Уоррен Мерфи - У последней черты Страница 18

Ныне кое-кто утверждает, что то, что случилось потом, произошло только в сознании Вана, который много дней оставался без пищи. Другие говорят, что именно пост открыл ему глаза на великую истину. Но все едины в том, что когда Мастер Ван вернулся в Синанджу, это был другой человек, холодный, рассудочный, и глаза его светились вселенским огнем.

Ибо Ван сказал, что с небес снизошло большое огненное кольцо. И этот огонь горел ярче солнца. И он говорил с Ваном. И голос его был таков, что слышал его только Ван, и он говорил, что человек не умеет пользоваться ни разумом своим, ни телом. И этот огонь преподал Вану первые уроки самообладания, и так Ван нашел солнечный источник.

– Скорее уж – солнечный источник нашел его, – поправил Римо.

– Молчи! И – о чудо! – в ту ночь в Синанджу вернулся совсем другой Ван.

Он возвышался надо всеми, и гнев источал его взор. И он узнал, что ночные тигры Синанджу плетут против него заговор, предлагая на место нового Мастера то одного, то другого из своих рядов, ибо Ван, дескать, не стоит и самого жалкого из них.

И тогда шагнул Ван в костер, но не причинило ему вреда пламя, хотя и лизало его босые ноги. И сказал он голосом, подобным грому небес:

«Вот я стою перед вами, ваш новый Мастер Синанджу! Я несу с собой новый свет и новую эру, ибо я нашел солнечный источник! Больше не будет многих Мастеров! Отныне только один Мастер и один ученик будут достойны искусства Синанджу. Не будет ни страдания, ни голода! И не будут мужчины селения ни сражаться, ни умирать!»

И, сказав так, Мастер Ван, которого ныне мы называем Великий Ван, бросился на ночных тигров Синанджу. И несколькими ударами обратил эту нечисть в небытие.

И, стоя меж трупов, объявил он, что отныне да не поднимется самая сильная рука в Синанджу на своего сородича. А потом он произнес пророчество, хотя даже сам Ван не мог бы сказать, откуда взялись те слова. И молвил он:

«Настанет день, когда Мастер Синанджу отыщет среди западных варваров человека, который уже познал смерть. И этот Мастер будет так нуждаться в деньгах, что за большие богатства согласится обучить секретам Синанджу белолицего с мертвыми глазами. И он сделает его ночным тигром, страшнее всех ночных тигров. Он породнит его с божествами Индии, и тот станет Шивой-Разрушителем, Шивой-Дестроером, самой смертью, ниспровергателем миров. И этот мертвый тигр ночи, которого в один прекрасный день воскресит Мастер Синанджу, станет следующим Мастером Синанджу, и наступит новая эра, более великая, чем та, которую я возвещаю вам!»

Чиун откинулся на спинку тикового трона, и глаза его засияли счастливым огнем.

– Вот так, Римо, – тихо сказал он.

– Я знаю твою легенду, – ответил Римо. – Ты мне ее много раз рассказывал. Но что-то я в нее не верю.

– А ты помнишь тот день, когда ты умер?

– Да. Меня привязали к электрическому стулу. Но он не сработал.

Чиун покачал головой.

– Это была притворная смерть. Я не об этом. Я говорю о том времени, когда мы только начали тренировки. В тебя выстрелил какой-то жалкий трус. Ты еще не принадлежал к Синанджу, и он победил.

– Помню. И ты каким-то образом вернул меня к жизни, – сказал Римо.

– Я был готов дать тебе умереть. Я вернул тебя к жизни только потому, что твое мертвое тело слилось со Вселенной. Ты, как никто со времен Вана, принял Синанджу сердцем. Я не мог позволить тебе умереть, пусть даже ты белый и неблагодарный!

– И тогда ты решил, что я и есть живое воплощение этой странной легенды?

– Да, но окончательно уверился в этом значительно позже. Это произошло в Китае. Помнишь Китай? Римо кивнул, не понимая, к чему клонит старик.

– Да. Одно из первых заданий. Мы должны были раскрыть заговор против установления дипломатических отношений между США и Китаем. Как давно это было!

– Ничтожный миг в масштабах истории, – сказал Чиун. – А помнишь, как вероломные китайцы отравили тебя?

– Да, я едва не умер.

– Этого яда хватило бы, чтобы умертвить десять – нет, двадцать человек. Но ты не умер. На краю гибели, окруженный убийцами, ты отрыгнул яд и был спасен. Вот когда я впервые по-настоящему понял, что ты – земное воплощение Шивы-Дестроера.

– Потому что меня вырвало?!

– О Шиве сложено немало сказаний, – невозмутимо продолжал Чиун, не обращая внимания на сарказм Римо. – Еще в доисторические времена индийские боги сражались с демонами. Индийские боги были могущественны, но еще более могущественны были их противники. И тогда боги позвали гигантского змея по прозванию Васуки и приказали ему сбить в масло целое море молока и приготовить амброзию, которая сделала бы богов еще всесильнее. Но подлый змей Васуки, наклонившись головой вниз, стал изрыгать в молочное море яд. И, видя это, боги поняли, что море отравлено и эта амброзия лишит их последних сил и приведет на край гибели.

И тогда – о чудо! – спустился к богам Шива, красноликий бог бури. А Шива был страшный бог. Трехликий. Шестирукий. И был он очень, очень могуч.

И увидев, как из пасти Васуки извергается яд, Шива встал под струю и принял в себя поток отравы. Так Шива пожертвовал собой во имя спасения мира.

Но он не умер, Римо. Его жена Парвати, видя, что супруг ее принес себя в жертву, бросилась к нему и, не давая Шиве проглотить яд, обмотала его шею шарфом и затянула так, что Шива выплюнул отраву.

– Значит, она задушила его, чтобы он не умер от яда, – уточнил Римо. – Ерунда какая-то.

– Шива не умер, – возразил Чиун. – Он исторгнул из себя яд, и Парвати ослабила шарф. Шива остался цел и невредим, если не считать шеи. – Чиун наклонился и двумя руками оттянул водолазку на шее Римо. – Его горло посинело. В точности как твое.

– Совпадение, – сказал Римо и резко встал.

– И ты будешь упорствовать в своем неверии даже перед лицом неопровержимых доказательств?

– У меня не шесть рук, – заметил Римо. – Следовательно, я не Шива.

– Если бы здесь оказались те, кого ты одолел в одиночку, они поклялись бы в один голос, что у тебя было не шесть рук, а шестью шесть.

В глазах Римо мелькнула тень сомнения. Наконец он произнес:

– Но лицо-то у меня все же одно!

– А ты забыл, сколько раз Император Смит менял твою внешность для своих тайных целей?

– Один раз – когда я вступил в организацию, и то для того, чтобы меня никто не мог узнать, – медленно ответил Римо, загибая пальцы. – Второй чтобы замести следы после нашего очередного задания. И в последний раз когда я заставил его вернуть мне мое старое лицо.

Римо с изумлением посмотрел на свои загнутые пальцы.

– Ну что? Три! – воскликнул Чиун, воздевая глаза к потолку. – Теперь ты видишь, что предания – это не просто прекрасные песнопения, призванные замаскировать правду, как краска на лице женщины.

– Если бы я был бог, я не вернулся бы на землю в облике ньюаркского полицейского, – сердито выпалил Римо. – Уж это-то точно.

– Но сейчас ты не ньюаркский полицейский. Ты – нечто большее! Не исключено, что скоро, очень скоро ты сделаешь еще один шаг к реализации своей подлинной судьбы.

– Это ничего не меняет.

– Вспомни, когда ты был ребенком, разве ты мог себя представить в роли полицейского? – не унимался Чиун. – Дети не в состоянии постичь неизбежность своего взросления. Они не могут видеть дальше своих сиюминутных желаний. И ты, Римо, во многом еще подобен ребенку. Но скоро тебе придется повзрослеть. – Мастер Синанджу склонил голову и грустно добавил: Даже скорее, чем я думал.

Римо снова сел у ног Чиуна.

– Порой я слышу внутри себя какой-то голос, – признался он. – Чужой голос.

– И что этот голос говорит? – оживился Чиун.

– Иногда он говорит: «Я Шива! Я сгораю в собственном огне!» Иногда: «Я Шива-Дестроер, Смерть, ниспровергатель миров!»

– А дальше? – с надеждой спросил Чиун.

– Что – дальше?

– Что он говорит дальше?

– «Мертвый ночной тигр, воскрешенный Мастером Синанджу», – добавил Римо.

Чиун вздохнул с облегчением.

– А в тот день ты не мог договорить пророчество до конца.

– В какой – тот день?

– Ну как же, в день пожара, Римо. О чем мы тут с тобой толкуем?

Раньше, когда ты слышал внутренний голос, это только тень Шивы завладевала твоим сознанием, предупреждая тебя, подготавливая и призывая беречь свое тело, ибо оно – оболочка для Дестроера. И еще: у Шивы множество воплощений. Временами он Шива Махедева – Шива Верховный Правитель. В другой раз – Шива Бхаирава – то есть Шива-Дестроер, Шива-Разрушитель. Когда ты слышал голос внутри себя, ты становился Шивой-Римо.

– Похоже на песенку пятидесятых годов. Шива-римо, хали-гали!

– Не паясничай. Это одна из священных тайн Синанджу. И потом, я всегда верил, что настанет день, и ты станешь Шивой-Римо навсегда и займешь мое место Мастера Синанджу. Но в тот день, когда ты предстал передо мною с почерневшим горлом и перемазанным пеплом лицом – точь-в-точь как Шива, каким его изображают на старинных рисунках, ты поднял голос против меня, Римо. Ты не был Римо. И голос твой был чужим. Ты не был Шивой-Римо. Ты был Шивой Махедевой, и ты меня не узнал. И тебе было наплевать на меня, хотя я и спас тебе жизнь!