Майкл Коннелли - Пылающая комната Страница 2

– Куда поедем? – поинтересовалась Сото.

– Надо разобраться насчет оружия, – ответил Босх. – Потом заглянем в Холленбек, заберем материалы дела.

– Ладно.

Они вышли на улицу и пересекли стоянку для сотрудников. Место для парковки посетителей находилось немного дальше.

– Ну как, позвонила? – осведомился Гарри.

– Что? – озадаченно спросила Люсия.

– Ты говорила, тебе нужно сделать звонок.

– Ах да! Конечно. Извини, что так получилось.

– Без проблем. Узнала, что хотела?

– Да, спасибо.

Как подозревал Босх, никакого звонка не было. Он догадывался, что Сото просто хотела увильнуть от вскрытия, поскольку никогда не присутствовала при этой процедуре. Она не только была новенькой в отделе нераскрытых преступлений, но и вообще раньше не расследовала убийства. Это было ее третье дело с Босхом и первое, в котором им пришлось столкнуться с аутопсией. Вероятно, устраиваясь на работу с «висяками», Сото не рассчитывала на посещение моргов. Жуткие сцены и отвратный запах – самое скверное, с чем приходится иметь дело в убойном отделе. А проработка «висяков» обычно не обходится без того и другого.

В последнее время криминальная активность в Лос-Анджелесе заметно спала, особенно в отношении «мокрых» дел. Это повлияло на приоритеты и практику городской полиции. Поскольку свежих преступлений стало меньше, департамент сосредоточился на расчистке старых. А так как за прошедшие пятьдесят лет накопилось больше десяти тысяч нераскрытых убийств, ему было где развернуться. За последний год отдел нераскрытых преступлений почти утроил состав и обзавелся собственным начальством, включая капитана и двух лейтенантов. К делу подключили многих известных спецов из особого отряда уголовного розыска и других элитных подразделений. С другой стороны, в отдел начали набирать молодых детективов с почти нулевым опытом расследований. Мудрецы с десятого этажа, где находился офис начальника полиции, считали, что это дело новое и незнакомое, требующее нестандартного подхода и особых технологий. Хорошего детектива, разумеется, никем не заменить, но почему бы не дать шанс молодежи с другим жизненным опытом и свежим взглядом на вещи?

Эти новые детективы – кем-то насмешливо прозванные «отрядом хипстеров» – попадали в отдел по самым разным причинам, от политических связей до наличия специальных навыков, а порой и в качестве награды за успешную работу. Один из них раньше работал системным администратором в больничной сети и помог раскрыть убийство с помощью компьютерной системы выписки рецептов. Другой изучал химию в Оксфорде. Босх даже знал одного паренька, которого перевели к ним из полиции Гаити.

Сото было всего двадцать восемь, и она проработала в органах меньше пяти лет. Таких называли пустыми рукавами – ни одной лычки на униформе. В детективы ее взяли за двуязычность: по происхождению она была мексиканской американкой и одинаково хорошо говорила на испанском и английском. Впрочем, для перевода имелась и другая, куда более веская причина: Сото стала настоящей сенсацией после кровавой перестрелки с вооруженными грабителями в винном магазине на Пико-Юнион. Люсии и ее напарнику пришлось иметь дело с четырьмя преступниками. Напарник получил пулю, но Сото уложила двух бандитов, а еще двоих держала на мушке, пока не прибыли парни из спецназа. Грабители оказались членами «Тринадцатой улицы», одной из самых опасных гангстерских группировок в городе, и геройский поступок Сото мгновенно заполонил телевизионные новости и страницы веб-сайтов и газет. Шеф полиции Грегори Малинс наградил ее медалью за доблесть. Напарник тоже получил награду – посмертно.

Капитан Джордж Краудер, новый глава отдела нераскрытых преступлений, решил, что лучший способ влить свежую кровь в работу отдела – это разбить прежние пары и объединить опытных спецов с зелеными новичками. Босх был самым старым сотрудником в отделе и имел максимальный стаж работы. Поэтому он получил самого молодого новичка.

– Гарри, ты профи в своем деле, – объяснил ему Краудер. – Я хочу, чтобы ты приглядел за этой пташкой.

Босх не особо любил, когда ему напоминали про возраст, но саму идею одобрил. Его профессиональный контракт подходил к концу, так что в полиции он, судя по всему, работал последний год. Теперь для него каждый день был на вес золота, а каждый час – как чистый бриллиант. Босх и раньше подумывал, что было бы неплохо закончить свою карьеру, обучив какого-нибудь молодого детектива и передав ему свой опыт и знание. Когда Краудер сказал, что его новым напарником станет Люсия Сото, Босх удовлетворенно кивнул. Как и все в полиции, он слышал о перестрелке. Гарри знал, что такое стрелять в человека почти в упор и каково это – потерять напарника. Он понимал, что Сото гложет чувство горечи и вины. Ему подумалось, что они хорошо сработаются и, возможно, он сумеет сделать из Люсии серьезного детектива.

В партнерстве с Сото был еще один приятный бонус. Поскольку его новый напарник женщина, им не придется селиться в одном номере во время командировок. Каждому полагался отдельный номер, а это очень неплохо. Детективы из отдела «висяков» много разъезжали по разным городам. Убийцам, сумевшим улизнуть от правосудия, часто казалось, что если они переедут в другое место, то физическое расстояние, отделяющее их от преступления, каким-то образом избавит их от преследований полиции. Босх мог теперь надеяться, что доработает до конца срока, не деля уборную со своим напарником и не страдая от его храпа или чего похуже в маленькой «двушке» от «Холидей-инн».

Сото могла без раздумий открыть пальбу по вооруженным гангстерам, но присутствовать на вскрытии ей, похоже, совсем не улыбалось. Утром, когда Босх заговорил о том, что они поедут в судебно-медицинский центр, где их ждет свежий труп, Люсия сразу занервничала. Первое, что она спросила: а так ли необходимо ее присутствие? Когда работаешь с «глухими» делами, труп обычно уже много лет лежит в земле и «вскрывать» приходится только старые архивы и вещдоки. Служба в отделе нераскрытых преступлений могла позволить Люсии расследовать самые серьезные дела – убийства – без посещения мест преступления и моргов.

Так, по крайней мере, она думала до сегодняшнего утра, пока Босху не позвонил Краудер.

Капитан спросил, не читал ли он свежий выпуск «Лос-Анджелес таймс», и Гарри ответил, что сроду не держал ее в руках. Дело было в давней и закоренелой вражде, существовавшей между средствами массовой информации и органами правопорядка.

Тогда Краудер рассказал о статье, которая появилась утром на первой полосе газеты и в конечном счете послужила причиной для его нового задания. Босх, не выпуская из руки телефонной трубки, раскрыл свой лэптоп и зашел на интернет-страничку издания.

В статье сообщалось о смерти Орландо Мерседа. Десять лет назад он прославился тем, что стал невольной жертвой перестрелки на Мариачи-плаза в районе Бойл-Хейтс. Его поразила пуля, прилетевшая со стороны Плезант-авеню. Как считалось, это был случайный выстрел, сделанный во время гангстерской разборки.

Все произошло в четыре часа дня, в субботу. Мерсед был тогда крупным упитанным мужчиной тридцати с небольшим лет. Он работал в музыкальной группе, исполнявшей песни в стиле «мариачи» – мексиканской народной музыки – и играл на виуэле – пятиструнной гитаре. В тот день Мерсед вместе с тремя другими музыкантами слонялся по площади, надеясь получить какую-нибудь работу: подхалтурить в ресторане, сыграть на вечеринке в честь кинсеаньера[1] или получить приглашение на свадьбу. И неизвестно кем выпущенная пуля вдребезги расщепила деку его гитары, пробила ему кишечник и застряла в позвоночнике.

Мерсед вполне мог бы стать еще одной заурядной жертвой в городе, где всегда хватает новостей: темой для короткого ролика в телерепортаже, небольшой заметки в английской прессе или чуть более пространного обсуждения – в испанской.

Но волею судьбы все вышло по-другому. Незадолго до этого Мерсед и его группа «Лос-Рейес Халиско» выступили на свадьбе члена городского совета Армандо Зейаса, а три месяца спустя Зейас решил баллотироваться в мэры и начал свою избирательную кампанию.

Мерсед выжил. Пуля поразила один из позвонков и превратила его в паралитика, а заодно и в орудие политической борьбы. На всех предвыборных митингах и встречах Зейас обязательно выкатывал его коляску. Мерсед стал для него символом равнодушия властей, от которого страдали жители восточного Лос-Анджелеса. Преступность процветает, полиция не работает: стрелявший в Мерседа до сих пор не найден. Банды бесчинствуют на улицах, а важные социальные проекты – например, продление ветки метро – постоянно откладываются. Зейас обещал, что при нем все изменится, и превратил Мерседа и весь восточный район в краеугольный камень своей кампании. Это помогло ему выделиться из толпы соперников и конкурентов. Политик держался данной линии до самых выборов и в итоге победил. А Мерсед всегда сидел рядом с ним в коляске, одетый в костюм мексиканского ковбоя или в окровавленную рубашку, которая была на нем в день стрельбы.