Лев Пучков - Дикая степь Страница 2

Но это ладно, это еще куда ни шло: хотя спецназ и выполнял достаточно специфические задачи, все это делалось с милостивого соизволения Родины и во ее благо, как говорится.

А вот чуть позже… Черт, даже вспоминать не хочется — до того это было нехорошо.

Однако из песни слова не выкинешь. Увы, не герой я. Не светлый и вовсе не чистый. Два года я прилежно вкалывал на некую организацию, именуемую промеж своих Профсоюзом. Сначала они меня подловили на одном мерзком деле, затем чуть-чуть обучили по своей методе и использовали на полную катушку. А по истечении двух лет устроили все таким образом, чтобы я стал президентом “Данаи”…

По молодости лет я грешным делом воображал себе, что Профсоюз — некая могущественная частная мафия наподобие масонского ордена: больно у них были методы и формы работы нехороши для нормального госучреждения. Однако сейчас, по истечении достаточно внушительного срока общения с этой организацией, я твердо уверен, что это — государственное образование, одна из крепких составляющих какой-то спецслужбы. И не только сфера интересов данного учреждения наводит на такую мысль, но и практически легальное предоставление высокого покровительства, и железные гарантии безопасности. Теперь наша фирма пребывает под надежной “крышей” Профсоюза и исправно перечисляет на его счета достаточно внушительные суммы. А я, как конечный продукт всей этой аферы, в течение вот уже почти шести лет избавлен от необходимости заниматься грязной работой и могу жить, как уже упомянул выше, в гармонии с собой и окружающим миром.

Да, чуть не упустил: по поводу грязной работы…

Там, в Профсоюзе, меня не заставляли грядки по колено в навозе окучивать. И ассенизаторскими забавами развлекаться не приходилось. Хотя, доведись мне выбирать, с удовольствием превеликим занимался бы чем-то подобным, лишь бы не делать той подлинно грязной работы, что поручал мне Профсоюз.

Дело в том, что я людей убивал.

Причем не посредством прямого контакта, ножом, пулей либо минно-взрывным способом, а гораздо более изощренно. Смерть моих “клиентов”, ввиду подтасовки обстановочных факторов и умелой режиссуры, всегда была достоверно натуралистичной: ни у кого не возникало сомнений, что почили они самопроизвольно, без вмешательства чьей-то злой воли.

И пусть эти клиенты были кончеными подонками, но тем не менее это все же люди. Были. Живые, теплые, со своими чаяниями и надеждами. Маленькие миры, которые я, ничтоже сумняшеся, профессионально пускал под откос…

Но хватит о грустном: это было давно и минуло, как дурной сон.

А сейчас я хороший. У меня доброе и открытое лицо — чужие младенцы, например, с охотой позволяют мне брать их на руки и гукают от удовольствия. А эти хитрые гаденыши так вот запросто далеко не всем доверяют: чутье у них звериное, не загубленное пока что цивильными манерами.

Ну вот, со мной более-менее ясно.

А теперь — Бо. Жалко, что он не горбатый. Я бы представил его с интонацией: а теперь — горбатый! Я сказал — горбатый! Но он просто толстый. Летом весит сто двадцать кило при росте 172 см (а зимой, как вы знаете, все нормальные обжоры толстеют). И эти сто двадцать — могучее мясо. Бо от природы наделен невероятной физической мощью, которая, как это ни странно, сочетается с незаурядным умом, развитой в неблагоприятных для жизни условиях интуицией и сугубо азиатской хитростью.

Да, почему — Бо? Извольте — Бокта Босхаевич Болдырев. Тройной Бо. 1958 года рождения, калмык. Сын репрессированного народа, родился в поселке Решеты Красноярского края, куда в декабре 1943 года шаловливый затейник Сталин определил его родителей в числе двухсот тысяч калмыков, депортированных из родной Степи в сибирскую тайгу.

Бо учился в том же заведении, которое несколько позже окончил ваш покорный слуга, так что наша душевная общность была некоторым образом предопределена с момента первой встречи. Прилежно трудился в Афганистане и во всех заслуживающих внимания точках Северного Кавказа и Закавказья.

Два с половиной года этот прожорливый толстяк был моим командиром роты. Из сопливого салаги с неумеренными амбициями и пригоршней навыков выпестовал из меня настоящего воина: всем, что умею делать на поле боя, я обязан Бо.

Потом его, как и меня в свое время, выперли из войск. За скверное поведение на первой чеченской.

Бо долго горевать не стал: прихватил с собой соратников, пожелавших одновременно с командиром покинуть армию, заявился в мой родной город и нашел себе на периферии непыльную работенку, возглавив… криминальную группировку. Для этого, правда, ему предварительно пришлось кое-кого аннулировать и железной рукой наводить пошатнувшийся порядок в тамошних бригадах.

Но ничего — справился… А чуть позже мой бывший ротный не без моей помощи плавно перетек в легальную и вполне респектабельную ипостась и в настоящее время возглавляет охранную фирму “Гарант” города Новотопчинска.

Что еще? В быту скромен. Любит хорошие машины, хорошую еду и дам с упругими пышными формами — их красота и интеллект его при этом совершенно не интересуют (желательно только, чтобы они реагировали на ряд команд: “лежать — стоять — сидеть”, “выше — ниже”, “правее — левее”, “быстрее — тише” и — “вали отсюда”).

Побрякушки и другие внешние атрибуты сытой жизни принципиально презирает: часы не носит вообще, золото игнорирует — толстенная его шея и пальцы свободны от типичных признаков “новых русских”.

В общем-то можно долго рассказывать об этом уникальном экземпляре, но я журчать попусту не стану, а просто приведу для полноты характеристики один из эпизодов нашего совместного военного прошлого. Должен сразу оговориться: эпизод отнюдь не самый впечатляющий, а, можно сказать, достаточно рядовой. Один из самых впечатляющих, да простят меня те, кто сейчас впервые читает про наши похождения, я привел в качестве иллюстрации в книге “Испытание киллера”. Так что повторять такой достаточно длинный кусок повествования будет просто некорректно…

Случилось это лет за пять до первой чеченской. Мы с Бо тогда выполняли СБЗ<СБЗ — служебно-боевые задачи. > в одной из республик Северного Кавказа — я был уже зрелым лейтенантом, с солидным служебным стажем в один год и три месяца, а Бо — молодым майором (месяц назад присвоили), которого можно было в любой момент выгнать на пенсию.

В комендатуре, к которой мы были прикомандированы, произошло ЧП — пропал зам по технике и вооружению майор Попов. Поехал в соседнее село — на обрезание пригласили — и обратно не вернулся. А спустя сутки к коменданту пожаловал очень авторитетный в селе гражданин и сообщил: так и так, майора вашего забрал Хамид. Теперь ждет кого-нибудь на переговоры — хочет чего-то за майора просить.

Хамид — местный головорез, командир небольшого НВФ<НВФ — незаконное вооруженное формирование. > стволов в двадцать. Гуляет по горам, пакостит помаленьку, в своем районе, по славному местному обычаю, считается народным героем и первым кандидатом в шахиды<Шахид — герой, павший смертью храбрых в священной войне с неверными (ислам.). >. Тип еще тот — умный, бесстрашный, беспощадный к врагам рейха и все такое прочее. Головорез — это не метафора, он головы врагам самолично резал.

Еще местный авторитет сообщил: Хамид поставил условие. На переговоры должны прийти не более двух человек, и без оружия. В противном случае он лично отрежет Попову башку…

Вот такая нехорошая история. А особенно досадным данное обстоятельство выглядело ввиду того, что через три дня весь состав комендатуры собирался домой — ждали плановую замену. Представляете — подфартило под смену!

Комендант размышлял недолго: вызвал Бо, сказал ему, чтобы взял с собой лейтенанта своего рукопашного и ехал, куда скажет авторитет, — общаться с Хамидом. Оружия с собой не брать — ни в коем случае! А то получим голову Попова…

Рукопашный лейтенант — это ваш покорный слуга. Я первенство комендатуры по рукопашке взял (Бо не участвовал — он понарошку никогда не дерется, боится людей покалечить);

Бо распоряжение коменданта выполнил — но по-своему, с учетом местной специфики. А специфика такова, что командир мой неоднократно испытал коварство местных товарищей на собственной шкуре, ни на грош им не верил и к самоубийству склонен не был.

Поэтому мы с ним, разумеется, отправились без оружия. Но прихватили с собой взвод до зубов вооруженных бойцов на двух бэтрах<Бэтр — БТР (жарг.). > с полным боекомплектом. Ехать-то нам на чем-то надо?! А то, что бойцы, — так это их дело, может, они просто гуляют себе, воздухом дышат!

Авторитет указал нам место: два километра от села, на верхней дороге. Сразу за селом начинается гора, вдоль которой, постепенно поднимаясь вверх, к перевалу, струится тонкой змейкой серпантин старого шоссе. Вот это и есть верхняя дорога.