Владимир Гриньков - Таящийся ужас 3 Страница 2

— Но можно же поиграть ценами, на первых порах поработать себе в убыток — потом наверстаем.

— Нас обвинят в демпинге, и на этом наш бизнес закончится, — подал голос Казимир. — Мы не сможем слишком значительно зажать цены — Тадеуш прав, говоря, что на Запад трудно прорваться. Но туда и не надо торопиться. Давайте начнем с Польши. Вас интересует валюта? Так у нас злотые свободно меняются на доллары.

— Да сколько же шкурок мы сможем продать в Польше? Сколько поляки способны их купить? — воскликнул я.

— Все, — сказал Тадеуш. — Все, которые вы сможете им предложить, при условии, что цена будет божеской. Теперь мы подходим к главному вопросу: какова ваша база и сколько шкурок вы способны выдать в ближайшие два-три года?

— Какова наша база, — протянул я. — У нас есть целая ферма, которая, правда, нуждается в реконструкции. С учетом времени, необходимого на поиски материалов, реконструкция закончится не ранее чем через шесть месяцев.

— Шесть месяцев — это много, — сказал Казимир. — Месяц, от силы — два. Но не шесть.

— Дело не только в материалах, — вмешался в разговор Сан Саныч. — Надо еще закупить молодняк, а здесь тоже есть свои сложности. Кстати, тем, сколько молодняка мы сможем достать, и определится производительность нашей зверофермы.

— Может быть, для ускорения реконструкции мы ввезем кое-какие материалы из Польши? — предложил Тадеуш.

— Мы составим список всего необходимого и тогда решим этот вопрос, — сказал я.

О том, что договора на аренду фермы у нас еще нет, я решил промолчать.

— Когда список будет готов? — поинтересовался Тадеуш.

— Нам требуется не меньше недели. Сан Саныч, хватит недели?

— Хватит, — кивнул Вострецов. — В самый раз будет.

— Договоримся о следующей встрече, — предложил Тадеуш.

— В следующий вторник приезжайте в это же самое время. Тогда уже мы сможем говорить более конкретно.

Через неделю, по крайней мере, мы подпишем с колхозом все необходимые бумаги.

Я крутанулся по двору и затормозил, упершись светом фар в скамейку у подъезда. На скамейке сидела Светка и во все глаза таращилась в мою сторону, пытаясь разобрать, чья это машина. Но фары слепили ее, и она наконец отвела взгляд. Рядом с ней на лавочке сидел парень довольно внушительного вида. «Волейболист», — понял я и почувствовал, как в моей груди вскипает раздражение. Я погасил фары, вылез из машины и, зло хлопнув дверцей, направился к скамейке. Светка поднялась мне навстречу, собираясь что-то сказать, но я опередил ее.

— Я же тебя предупреждал! — зарычал я. — Это он? — кивнул я на парня. — Ты же знаешь — я не потерплю…

Ничего не понимающий «волейболист» начал медленно подниматься со скамейки.

— Иди в квартиру! — приказал я Светке. — Там я с тобой поговорю!

— А в чем дело-то? — с вызовом спросил парень, поднявшись во весь рост.

— Катись отсюда, чтобы я тебя больше никогда не видел! — сказал я и опять повернулся к Светке. — Марш домой!

Она, всхлипывая, исчезла в подъезде.

— А ты кто такой будешь? — поинтересовался парень. — Я бы на твоем месте сделал отсюда ноги.

Я молча пошел к подъезду, но он нагнал меня и, схватив за плечо, резко развернул:

— Ты не пойдешь туда, приятель, понял? Вали отсюда!

Поняв, что «валить» я не собираюсь, он, как-то сразу изменившись в лице, схватил меня за куртку и резко встряхнул. Правой рукой я достал из кармана куртки баллончик и пустил струю газа в лицо «волейболиста». Он отпустил мою куртку и, корчась, рухнул на землю.

Я развернулся и пошел домой. Там меня поджидал сюрприз: когда я вошел в квартиру, из комнаты появился дядя Леша.

— Эдик! — Он обнял меня и потянул в комнату. — Таня, посмотри на этого бродягу, который домой заявляется полдвенадцатого!

— Эдичка, здравствуй! — Тетя Таня почему-то расплакалась и чмокнула меня в щеку.

— Ну, что за слезы! — возмутился дядя Леша. — Он что — так плохо выглядит?

— Да хорошо выглядит, хорошо, — тетя Таня замахала руками. — Это я так, по-женски.

— А-а, для порядка, значит, — успокоился дядя Леша.

— Когда вы приехали? — спросил я.

— Два часа назад. Поезд опоздал, так что мы, как видишь, с задержкой прибыли. Светланка нас уже накормила, так что все нормально. Иди ешь, мы тебя подождем.

— Еще чего, — сказал я. — Ложитесь спать — устали с дороги. Вы с тетей Таней ляжете в спальне, Светка будет спать в зале, а я поставлю раскладушку на кухне.

— Так и я могу на раскладушке, Эдик.

— Вам нельзя, у вас не тот статус, — покачал я головой.

— Иди ешь, — буркнула Светка, появляясь в комнате.

— Иди поешь, правда, — подтолкнул меня дядя Леша. — Голодный небось. Что ж это у тебя за работа такая, что ты в полночь домой возвращаешься? Все в своем кооперативе колотишься?

— В нем, родимом, — кивнул я. — Вы будете со мной кушать?

— Да мы только что из-за стола. Я так, посижу с тобой за компанию. Так кем же ты работаешь в своем кооперативе?

— Председателем, — сказал я, поддевая вилкой кусок хлеба.

— Вот как! — протянул дядя Леша. — А чем занимаетесь?

— Много чем. Строим, ремонтируем, сейчас вот собрались пушниной заняться.

— Пушнина — это хорошо. За валюту небось собрались продавать?

— Мы-то собрались, а капиталисты пока нет, — засмеялся я.

— Не хотят, стало быть?

— Не хотят, — кивнул я. — Вы, говорят, зверушек губите — не хотим носить ваши меха.

— Ну и ладно, — махнул рукой дядя Леша. — Оно и к лучшему. Нам тоже надо что-то носить. Правильно?

— Правильно, — поддакнул я.

— А работа твоя тебе нравится?

— Нравится. Сам себе хозяин — чего еще можно желать?

— Хозяин, — с укоризной сказал дядя Леша. — Хозяин, а в ванной лампочка не горит. Ты ж мужик — не Светланке же ремонтом заниматься. Совсем про дом забыл с этим кооперативом.

— Да сделаю я, — поморщился я. — Некогда сейчас, минуты свободной нет. А там возиться надо — с проводкой что-то.

— Ну ладно, — махнул рукой дядя Леша. — Все равно сегодня смотреть не будем. У родителей на могилке давно были?

— В прошлом месяце со Светкой ездили.

— Ты машину купил?

Я кивнул.

— Отвезешь нас с Таней на кладбище?

— Все вместе съездим, — пообещал я. — Завтра вряд ли, а вот послезавтра можем.

Дядя Леша посмотрел на свое отражение в темном окне.

— Светланка замуж не собирается? — спросил он.

— Нет, — отрезал я, вспомнив «волейболиста». — Институт закончит, тогда — да.

— Я это вот к чему спрашиваю, — сказал дядя Леша, по-прежнему глядя на свое отражение. — Мы с Таней деньги кое-какие собрали — Светланке на свадьбу.

Я поперхнулся супом и закашлялся.

— Нет у вас родителей — судьба так сложилась — что ж теперь делать. А поскольку я братом был вашему отцу, я обязан о вас позаботиться, — продолжал дядя Леша.

Я наконец откашлялся и вновь обрел способность жевать.

— Дядя Леша, спасибо вам большое. Но денег никаких не надо — я прилично зарабатываю и смогу обеспечить Светке все как положено.

— А ты не торопись, — дядя Леша вздохнул. — Тут дело не только в деньгах, тут дело в принципе. Понял?

— Понял, — кивнул я. — Спасибо вам.

Он опять вздохнул:

— Тяжелая сейчас жизнь пошла, Эдик. Так что не отказывайся от помощи.

Ночью я проснулся от того, что в ванной хлюпал кран. Я попытался заснуть, но шум из ванной мешал, и я вдруг понял, что это не кран, что там кто-то плачет.

Дверь в ванную была приоткрыта. Я распахнул дверь и увидел Светку. Она плакала, уткнувшись лицом в полотенце.

— Светка, что такое? — опешил я. — Ты это из-за сегодняшнего, что ли?

Она подняла опухшее от слез лицо и кивнула.

— Ну перестань, — попросил я. — Некрасиво получилось, согласен, но ты же помнишь наш уговор…

— «Некрасиво», — пробормотала Светка, не переставая плакать. — Нет, это по-другому называется. Какое ты имел право так вести себя?

— По праву старшего брата, — огрызнулся я.

— Ты забываешь, что мне уже двадцать лет, и я сама могу решать, с кем мне знаться, а с кем — нет.

— Он хам! — отрезал я. — Чего он схватил меня за куртку?

— Кто тебя схватил? Зачем ты выдумываешь? Он на такое не способен.

— О-о, конечно! Только вот у меня две пуговицы отлетели от куртки, понимаешь? Я сначала грешил на твоего «волейболиста», но теперь, после твоих слов, понял, как я был не прав. Это я просто располнел, и пуговки — р-раз — и отлетели. Две штуки разом. — Я уже начал заводиться.

— Господи, да ты, может, вел себя как-то там… Ты иногда груб с людьми, Эдик.

— Да нормально я себя вел. Предложил ему проваливать — и все.

— Ну вот видишь. Послушай-ка! — Ее вдруг осенило. — Да ведь он же не знал, что ты мой брат!