Рамона Стюарт - Безумие Джоула Делани Страница 19

– Пожалуйста, подожди, Вероника. Я жду тебя!

Благовоспитанность не позволила ей проскочить мимо. Она остановилась и взглянула на меня с натянутой улыбкой. Но в ее глазах я увидела не то страх, не то отвращение.

Меня чрезвычайно обеспокоил этот взгляд. Что могло вызвать его? Убийство, полиция, газеты? Или, может, что-то более глубокое, личное? Я старалась не думать о событиях, происшедших со времени нашей последней встречи, я извинилась за безобразное поведение Джоула в день его рождения.

– Он очень быстро пьянеет. Ты, конечно, права, что рассердилась, но нам недостает тебя, особенно детям.

Ее лицо на миг смягчилось. Вероника любила детей, особенно Питера. Она часто подтрунивала над его отличными школьными отметками и называла его маленьким доктором.

– Я не могу вернуться, – твердо сказала она.

– Я знаю, что ты не можешь.

Кажется, Вероника почувствовала облегчение. Вероятно, она думала, что я буду уговаривать ее вернуться к нам. Но теперь она недоумевала, зачем я появилась в Эль-Баррио. Мы стояли друг перед другом, и вокруг нас струился живой поток Испанского Гарлема. Два парня в куртках прошли мимо, покосившись на Веронику. Я не могла придумать, как обратиться к ней за помощью, и в конце концов просто спросила:

– Ты знаешь Тонио Переса?

Но в ее глазах снова появился страх. Вероника отступила на один шаг, и я испугалась, что она сейчас от меня убежит. Схватив ее за руку, я рассказала ей, как наткнулась на это имя в материалах старых газет.

– Он ведь сын миссис Перес? – опять спросила я.

Вероника упорно молчала.

– Джоул мог встретиться с ним, когда снимал квартиру.

Она отрицательно покачала головой.

– Оставьте это, миссис Бенсон, – сказала она, и глаза ее стали черными и твердыми, как вулканическое стекло.

Она совсем перестала походить на ту Веронику, которая была мне так хорошо знакома. И все-таки я не могла отступить. На чаше весов лежала жизнь Джоула.

– Вероника, я знаю, Джоул обошелся с тобой ужасно. Но кроме тебя, мне никто не может помочь. Он мой брат, даже больше чем брат. Я вырастила его. Он мне как сын. И он попал в беду.

На минуту черные глаза дрогнули. Я почувствовала, что ей меня жалко.

– У вас есть сын, – наконец проговорила она. – У вас есть двое детей. Забирайте их и бегите.

Ее слова прозвучали словно прорицание бессердечного и неумолимого каменного идола. Я затаила дыхание.

– Мне пора идти. – Вероника освободилась от моей руки.

– Нет! – закричала я. Внезапно до меня дошел смысл ее слов. Она считала Джоула убийцей. Но это было невозможно. Я начала перечислять даты предыдущих убийств, совершенных в то время, когда Джоул находился в Марокко.

– И полиция уже все проверила.

– Полиция, – повторила она пренебрежительно. – Да, легавые знают, кто убил тех девушек.

Я поняла, что до сих пор ломилась в открытую дверь.

– Значит, их убил Тонио?

– Конечно, – подтвердила Вероника, – все знают об этом.

У меня голова пошла кругом. Зловещее предупреждение Вероники никак не вязалось с ее последним утверждением. Я решила во что бы то ни стало выяснить все до конца.

– Если убийца Тонио, значит, Джоул не убийца. Почему же ты советуешь мне бежать и оставить моего брата?

На этот раз я загнала ее в угол. В темных глазах опять появилось беспокойство, но вместе с тем они выражали и сострадание. Предостережение Вероники выглядело теперь бессердечным и жестоким. Но я знала, что жестокость ей не свойственна, и к тому же она любила моих детей. Это и заставило ее заговорить. Наверное, она думала о них, когда мы стояли на оживленном перекрестке Испанского Гарлема, и вокруг нас бегали маленькие темнокожие девочки.

– Ты знаешь, где сейчас Тонио? – осторожно начала я. – Куда он делся, когда ушел из дома? Если бы полиция могла найти его…

Я умолкла, закусив губу. Лицо Вероники опять стало суровым. Я боялась, что она повернется и убежит. Конечно, мне нельзя было упоминать полицию. Наверное, весь жизненный опыт Вероники учил ее избегать любых контактов с официальными властями. Я совершила грубую ошибку и теперь с горечью чувствовала, что теряю шансы спасти Джоула.

– Если Кэрри и Питер в опасности, ты должна мне сказать.

Она тяжело вздохнула и взглянула на меня почти с ненавистью, но я поняла, что вернула упущенное.

– Пойдемте.

Она повернулась и без дальнейших объяснений зашагала по Лексингтон-авеню.

Ничего не понимая, но опасаясь, как бы она не изменила своего решения, я последовала за ней мимо кафе с рекламой cuchifritos,[15] витрины фотографа и farmacias. У дверей магазина грампластинок я едва не столкнулась с каким-то небритым человеком, и когда мы наконец разошлись, я испугалась, что Вероника может раствориться в толпе Испанского Гарлема. Мне удалось догнать ее как раз в тот момент, когда она сворачивала в темный переулок.

Недостроенные дома, мусорные баки, церковь с побеленными стенами; рядом с ней убогое серое здание – funeraria.[16] За грязными окнами виднелась ваза с искусственной каллой.

Апрельское солнце как будто лишилось своего тепла. Меня знобило от холода и страха. Когда у самых моих ног приземлился горящий окурок, я подняла голову и увидела человека, который, ухмыляясь, смотрел на меня из черного хода.

Мне захотелось повернуться и убежать отсюда. Вспомнился тот вечер в Ла-Эсмеральде, когда голубое море вдруг потемнело и хижины приобрели странный зловещий вид. Меня охватила такая же паника, как тогда. Только теперь я уже не была вестчестерской девушкой, которая могла убежать на безопасную Сэмс-Плэйс. Я боролась за своих детей и за своего брата. Тень Эль-Баррио нависла над моей тихой, уютной жизнью.

Вероника остановилась и коснулась моей руки. Мы оказались у входа в botanica. За пыльным окном виднелись какие-то статуэтки. Я узнала Святую Барбару. И рядом с ней – темный лик Святого Мартина Поресского. Вдоль стен стояли ряды зажженных свечей.

– Что это? – спросила я. – Мы не будем входить туда?

– Не беспокойтесь.

Она распахнула дверь и под звон колокольчиков провела меня в лавку.

Внутри царил холод и сумрак, пахло травами. На прилавке лежали какие-то кадильницы и кипа книг «Сонник Наполеона». Затем из-за черного занавеса появился человек.

Я не могла определить его возраст. Светловолосый, с желтыми глазами и довольно темной кожей, но не настоящий африканец, а скорее некая карибская смесь чернокожих, индейцев и, быть может, испанцев. Он был одет на манер островитян: спортивная рубашка поверх брюк. На шее у него висело ожерелье из собачьих зубов.

Он мне совсем не понравился, я ему тоже. И это, несомненно, поняли мы оба. Впрочем, у него было больше оснований для неприязни. У меня явно не могло быть никаких дел в этой лавке. Вероятно, он принял меня за какую-то даму, которая отбилась от группы туристов, осматривающих Испанский Гарлем.

– Нет, мадам, у нас закрыто, – сказал он.

Вероника обратилась к нему и заговорила так быстро, что мне не удалось разобрать ни одного слова, кроме ahora.[17] Я стояла, беспомощно глядя то на одного из них, то на другого.

Очевидно, доводы Вероники возымели действие. Пока она еще говорила, он снова бросил взгляд в мою сторону, и я поняла, что меня уже не считают незадачливой туристкой. Но какова бы ни была моя новая роль, я чувствовала, что она понравится мне еще меньше. Взгляд желтоватых глаз таил в себе странную смесь уважения и угрозы. Так смотрят на опасное животное, угодившее в ловушку.

Но Вероника, кажется, решила, что ее посредничество увенчалось успехом. Он действительно не оказал серьезного сопротивления и немного медлил лишь из предосторожности. Когда Вероника подтолкнула меня вперед, он не остановил ее. Внезапно осознав, что меня толкают к черному занавесу, я попыталась задержаться, чтобы получить объяснения, и в желтых глазах хозяина лавки мелькнул насмешливый огонек.

– Идите, миссис Бенсон, вы же просили моей помощи. Я все устроила, – шепнула Вероника.

Не решившись отвергнуть столь ценный дар, я позволила ей пропихнуть меня за пыльный занавес и оказалась в другом помещении, большем, чем лавка, но столь же сумрачном. Я разглядывала коробки с сухими корявыми корнями, статуэтки, раскладушки, потертые кресла, железную франклиновскую печь. Но в полусумраке я поначалу не заметила маленькую женщину, съежившуюся в темном углу.

Однако она сразу встала, узнав меня. И тогда я увидела, что это миссис Перес. Ее маленькие карие глазки печально встретили мой взгляд. Она подошла ко мне и протянула руки, словно прося у меня защиты. Ощутив прикосновение ее холодных пальцев, я с ужасом подумала, что теперь, кажется, стала для нее товарищем по несчастью.

Глава 10

События последовавших нескольких часов до сих пор иногда возвращаются ко мне в виде кошмарных ночных видений. Я как будто пытаюсь вытянуть Джоула на веревке из страшной бездны. Тени и запахи неведомых трав смешиваются с беспокойными шорохами. И, просыпаясь среди ночи, я некоторое время хожу по комнате, убеждая себя в том, что все уже позади.