Вильям Кобб - Клуб Мертвых Страница 18

— Итак, господин Манкаль, решено: союз!

— Отлично! Я вам отдаю Люси Фаверей!

— И мы будем вместе искать сокровища Эни…

— Что?

— Вот я вам и выдал часть тайны

— Ба! Чуть раньше, чуть позже.

— Я предпочитаю позже.

— Как вам угодно. Но… мой молодой человек?…

— Я его жду. Вы сами приведете его ко мне?

— Нет. Он не знает меня

— Вы воплощенная таинственность. Как же я его узнаю?

— Не беспокойтесь на этот счет. Он явится к вам таким образом, что вам не придется сомневаться. Теперь, господин герцог, я думаю, нам пора расстаться Вы возвращайтесь к себе, а я пойду к себе…

— Что если мы подадим друг другу руку? — предложил герцог.

— Почему же нет?

Они обменялись крепким рукопожатием.

— Кстати сказать, Манкаль, как вы попали сюда?

— Со временем вы это узнаете.

И прежде чем герцог успел повторить вопрос, Манкаль исчез в отверстии, зиявшем нал их головами. Когда герцог возвратился к себе, он, несмотря на самый тщательный осмотр, не мог найти ничего, указывающего на тайну появления Манкаля.

— Ба! — сказал он. — Кто ничем не рискует…

6

ЗАГАДОЧНЫЙ КАСТИНЬО

Мы оставили Марсиаля в ту минуту, когда он, чудесно спасенный от неминуемой смерти двумя незнакомыми людьми, был перенесен ими в карету, которая быстро помчалась в сторону Елисейских полей.

По земле, покрытой толстым слоем снега, колеса экипажа скользили быстро и бесшумно.

Эта мрачная траурная карета, безумно мчавшаяся среди ночного мрака, представляла какое-то фантастическое зрелище.

В то время Елисейские поля были почти оставлены аристократией и богатыми капиталистами. Роскошь эмигрировала в предместье Сент-Оноре, оставляя Елисейские поля среднему классу. Мрачная репутация Аллеи Вдов немало содействовала уходу оттуда богатых и осторожных.

Париж наших отцов имел еще тот странный образ, который зовут романтичным те из нас, кто никогда не видал ничего, кроме широких, прямых и монотонных улиц. Именно к Аллее Вдов и мчался этот романтически-траурный экипаж, уносящий безжизненного Марсиаля и незнакомку.

Она положила свою руку под голову молодого человека и осторожно поддерживала ее. Видимо, она была в глубочайшем волнении. Слезы,катившиеся из ее глаз, падали на лоб Марсиаля. Но он ничего не чувствовал.

— Вот, — прошептала незнакомка,— ещеодно создание, перед которым, быть может, жизнь открывалась лучезарной и прекрасной… и которое постепенно дошло до предела отчаяния.

В двадцать лет он уже хотел бежать из этой темницы, которая называется жизнью, и искать свободы, имя которой — смерть!…

— Бедный Марсиаль! Двадцать лет! А он? Он? — продолжала она дрогнувшим голосом, как будто бы ей пришла в голову еще более печальная мысль. — Разве ему тоже не двадцать лет? Не выбивается ли он теперь из сил в бездне горя, куда толкнули его ненависть и преступление?

Карета остановилась перед маленькой дверью, едва заметной в высокой стене, через которую обнаженные деревья протягивали свои ветви, отягощенные снегом.

Перед экипажем возникла какая-то тень. Дверца отворилась.

— Неси этого молодого человека в свою комнату, — сказала незнакомка. — Он без чувств. Пусть сейчас же предупредят господина де Бернэ… но главное, Пьер, ты знаешь, ни одного слова… Этот несчастный не должен знать, где он и кто его спас.

— Да, госпожа маркиза, — ответил человек, отворивший дверцы кареты.

Ом был невысокого роста, широкоплечий. Его седые волосы указывали на то, что он был далеко не молод.

— Но вы сами, что вы теперь будете делать? — спросил он.

— Я вернусь к себе. Завтра рано утром я буду здесь… Пусть Мертвые ждут меня.

Человек поклонился и с силой, которая не соответствовала его возрасту, поднял Марсиаля, как ребенка.

Вскоре дверь закрылась за ним, и черные лошади умчали мрачную карету незнакомки.

Старик направился к дому, скрытому среди вязов и дубов, последних остатков густых лесов, некогда покрывавших берега Сены.

Скажем несколько слов относительно таинственного дома, куда мы должны вскоре проникнуть.

Эта усадьба, принадлежавшая некогда одной из богатейших фамилий Юга, уже угасшей, была в течение многих лет покинута и необитаема. Вокруг нее завязался целый ряд процессов, тянувшихся до тех пор, пока адвокаты и судьи не перестали находить в них выгоду.

Итак, все кончилось. Судебные издержки, доходившие до громадной цифры, были распределены между противными сторонами и, таинственное наследие было получено… Кем? Вот что мечтали узнать любопытные. Но даже самые рьяные из них должны были удовольствоваться следующим…

Пять или шесть лет тому назад перед оградой заброшенного дома остановилась почтовая карета. Соседи, кабатчики, угольщики и прочие, конечно же, высыпали на улицу.

Из кареты вышел седовласый старик. Выходя, он поскользнулся и при этом обронил крепкое восклицание, по которому знаток легко определил бы происхождение старика.

Он был с Юга, из Марселя или из его окрестностей. Это было очевидно. Старик был женат, и его жена, такая же старая и седая, сопровождала его. Наконец, с ними был молодой человек, с виду мастеровой, лет двадцати пяти, относившийся к старикам с любовью и уважением. Следовательно, их сын.

Почтовая карета уехала, и калитка дома снова закрылась. Вот и все, что было известно о таинственных новоселах. Шло время, но любопытные так и остались неудовлетворенными и раздосадованными.

Имя старика было, по крайней мере он так звал себя, Кастиньо. Разве это было христианское имя?

Наконец однажды в одном из кабаков Шальо, один из посетителей, немного хромавший, услышав слово «Кастиньо», заметил:

— Я знаю его!

Судите сами, стали ли его расспрашивать! Но сначала, казалось, молодец был недоволен своей болтливостью, и его понадобилось сильно умасливать, чтобы убедить высказаться поподробнее. Кастиньо — оказывается — не имя человека, а название одного из кварталов Тулона! Кабатчик внимательно посмотрел на своего клиента. Вслед за тем в его мозгу родилась некая мысль… Он подошел к посетителю и тихо сказал ему:

— Ты хорошо знаешь Тулон?

— Да… Потом! Оставьте меня в покое!

Тон ответа был далеко не дружелюбен.

— Ба! — заметил кабатчик, дружески ударив по плечу собеседника. — К чему скрытничать со своими!… Ты был там! Даю голову на отсечение!

Вопрос был поставлен довольно прямо. На этот раз ответ был менее категоричен.

— А если бы и так?…

— О! Ты всегда был бы здесь, как у себя дома, тем более, что ты можешь оказать мне одну услугу.

Мальгаше, так звали кабатчика, которого мы еще будем иметь честь встречать в течение этого рассказа, сам имел за плечами немало грехов и несколько лет созерцания южного неба через железные прутья. Поэтому он быстро сговорился с Бридуаном (таково было имя каторжника).

Скоро уних возник план разведать, не был ли Кастиньо просто беглым каторжником.

Но одно дело — разработать план и совсем другое — его воплотить. Кастиньо редко выходил. Его сын работал в одной из городских мастерских, что казалось довольно странным ввиду того, что его отец был обладателем значительной недвижимости.

Жена Кастиньо ходила только на рынок и, по наблюдениям кумушек, она тратила едва ли несколько франков на содержание дома.

Мальгаше и Бридуан решили, что проще всего будет явиться днем, выбрав время, когда Кастиньо будет один. Без сомнения, наедине он скорее выложит свое прошлое, особенно если оно действительно не без пятен. Надо было только ловко взяться за дело…

Бридуан при помощи почтенного Мальгаше облекся в теплое пальто и широкую круглую шляпу, придавшую ему респектабельный вид, вооружился палкой в качестве опоры и защиты и, увидя вышедшую из дома жену Кастиньо, подошел к калитке и позвонил.

Его заставили ждать так долго, что он вынужден был звонить еще и еще. Каторжник тоже человек, и потому Бридуан, начав терять терпение, пробормотал сквозь зубы восклицание, содержавшее мало поучительного и на несколько лье вокруг дававшее возможность почувствовать расположение его духа.

По-видимому, это восклицание было своего рода: «Сезам, отворись!», так как в ту же минуту ворота отворились, и Бридуан оказался лицом к лицу с тем, кого он так страстно желал видеть. Сцена была короткой.

— Чего вам надо? — спросил Кастиньо.

— Я имею честь говорить с господином Кастиньо?

— С ним самым. Дальше!

— Можно поговорить с вами немного?

— Нет.

Этот странный ответ слегка обескуражил Бридуана. Он поднял глаза на Кастиньо. Недоверчиво и насмешливо смотревший на него старик имел далеко не добродушный вид.

Но в общем это был старик, без сомнения, не опасный, и Бридуан решился войти и завязать с ним разговор во что бы то ни стало.