Анна Белкина - G.O.G.R. Страница 18

Сидоров вышел от Погодиных в подавленном настроении. Ноль информации, а только стандартные «большие глаза», лёгкий испуг и ответ: «Я не знаю» на все вопросы. Да ещё и жена Погодина, сросшаяся с пылесосом по типу «Пупс от лошадки не отдирается»… Тьфу! Похоже, что поездка в Гомель оказалась дохлым номером. Просто потратил бензин и время.

7. (Приключения Серёгина в городе Донецке).

Если первые четверо подозреваемых были просто оступившиеся молоденькие парнишки, то последний оказался рецидивистом по кличке Батон. Батон уже не раз попадался на том, что воровал автомобили, а потом продавал их по дешёвке. Серёгин даже сам ловил его однажды. Батон жил не в конуре, и не в лачуге. У него была нормальная квартира и приличная, порядочная жена.

— Кто там? — спросил за дверью Батон голосом пристойного семьянина.

— Это я, Серёгин, — ответил Пётр Иванович.

Батон сразу открыл. Он был чисто выбрит, аккуратно пострижен и пахло от него не сигаретами и водкой, а детским мылом.

— Здравствуй, товарищ капитан! — расцвёл он в улыбке. — Проходи, садись, чайку попьём.

— Юрочка! — донёсся из кухни голос жены Батона. — Кто там пришёл?

— Да вот, друг мой давнишний приехал! — отозвался Батон. — Лиза, давай, накрывай на стол!

Батон провёл Петра Ивановича в зал и усадил на большой и мягкий угловой диван. В квартире был добротный ремонт. Не навороченный, конечно, как у богачей, но аккуратно сделанный своими руками. На тумбочке в углу стоял новенький телевизор. На полу — ковёр. В стороне — книжный шкаф с книгами, посреди комнаты — полированный стол.

Батон сказал, что больше ничего не крадёт.

— Я с грязнухой — всё! Я на ДМЗ сборщиком устроился. И, товарищ капитан, — тс-с! — чтобы Лиза не узнала!

Батон уверял Петра Ивановича, что порвал со всеми «корешами», не появляется более на «малинах», даже как «ботать по фене» и то, забыл! Пётр Иванович слушал, конечно же, но поверить такому закоренелому рецидивисту, как Батон, он ну, никак не мог. Жена Батона оказалась приятной, милой и хозяйственной. Она аккуратно поставила на стол три чистые белые чашечки и заварочный чайник. Принесла конфеты «Наталка Полтавка». Пётр Иванович очень любил именно эти конфеты. Однажды он случайно, во время беседы, съел почти килограмм. Живот, конечно же, потом разболелся…

Лиза налила в чашки ароматный чай и присела за стол. Она улыбалась так беззаботно, как могут улыбаться только счастливые люди. Очень, очень счастливые. А ведь она даже и не знала, кто на самом деле её муж. Она рассказывала разные забавные случаи из детства и юности Батона.

— Да, да, так и было, Юрочка сам мне говорил! — весело кивала она, смеясь.

А ведь все эти истории Батон, скорее всего, выдумал. Серёгин в тайне завидовал ему. Подумать только — какой-то рецидивист, а жена его так любит! А вот жена Петра Ивановича даже не звонит…

От Батона Пётр Иванович сразу поехал на завод «Сармат», где работали Гулькин и Форелько. Гулькин всё время носился то по точкам, то по кабинетам: курьер всегда «в бегах». Серёгин на силу дождался, пока он вернётся из очередного «задания». Несмотря на свою подвижную профессию, Гулькин почему-то оказался человеком рыхлым и каким-то сонным, что ли. Он побледнел, когда узнал, что с ним хочет побеседовать милиционер. Оказывается, Форелько уже звонил ему и «орал дурным голосом, как гамадрил» (это Гулькин так рассказывал), что выведет «его, мерзавца», на чистую воду.

— Да он — карьерист, этот Форелько! — ныл Гулькин. — Он постоянно всех обвиняет в своих неудачах, особенно меня. Он считает, что я завидую его карьере, а я и не завидую. Я специально в курьерах сижу, что бы похудеть. Но не худею почему-то…

— Скажите, а вы не замечали у других ваших коллег зависти к Форелько? — спросил Пётр Иванович.

— Ой, — скривился Гулькин. — Никто ему не завидует. Вы знаете, чем пи-ар-менеджеры занимаются?

— Нет.

— Пи-ар-менеджеры рекламу сочиняют. Слоганы пишут, типа: «Пейте пиво пенное — печень будет здоровенная!» — ну, я не умею придумывать слоганы…

— Да, — улыбнулся Пётр Иванович. — С вашим слоганом никому пива не захочется!

— Так вот, — продолжал Гулькин. — Он ночами сидит, и сидит, что бы эти две строчки написать. У него-то фантазии нету! Приходит на работу — и спит, потому что ночью сочинял две строчки, хи-хи.

«Не это ли зависть?» — отметил про себя Пётр Иванович. Серёгин решил ещё проработать этого голубчика. У него есть машина, он умеет её водить. Сам ремонтирует. А это значит, что разбирается в устройстве. Он вполне подходит на роль угонщика.

8. (Приключения Сидорова в городе Гомеле).

К Голосилиным Сидоров наведался только из чувства долга. Но он понял, что они не виноваты ни в угоне «Жигулей» Петрова, ни в том, что «Жигулями» сбили Форелько. Сам Вячеслав Феклистович еле ходил с палочкой. Его жена, Марфа Агапитовна, тоже старушка, носила очки толщиной в полсантиметра, и ковыляла так же, как и муж. Дом у них был одноэтажный, рубленный. Но старый — престарый. Они жили не богато. У них не могло быть таких денег, что бы нанять человека…

— Ах, он, ирод! — воскликнула Марфа Агапитовна, когда Сидоров рассказал, какого мнения о них Форелько. — Федя ему квартиру нормальную купить помог, а он? Совсем зарвался, кровопивец! Когда он работу не мог найти, кто ему деньги посылал? Мы! Ой-ёй-ёй-ёй-ёй!

— Всё, — изрёк Вячеслав Феклистович. — Не желаю больше знать его, проклятого!..

В общем, Сидоров решил не тратить более времени впустую, а возвращаться в Донецк и проверять остальные старые машины и их связь с убийствами «воров в законе».

Глава 9. Копаемся в архивах

— У меня — по нулям, — сказал Сидоров, когда вернулся обратно, в Донецк.

Сержант был унылый и сонный, хотя и спал целые сутки после того, как, наконец, оказался дома. Серёгин тоже был унылый и сонный: пока он обследовал все участки в Пролетарском районе, замотался так, будто всё это время батрачил гребцом на галере.

— Я только в Гулькине сомневаюсь, — произнёс Пётр Иванович. — Да и то — он беззлобный и бесхитростный. Не годится он в бандиты. Всё-таки придётся нам хвататься за дела с убийствами. Из ГАИ мне не позвонили. Видимо, они успели спрятать машину до того, как ты дал план-перехват.

Пётр Иванович встал из-за стола, вытащил из-за шкафа пластмассовую, позеленевшую изнутри, бутылку с водой и полил из неё все растения на подоконнике.

— Тут нужно поднимать из архива все эти дела, — Серёгин спрятал бутылку назад, за шкаф. — И об убийствах, и об угонах. Обязательно разыскать и допросить всех свидетелей.

Сидоров подумал, и сказал:

— Ну, может, сохранились старые протоколы… — так он хотел избежать большой и трудоёмкой работы.

— Это — не то, — возразил Серёгин, кружа по кабинету. — Я должен лично пообщаться с каждым из них. А что касается старых протоколов — их тоже придётся отыскать — для сравнения с новыми показаниями.

Да, да, поиск свидетелей нужно было начинать именно со старых протоколов, где были записаны их имена и адреса. Старые протоколы давно пылились в архиве. И, прежде чем взять их, Серёгину пришлось расписаться в четырёх учётных книгах. А так же выслушать целую кучу наставлений от архивариуса Зинаиды Ермолаевны: «Не засаливайте листы, не загибайте углы, не держите на солнце, не ешьте над бумагами, не оставляйте без присмотра» и ещё целый перечень различных «не». После этой долгой и нудной процедуры нужные папки лежали на столе Серёгина.

«„Не держать на солнце“ будет трудновато», — подумал Серёгин, бросив взгляд на голые окна без штор. Недавно в кабинет заходила техничка Зоя Егоровна.

— Ой, ну и шторы! — всплеснула она руками. — В них скоро клещи размером с кабана заведутся!

Зоя Егоровна сняла шторы и унесла, чтобы постирать. Однако при стирке переборщила с отбеливателем (неужели, и правда клещи были так велики, что она насандалила двойную дозу?!). Шторы разлезлись на хлопья, а кабинет Серёгина теперь озаряет красное солнышко…

И вот, Пётр Иванович и Сидоров начали разбираться. В их распоряжении оказались две папки: об убийстве Сёмы и об убийстве Короткого. Другие преступления были совершены не в их районе, поэтому за делами по ним пришлось рассылать запросы чуть ли, не по всему городу. Сидоров занимался этим, пока Пётр Иванович читал про Короткого и Сёму. В Ворошиловском районе у сержанта было много знакомых. Ему даже позвонил один его друг и испуганным голосом забормотал:

— Саня, не нужно перекапывать Рыжего! Опасно это. У нас следователь был, майор Кораблинский, ты его помнишь, наверное?

— Помню, — согласился Сидоров.

— Так вот, он расследовал убийство Рыжего, и его грохнули! Лучше ты поберегись, а?

Но Сидоров не стал слушать трусливые причитания. Он так ответил: