Александр Ермак - Вагоновожатый Страница 2

Прорвавшись во двор, Эрика еще ускоряет и так ускоренный шаг и почти вбегает в подъезд, взлетает на свой второй этаж и просто впрыгивает в квартиру, на ходу достав ключи из сумочки. Потом она сидит под захлопнутой за собой дверью, успокаиваясь, расстегнув на груди кофточку. Отдышавшись, скинув туфли, Эрика осторожно идет к окну, беспокойно оглядывает двор. Но пока на улице достаточно светло, она никого, ничего подозрительного не видит. Как будто ей все показалось. Как будто просто-напросто показалось.

Эрика смотрит на знакомую фигуру старушки, вышедшей из соседнего подъезда подышать воздухом. На мамашу с коляской, также вошедшую во двор через арку. Эрика смотрит, смотрит на совершенно обычный, спокойный двор и качает головой. Ей показалось. Ей снова показалось.

Она отходит от окна. Переодевается. Готовит себе ужин. Как будто успокаивается. Но не успокаивается. Все время поглядывает в сторону окна. Ждет, когда двор накроют сумерки. Потому что знает, как только за окном стемнеет, так под деревом, что растет внизу напротив ее окон, появится кто-то. Кто-то…

Эрика выключает в комнате свет, чтобы он, отражаясь от стекла, не мешал ей смотреть на двор, и вглядывается, вглядывается, вглядывается в нижнюю часть дерева. За ним опять кто-то стоит. Точно стоит. Прячется. Скрывается. Кто и зачем?

Она прижимается лбом к холодному стеклу, всматриваясь, пытаясь понять, не обманывает ли ее зрение. Когда так сильно напрягаешь глаза, то утолщение ствола дерева легко принять за прильнувшего к нему человека. Так же, как и ветви, качаемые ветром, складывающиеся в причудливые фигуры. Но иногда Эрика совершенно отчетливо видит именно человека. Он отрывается от ствола, за которым прячется, и замирает на месте. Очевидно, тоже всматриваясь. В ее окно. В Эрику, стоящую у окна. И она отшатывается назад в глубину комнаты. Падает в кресло.

Эрика просто не знает, что делать. Пытается успокоить себя мыслями о том, что тот, кто стоит под деревом, может быть, вовсе стоит там и не из-за нее. Но ведь может быть, и из-за нее. А может, ей все-таки кажется, и там под деревом никого нет. И она снова осторожно подходит к окну. Снова, напрягаясь, смотрит под дерево. То надевая очки, то снимая, всматривается, всматривается, всматривается. Прикрывает на время уставшие глаза и потом снова смотрит. И снова видит. Это не обман зрения. Не хитросплетение ветвей и листьев. Под деревом, то прислоняясь к стволу, то отделяясь от него, стоит человек. Среднего роста. В чем-то темном. Он стоит, ничем не выдавая своего присутствия. Он не курит. Не блестит очками. Не смотрит на экран мобильного телефона. Он просто стоит. Как будто чего-то ждет, чего-то выжидает. Чего?

На счастье Эрики, ветви дерева не достают до окон ее квартиры. Так что со стороны улицы ей ничего не угрожает. Но вечернее беспокойство приходит к ней не только оттуда. Как только окончательно темнеет на улице, из-за двери начинают доноситься странные, подозрительные шорохи. Как будто на лестничной площадке кто-то мнется, переступает с ноги на ноги, обдумывая что-то, решаясь на что-то.

Эрика на цыпочках переходит от окна к входной двери и приставляет к ней ухо. И отчетливо слышит. И странные шорохи, и как кто-то громко дышит. То учащенно, то замедленно. Иногда звуки дыхания прерываются. Как будто тот, кто находится с другой стороны двери, тоже прислушивается. Прислушивается к тому, что происходит в квартире Эрики. Ей становится жутко, и она все также на цыпочках тихо отходит вглубь квартиры.

Уже две недели каждый вечер все повторяется. Одно и то же. Кто-то идет за ней до дома, топчется под деревом и шуршит, громко дышит за дверью. Эрика пыталась убедить себя в том, что все это ей только кажется. Однажды она даже осмелилась глянуть в дверной глазок. И увидела то, чего не хотела увидеть – в коридоре действительно что-то-кто-то было. Какое-то большое пятно. И оно шевелилось.

Эрика не могла разглядеть точно, что это за пятно. Слишком тусклый свет пробивался с улицы. А в подъезде свет автоматически гас через минуту после того, как его включили. Чтобы разглядеть, что происходит на лестничной площадке, нужно было снова нажать на рычажок. Такой был на каждой лестничной площадке, в каждой квартире. Ей стоило лишь щелкнуть выключателем, и она могла бы тут же пролить свет на происходящее за дверью. Но Эрика боялась, не смела сделать нужного движения пальцем. Вдруг то, что шевелится и так громко дышит, от внезапного света придет в ярость, бросится на дверь и, конечно же, выломает ее – такую тонкую, деревянную, на всего лишь одном хлипком замке. Оно выломает дверь и набросится на Эрику. На беззащитную Эрику.

Раньше она не задумывалась о толщине и крепости двери, но теперь размышляла об этом постоянно. Говорила себе, что нужно, просто необходимо срочно заказать новую крепкую железную дверь. Обязательно. Обязательно… Но. Это не просто. Прежде всего, придется договариваться с хозяином, у которого она снимает квартиру. И если он согласится, то дверь придется ставить, конечно, за свои деньги. А у нее не так уж и много сбережений. Ведь Эрика экономила, копила. И чтобы купить подарки родителям, живущим в соседнем маленьком городке. И чтобы съездить к ним в гости. И чтобы съездить в чем-нибудь новом, как будто зарабатывает она хорошо и вообще все у нее прекрасно в этом большом городе. Все прекрасно…

Обычно Эрика приходила с работы и после ужина смотрела какой-нибудь фильм по телевизору или передачу любимого ведущего Леонида – очень симпатичного и уверенного в себе молодого человека. Но последние две недели вечерами она бродит и бродит неспокойно по своей небольшой квартире. Перебегает от окна к двери и обратно. То всматривается в дерево с прильнувшей к его стволу фигурой, то вслушивается в шорохи и дыхание на лестничной площадке. Потом измотавшись, устав, падает на кровать. А уснуть не может. Сердце бьет в грудь, как кувалдой во входную дверь. И Эрика достает из шкафчика чудодейственное снотворное…

А утром так трудно открыть глаза, встать, сварить себе кофе. Но вспомнив вечер, Эрика вытаскивает себя из постели, подходит к окну, оглядывает двор и в свете нового дня отчетливо видит, что под деревом никого нет. Потом заглядывает в дверной глазок – на площадке тоже никого. И тогда она вздыхает, уже спокойно завтракает, и, еще раз глянув в глазок, выходит за дверь. Действительно, никого. Ни на лестничной площадке, ни под деревом. И все, что было вечером – слежка, фигура под деревом, шорохи и дыхание за дверью – все это, конечно же, ей показалось. А она вот теперь такая разбитая, сонная, и не мудрено, что засыпает под монотонный ход трамвая, видит кошмарные сны.

Эрика, снова глянула в сторону кабины вагоновожатого, и достала из сумочки коробочку с зеркальцем. Она боялась, что от таких вечеров и ночей у нее могут появиться круги под глазами. Совершенно ненужные молодой девушке украшения. Но зеркальце сказало, что пока у нее с лицом все, как прежде. Эрика поправила прическу и вздохнула, продолжая разглядывать себя. Конечно, она не красавица, но Мария – ее коллега по работе – отметила, что в целом, можно сказать, хорошенькая. Светлые волосы, маленький носик. Вот только очки, даже очень маленькие, но все равно очки… Эрика их стеснялась, и когда приметила в трамвае брюнета Игоря, то купила себе линзы и теперь надевает их каждый раз, когда знает, что именно он в этот день будет вагоновожатым.

Трамвай чуть тряхнуло, и она заметила вдруг, что в ее зеркальце мелькнул кусочек еще чьего-то лица. И глаза. Знакомые глаза-пуговки из сна, который она успела увидеть здесь же, в трамвае. Но сейчас-то Эрика видела все наяву. И этот кусочек лица, и этот взгляд. Она вздрогнула и захлопнула коробочку с зеркалом. Попыталась успокоиться. Руки, пальцы вполне слушались ее. Эрика ущипнула себя за ногу. Поморщилась от боли и обернулась. Следующее за ней кресло было пусто, и из нескольких человек, стоящих и сидевших поодаль, никто не разглядывал ее, и никто из них не был похож на человека-пятно. Снова привиделось.

Она вздохнула и глянула в зеркало вагоновожатого. Игорь смотрел на нее. Он знает, что сейчас ее остановка. Они улыбнулись друг другу.

Эрика вышла и, посмотрев вслед удаляющемуся трамваю, вздохнула еще раз. Игорь опять ничего не сказал, никуда не пригласил. А вот начальник аптеки, в которой она работает, постоянно приглашает ее на выходные за город:

– Ну чего тебе здесь пылью дышать. Поедем, я тебе такие места покажу…

И, правда, в городе не такой чистый воздух, как в ее родном местечке, и как хорошо бы куда-нибудь выбраться не одной. Но ведь этот мужчина уже почти пожилой. И у него толстый, мясистый нос, а еще пивное брюхо, жена и трое детей. И к тому же, когда возвращается с обеда, во время которого обязательно выпивает пару кружек светлого, приглашает за город абсолютно всех попадающихся ему под руку девушек. Мария – та самая коллега, работающая в смену Эрики, – один раз ездила с ним. Начальник в следующий после тех выходных понедельник был бодр, весел и ласков со всеми, обещал даже премию. Мария же, поморщившись, сказала Эрике: