога выбросят на свалку. Детям они не нужны.

Бьорн проводил его.

– К вечеру может пойти снег, – сказал он, вновь поглядев на небо.

Потом он посмотрел на Стефана.

– Не знаю, почему ты расспрашивал меня об Эльзе. Да я ничего и не говорил. Но может быть, зайдешь как-нибудь. Посидим в кухне, и ты мне расскажешь.

Стефан кивнул. Все верно – Бьорна Вигрена не следовало недооценивать.

– Удачи тебе с твоим раком, – сказал тот на прощанье. – Я имею в виду – желаю выздороветь.

Стефан шел назад той же дорогой. Машины в гараже Эльзы Берггрен по-прежнему не было – он был пуст. Он искоса посмотрел на окно – шторы не шевелились. С моста он снова поглядел на воду. Страх перед болезнью то отступал, то снова накатывал. Он не мог надолго отвлечься от того, что его ждет. Это его нынешнее занятие – сбор по крохам сведений об убийстве Герберта Молина – имело, как оказалось, очень ограниченный терапевтический эффект.

Он вернулся в центр и стал искать библиотеку, оказавшуюся в общественном здании под названием «Гражданский дом». В вестибюле на него уставилось чучело медведя. Ему вдруг захотелось броситься на медведя и начать с ним бороться. Он засмеялся, и проходивший мимо человек с бумагами в руках посмотрел на него с недоумением.

Стефан нашел полку с медицинской литературой. Он сел за столик с книжкой, но вдруг почувствовал, что не в силах ее открыть. Слишком рано, подумал он. Еще денечек. Только один, не больше. Потом он должен взяться за себя всерьез, а не пытаться похоронить тревогу в нелепом и бессмысленном частном расследовании.

Когда он вышел из Гражданского дома, его вновь обуяла нерешительность. Злясь на самого себя, он пошел в гостиницу. По дороге решил зайти в винный магазин. Никаких ограничений по этой части врач в Буросе на него не налагала. Хотя, конечно, вряд ли ему полезно пить. Но сейчас это его не волновало. Он купил две бутылки вина, как всегда итальянского. Он уже выходил из магазина, когда в кармане зазвонил телефон. Он поставил пакет с бутылками на асфальт и нажал кнопку. Это была Елена.

– Интересно знать, почему ты не звонишь.

Ему стало неловко. В ее голосе явно слышалась обида и грусть.

– Не важно себя чувствую, – сказал он извиняющимся тоном.

– Ты все еще в Свеге?

– А где мне еще быть?

– И что ты там делаешь?

– Даже не знаю. Наверное, жду похорон Молина.

– Может быть, мне приехать? Я могу взять несколько отгулов.

Он чуть не ответил – да. Он очень хотел, чтобы она приехала.

– Нет, – сказал он. – Наверное, мне лучше побыть одному.

Больше она приехать не предлагала. Ничего не значащий разговор продолжался еще несколько минут. Почему он не сказал Елене, что скучает? Что одному ему вовсе не лучше? Он все меньше и меньше себя понимает. И все из-за этого проклятого узелка во рту.

Он принес пакет с вином в гостиницу. Девушка-администратор поливала цветы в вестибюле.

– Ничего не нужно? – спросила она.

– Все хорошо.

Она с лейкой в руке сходила и принесла ему ключ.

– Посмотри, как все серо, – сказала она. – Октябрь. И будет еще хуже. Впереди длиннющая зима.

Она повернулась к своим цветам. Стефан поднялся в номер. Чемодан стоял так, как он его оставил. Он поставил вино на стол. Было несколько минут четвертого. Рановато, подумал он. Не дело – сидеть и пить посреди дня.

Он, не двигаясь, смотрел в окно. И вдруг решил – он должен успеть съездить на озеро. Но не туда, где стояла палатка, а на ту сторону, посмотреть лесосеки, о которых говорил Джузеппе. Он не рассчитывал что-нибудь найти. Но время пройдет быстрее.

Он добирался больше часа. На карте озеро именовалось Стонгваттнет. Оно было длинным и довольно узким, самое широкое место как раз там, где просеки подходили к самой воде, чтобы лесовозы могли развернуться. Он вышел из машины и направился к воде. Уже темнело. Он стоял и прислушивался. Ничего, кроме шума деревьев. Он попытался вспомнить, не было ли в полицейских папках чего-нибудь о погоде, стоявшей в те дни, когда был убит Герберт Молин. Как ему казалось, там ничего об этом не говорилось. Он подумал, что звук выстрела наверняка был здесь слышен, даже если ветер дул в другую сторону.

Но ничего не указывало на то, что тут кто-то был в день убийства.

Ровным счетом ничего.

Он стоял на берегу, пока не стало совсем темно. По воде полосой пробежала рябь, потом опять все стихло. Он вдруг подумал, что никогда в жизни не был в лесу один. Кроме того раза, когда он и Молин преследовали сбежавшего убийцу и он обнаружил его страх.

Почему он сюда переехал, снова подумал он. Чтобы найти убежище, нору, куда бы он мог заползти и спрятаться. Или за этим стояло что-то еще?

Он вспомнил, что ему говорил Бьорн Вигрен – Эльза Берггрен никогда не принимала гостей. Но сама она могла приехать к Молину.

Если бы он подумал об этом заранее, ему следовало бы задать Бьорну Вигрену два вопроса.

Уходит ли она из дому по ночам? Любит ли она танцевать?

Два простых вопроса, которые могли бы дать ответ на многое.

А ведь именно Молин передал ему эту простую полицейскую истину: если задать правильный вопрос в нужный момент, можно сразу получить много ответов.

Что-то скрипнуло у него за спиной. Он вздрогнул. Скрип не повторился. Все было тихо. Ветка, подумал он. Или может быть, зверь.

Потом ему надоело думать и о Герберте Молине, и об Эльзе Берггрен. Это бессмысленно. С завтрашнего дня он займется самим собой. Надо четко представлять себе, что может его ожидать. И надо уезжать из Херьедалена. Здесь ему нечего делать. Это задача Джузеппе Ларссона – найти и мотив и преступника. А ему надо подготовить себя к облучению.

Он постоял еще какое-то время. Деревья в темноте стояли как в карауле, черная вода – будто окоп. Он неуязвим, показалось ему на секунду.

По возвращении в Свег он часок отдохнул у себя в номере и выпил пару бокалов вина. В семь он спустился в ресторан. Испытателей не было. Официантка та же – все время переодевающаяся девушка-администратор. Одна во всех лицах, подумал он. Может быть, это единственный способ держать гостиницу на плаву?

Он сел за тот же столик у окна. Прочитав меню, с некоторым разочарованием обнаружил, что оно не изменилось. Он зажмурился и ткнул пальцем в короткий список блюд. Выпал все тот же бифштекс из лосятины. Он уже начал есть, как услышал, что кто-то вошел в ресторан. Он повернулся и увидел направляющуюся к его столу женщину. Глядя на него, она остановилась. Стефан остолбенел – настолько она была красива.

– Я не стала бы тебя беспокоить, – сказала она, – но один из полицейских в Эстерсунде сказал, что здесь находится папин товарищ по службе.

Стефан сначала не понял, о чем она говорит. Потом сообразил.

Женщина, стоявшая перед ним, была дочерью Герберта Молина.

9

Потом он часто думал, что никогда не встречал таких красивых женщин. Она еще не успела присесть, не сказала ни слова, а он уже мысленно раздел ее и представил голой. Он перелистал в памяти протоколы Джузеппе и добрался до страницы, где было сказано, что у Герберта Молина в 1955 году родилась дочь, которую назвали Вероникой. То есть женщине, стоящей перед ним и едва уловимо благоухающей дорогими духами, сорок четыре года, она на семь лет старше его. Не знай он этого, подумал бы, что она его ровесница или моложе.

Он представился, протянул руку и произнес слова соболезнования.

– Спасибо.

У нее был на удивление бесцветный голос, совершенно не сочетающийся с ее красотой.

На кого-то она похожа, подумал он. На кого-то из героев светских хроник в журналах, только он не мог вспомнить, на кого.

Он пригласил ее сесть. Подошла девушка-администратор, заметив: