Синдром разбитых коленок (СИ) - Шторм Наташа Страница 18

─ У меня мало времени, Игнат. Через три часа вылетаю в Нефтеюганск.

Тулинов наморщил лоб.

─ Вот об этом я и хотел бы поговорить. Знаешь, после трагических событий корпорация осталась обезглавленной. Мне нужен дельный руководитель.

Надо же! Спохватился! ОН ждал каких-то эмоций, волнения, радости, но душа упорно молчала.

─ Я никогда не стремился в столицу. Ты же знаешь, там, в Сибири, мой дом. Боюсь, в Москве растаю по весне, как Снегурочка.

И опять этот взгляд, пронзительный, от которого холодели ноги и сосало под ложечкой. Вот так смотрел на него этот хлыщ там, в Никарагуа, когда был не хлыщом, а был нормальным мужиком. Тогда Тулинов, отслуживший в Иностранном Легионе два года, носил звание капрала и имел позывной Урс. После провальной операции он приказал оставить его в джунглях, раненого, истекавшего кровью. Он грозил новобранцу всеми земными карами в случае невыполнения. Так за каким хреном ОН волок Игната на своём горбу? На что надеялся? Даже после всего, что сделал, ОН остался для клана Максимовых-Тулиновых чужаком, сотрудником, наёмником.

─ А почему сам не встанешь у руля?

Бывший капрал нахмурился.

─ У меня собственное дело. Мне нравится адвокатская практика.

Крупицы уважения рассыпались, как песок. Адвокатура. Разве это дело для настоящего мужика? Хотя для отпрыска богатенького папика ─ в самый раз. К чему гнуть спину, мотаться в длительные командировки на Север, морозить яйца и материть нефтяников, если можно сидеть в тепле, в дорогом костюме и подсчитывать, сколько миллионов капнуло на твой счёт с акций корпорации? А горбатиться должны другие!

─ Хорошо. Я подумаю.

─ Думай быстрее. Я предлагаю тебе не зарплату управляющего, а партнёрство. Пять процентов.

Пять процентов? ОН чуть не прослезился. Какая щедрость! И это называется партнёрством? Впрочем, ждать уже недолго. Скоро все акции будут в его руках. ОН пустит их с молотка, распродаст корпорацию по кусочкам и от души попляшет на её руинах.

─ Хорошо. Я остаюсь. Но с одним условием. Компания моего отца в Нефтеюганске останется за мной.

─ Само собой. Тогда по рукам?

Глава 10

Включив ночник, я забралась на кровать и укуталась пледом. Даже тёплой июньской ночью холод пробирал до костей. Было ли это проявлением стресса, или толстые старые стены не успели прогреваться за день, я не знала. Но факт оставался фактом. Я дрожала, как осиновый лист. Сон не шёл. Перед глазами всплывали фото молодых девушек, связанных в немыслимых позах, распятых и прикованных наручниками к столбам. Некоторые были обнажены, некоторые одеты. Хотя назвать одеждой странные купальники из латекса, выставлявшие напоказ все интимные части тела, я смогла бы с трудом. Значит, Тед оказался прав. Игнат и был тем самым герцогом, Синей Бородой. Нет, не несчастным человеком, куда вселилась душа злодея, а самым настоящим извращенцем, из плоти и крови. Иначе, зачем он держал у себя эти снимки?

Я вспомнила слова Барби, подслушанные в золотых апартаментов. «Пойдём к тебе. Ты прикуёшь меня к своей кровати и…» Значит, Елене это нравилось? Что ж, два сапога ─ пара. Мне так хотелось заявиться в полицию и рассказать, какие люди живут в этом городе, но тогда бы пришлось всё выложить на чистоту, включая моё появление в проклятом доме.

Мысли путались. Трясущимися руками я раскрыла альбом, решив, что и там собрана целая коллекция 18+. И тут меня ждал сюрприз. Старые снимки. Вот дядя Вася и отец. Они совсем молодые. Тулинов-старший ещё не отрастил свой знаменитый живот, а у папы густая шевелюра. А вот и мама с тётей Надей. Совсем юные. Рядом Гошка и Игнат. Несколько школьных фоток, потом институт. Девушки, попойки. Отец всегда говорил, что сын дяди Васи ─ парень толковый, только покуролесить любит. А это что? Армия? Какая-то странная форма. И местность вокруг странная, дикая совсем. Пальмы, лианы, тростник. На Сочи, вроде, не похожа. А это? Госпиталь? Игнат лежит на кровати, весь в бинтах и гипсе, и весело машет в кадр.

Я закрыла альбом. Значит, Тулинов служил там, где стреляли. Он не был избалованным папенькиным сынком, и свои мускулы качал не в дорогом спортивном зале, а в дебрях Амазонки. Уверенности в том, что река, видневшаяся вдали, являлась Амазонкой, у меня не было. Но дебри оставались дебрями.

Интересно, что произошло? В какой момент нормальный человек, мужчина, воин, стал извращенцем. Возможно, там, на войне, в нём что-то надломилось, и привычка убивать, пытать и мучить вылилась в мирной жизни в такой кошмар?

Я тяжело вздохнула. Надо бежать. Бежать, куда угодно, соглашаться на приют, интернат, на богадельню, в конце концов. Только быстрее!

Завалившись на подушку, я сомкнула веки и уснула тяжёлым тревожным сном без сновидений.

Глава 11

─ Даже не суй свой длинный нос не в свои дела, старый пройдоха.

─ Когда-то этот нос тебе нравился.

─ Прошло двадцать лет, если ты не забыл. А теперь иди отсюда. Занимайся своим протеже, а к моей не лезь.

Я спустилась на кухню в разгар спора. Пьёр заносил ящики с овощами через задние двери и ставил их на огромные весы, а Жаклин что-то ожесточённо записывала в амбарную книгу. Но, судя по всему, мыслями странная парочка была далеко от кухни, да и не только мыслями.

─ Ты так орёшь, мерзкий старикашка, что разбудил мадемуазель.

─ Я? ─ возмутился Пьер. ─ Да я веду себя тише церковной мыши.

Мышь! Забыв поприветствовать домочадцев, я рванула из кухни на всех парусах и помчалась в спальню.

Шкатулка стояла в центре стола, а в ней… Я чуть не прослезилась. Маленький зверёк делал потягуши.

─ Молли! ─ протянув руку, провела пальцем по бархатному животику.

Мышь не испугалась. Она вытянула шею и обнюхала мой палец. Это стало началом крепкой дружбы. Воодушевлённая, я понеслась в обратном направлении, на кухню. Малышке требовалось здоровое питание.

─ Чего ты мечешься туда-сюда? ─ Пьер испарился, а разгорячённая бурной беседой Жаклин стояла у плиты.

─ Лёгкие тренирую. Дай кусок хлеба и морковь, и молочка и… ещё чего-нибудь. Поем в своей комнате. Схватив собранный для меня поднос, я вспомнила. ─ Может, ещё крупа какая завалялась?

Жаклин упёрлась кулаками в бока.

─ Это что за новости, есть сырую крупу? Скажи, и я сварю тебе кашу.

Я не знала, едят ли мышки кашу, но на всякий случай кивнула.

─ Вари.

Молли оказалась ленивейшей представительницей своего вида. То ли снотворное на неё подействовало самым странным образом, то ли она просто уродилась такой, но, когда все её собратья обшаривали городские амбары в поисках пропитания, мышиная принцесса переворачивалась в кроватке, подставляя бока первым лучам солнца.

─ Ваше Высочество! Завтрак подан!

Расстелив салфетку, я положила кусок хлеба, морковку и попыталась сообразить, куда налить молоко. Фарфоровая чашка являлась для зверя не посудой, а ванной.

─ Ты тут начинай, а я быстро.

И вновь нелёгкая понесла меня на кухню.

─ Жаклин! Дай блюдце! И…

Мой энтузиазм иссяк, когда на пороге появилась Елена. Утро сразу перестало быть добрым, питомец забавным, а будущее светлым. Вот умела же эта дрянь испортить настроение одним приходом.

─ Мне сок.

Барби уселась за стол и сладко зевнула. Надо же спустилась с пьедестала! А я-то думала, что мы завтракаем только в столовой!

─ Как всем спалось?

Жаклин открыла рот, размышляя, с чего это Бражкина стала такой заботливой, а вот я поняла всё сразу. Домоправительница потёрла виски.

─ Голова болит, словно всю ночь пиво пила.

Значит, ей тоже подсунули эту гадость! Пришлось и мне скривиться.

─ А я чувствую себя так, словно снотворным кто опоил.

Елена побледнела.

─ Видимо, погода меняется.

─ Ага. ─ Схватив со стола огромное яблоко, я откусила здоровенный кусок. ─ В обед снег обещали. Так прям и сказали. В связи со сменой погоды у населения возможны головные боли.