Вольфганг Хольбайн - Немезида: От полуночи до часа кошмаров Страница 19

Гораздо поспешнее, чем мне бы хотелось, я засунул книгу на место, повернулся и нервно провел тыльной стороной ладони по лицу. Тухлый запах усилился. Возможно, секрет был всего лишь в этой пятидесяти- или столетней книге и всякие заколдованные духами старые замки с привидениями здесь ни при чем? Это всего лишь очень старая бумага, которая действительно начала разлагаться. Я не раз слышал что-то о каких-то плесневых грибках, споры которых не только высокотоксичны, но и способны вызывать галлюцинации.

Это все дешевая уловка, чтобы успокоить себя, к тому же такая, которая совершенно не помогла. Мое знакомство с наркотиками, скорее всего, типично для любого человека моего поколения: один-два косячка в школе, несколько осторожных экспериментов с наркотиками и единственная ломка (по-настоящему сильная), потом победа здравого смысла (и конечно же страха) — и я бросил это дело. Сегодня, в начале двадцать первого века, где бы ты ни рос, в Европе или Америке, невозможно ничего не знать об этом деле, и я просто знал, что нет еще таких наркотиков, которые бы действовали так быстро и таким образом. Да еще таких, чтобы так же быстро прекращали свое действие. То, что только что произошло со мной, не имело ничего общего ни с какими спорами и грибами, будь то споры мумий фараона или еще что-то, оказавшееся в этой книге. Все дело было во мне.

— Да, конечно, все дело во мне, — пробормотал я. — А чего ты еще ждал после такого сумасшедшего дня?

— А что, собственно, случилось?

Тут уж у меня не хватило сил, чтобы не задохнуться от страха. Мое сердце уже не частило, оно просто колотилось у меня в горле и, казалось, пыталось выскочить из груди.

В дверном проеме стояла Юдифь. В первый момент она показалась мне не менее испуганной, чем я, потом слегка смутилась, и на ее лице появилось виноватое выражение.

— Извини, — сказала она. — Я не хотела тебя испугать.

— Я и не испугался, — солгал я. Потом пожал плечами и добавил: — Во всяком случае, не слишком.

Про себя я вздохнул с облегчением, если честно, у меня гора с плеч свалилась. Я не мог бы сказать в тот момент, чего именно я ожидал, но я явно чувствовал это ожидание. Ни Юдифь, ни кого-то из нашей компании, ни вообще что-то конкретное. Но в тот короткий момент, который мне понадобился, чтобы услышать голос и отреагировать на него, я просто знал, что сзади ко мне приближается что-то жуткое, ужасное, что-то, о чем я не имел никакого понятия, но это как-то было связано с тухлым запахом и тревожными галлюцинациями, и один только вид этого «нечто» мог просто уничтожить меня.

— Ты меня вовсе не испугала, — сказал я еще раз, словно простое повторение этой мысли могло придать моим словам больше веса. Мне самому хотелось услышать, как убедительно звучат мои слова. Как часто ложь становится правдой, если ее часто повторять.

— Ну что ж, это хорошо, — ответила Юдифь. Она выглядела еще более смущенной, потерянной, как будто не знала, с чего начать, примерно как человек, который зашел в комнату без стука и застал двух братьев, которые затеяли неприличную возню. Она попыталась улыбнуться, но ее улыбка имела то же значение, что и мое утверждение насчет лжи: ничто так не подчеркивает правду, как ее отрицание.

— Входи, не беспокойся, — сказал я. — Ты мне совсем не мешаешь. Я все равно пока не в состоянии спать.

— Ничего удивительного, в этом замке с привидениями это вполне естественно.

На моих глазах Юдифь собралась с духом, и через секунду передо мной стояла уже прежняя Юдифь со всеми своими «но» и «если». Но на них мне было наплевать. В этот момент, если быть уж совершенно откровенным, я бы, пожалуй, больше обрадовался, увидев Эда. Хотя, конечно, если бы наш контакт не затянулся.

Юдифь повернулась, чтобы закрыть за собой дверь (мне почему-то ужасно захотелось, чтобы она этого не делала, но не знаю, почему), снова обернулась ко мне и крикнула:

— Лови!

Она что-то кинула прямо ко мне, я инстинктивно поднял руки, чтобы поймать это.

Конечно, я промахнулся. Снаряд, который метнула в меня Юдифь, оказался совершенно безопасной банкой колы, однако он больно ударил меня по кончикам пальцев и упал на пол. Я поспешил нагнуться за банкой и краем глаза заметил, как в это время Юдифь прошмыгнула к постели и устроилась на ней, скрестив ноги. Не могу точно сказать, рассмешила ли ее моя неловкость, но думаю, что да.

Гораздо обстоятельнее, чем это требовалось, я поднимал банку колы и в то же время старался убедить себя в том, что она не слишком сильно взболталась и мне удастся открыть ее, не обдав себя фонтаном липкой, сладкой коричневой жидкости. Это время я использовал, чтобы привести в порядок свое выражение лица. Где-то внутри меня притаилась твердая убежденность в том, что, когда в комнату вошла Юдифь, нечистый дух, сам сатана пролез ко мне в комнату под дверью, и как бы я ни пытался препятствовать этому ощущению, этот абсолютно безумный страх был все еще здесь. Но я должен был сделать все, чтобы Юдифь этого ни в коем случае не заметила. Даже если бы она задала прямой вопрос об этом, я не стал бы на него отвечать.

— Спасибо, — беспомощно сказал я.

— Я стащила ее, — усмехнувшись, ответила Юдифь. — Еще когда мы были внизу, на кухне. Для нас.

Она победно взмахнула второй банкой колы, уверенным движением сорвала ключ и подняла банку мне навстречу, как будто хотела со мной чокнуться. Но пить она не стала, возможно, потому, что я не открыл мою банку, а все еще беспомощно и нерешительно смотрел на нее.

— А я действительно тебе не мешаю? — переспросила Юдифь.

— С чего ты это взяла?

Она пожала плечами.

— Ну, ты как-то странно выглядишь…

Неужели мое состояние так заметно? Я постарался как можно легкомысленнее пожать плечами, но это не помогло мне переубедить себя самого, а уж другого — и подавно.

— Ты же сама только что сказала, что здесь настоящий замок с привидениями.

— Вот это точно, — с нарочитым оживлением Юдифь осмотрела комнату. — И в этих жутких комнатах элита нашей страны получала свое образование? Ничего удивительного, что большинство из них с такими явными заскоками, — она сильно дрожала. — Ни за какие коврижки я не согласилась бы жить в такой комнате. Тем более в одиночестве.

— Если я не упустил ничего важного, ты как раз и очутилась в одной из таких комнат, — ответил я.

— Я сказала: ни за какие коврижки, но я не говорила, что я откажусь от десяти миллионов, — уточнила Юдифь. Она взглянула мне прямо в глаза и произнесла: — И, кроме того, я не одна.

Лучше бы я пропустил мимо ушей последнюю фразу.

— И все-таки это факт: как-то здесь жутко, — продолжала она. — И, знаешь, что самое неприятное? У меня такое чувство, что я уже когда-то была здесь.

Я опешил. Что она только что сказала? Юдифь несколько мгновений смотрела на меня, нахмурив лоб, потом тихо произнесла:

— Похоже, что и у тебя тоже.

— Нет, — поспешно ответил я, пожал плечами и продолжал, стараясь говорить менее испуганным тоном: — Хотя, конечно, да. Ну… не совсем. Мне кажется, я совершенно точно знаю, что я никогда не бывал здесь, но все-таки…

— …все здесь кажется знакомым, — продолжила Юдифь. Ее голос звучал победно. — А знаешь, почему так получается?

— Нет.

— Нечто подобное случается нередко, — ответила Юдифь. — Несколько недель назад я читала интересную статью об этом в одном журнале. Здесь все выглядит именно так, как, по нашим представлениям, и должно выглядеть. То есть именно так мы представляем себе интернат. Мы знаем об этом из тысячи фильмов и книг, и иногда наши воспоминания оживают, чтобы сыграть с нами злую шутку. Мы как бы вспоминаем о таких пещах, которые в действительности никогда не происходили с нами, и мы готовы поклясться, что это именно так.

На всякий случай я воздержался от вопроса, в каком именно журнале Юдифь прочитала эту заметку. Во всяком случае, я примерно понял, что она имеет в виду, и, думаю, что это было похоже на правду, даже несмотря на то, что именно эта комната вовсе не была похожа на мое представление о том, как должна выглядеть типичная комната в типичном интернате. Однако это было хорошее объяснение, во всяком случае, ничуть не хуже того, которое я сам мог бы придумать.

Юдифь довольно долго выжидательно смотрела на меня. Так как я не стал распространяться по поводу ее интереснейшей теории и не доставил ей удовольствия вовлечь меня в дальнейшую беседу, чего я ни в коем случае не хотел, она пожала плечами, слегка наигранно вздохнула, опустилась на кровать, облокотившись затылком и спиной о стену, и запустила руку под свой пуловер. Она пошарила там несколько секунд, и когда снова вынула руку, в ней блеснула бутылка водки. Такая узкая, как фляжка, такие обычно используют, чтобы незаметно положить их в карман куртки или спрятать под любой другой одеждой.

— Не хочешь глоток?