На лоне природы - Лаймон Ричард Карл Страница 2

Вы чувствуете, что кто-то шпионит за вами. Кто-то дикий и хищный.

Замечательно. Я сам себя напугаю, если не буду осторожен. Мне только что пришлось включить свет в салоне. Теперь я снова вижу то, что пишу.

Двери заперты. Не будет никакого толку, если кто-нибудь захочет добраться до меня.

Я всегда могу уехать, если возникнут проблемы. На всякий случай я оставил ключ в замке зажигания.

Наверное, поблизости никого нет. Неуемное воображение делает это со мной, создавая призраков.

Это все потому, что я никогда раньше никуда не отправлялся один. Всегда с мамой, папой, Бобом, бойскаутами или приятелями. Никогда один. Именно от одиночества у меня бегают мурашки по коже.

Там никого нет,- и уж точно нет какого-нибудь слюнявого дикаря, жаждущего обглодать мои кости. Это глупо.

Наверное, никого в радиусе нескольких миль, кроме меня.

18 июня

Уже утро. Что за ночь! Мне пришлось бросить писать, не закончив. Я просто не мог сидеть в машине с включенным светом. Я чувствовал себя так, словно попал в витрину. Завести разговор о мурашках!

Все в порядке, я замечательный турист.

Как только свет погас, я провел около часа, вглядываясь в темноту. Мне стало казаться, что я вижу людей, крадущихся вокруг, выглядывающих из-за стволов деревьев, перебегающих от одного дерева к другому.

Я забрался на заднее сиденье. Сделал это как ребенок, перелезая через переднее, чтобы не пришлось выходить из машины. Потом я вытянулся и попытался заснуть. Я закрыл глаза. Я старался думать о приятных вещах. Кора точно не подходила. Мысли о ней только расстраивали меня.

Поэтому вместо этого я подумал о Донне. Как она выглядела в своей свежей белой униформе официантки. То, как ее бедро прижималось ко мне. Я придумал историю о том, как она хотела, чтобы я встретился с ней на парковке в конце ее смены. Однако история не зашла слишком далеко. Должно быть, я очень быстро заснул.

Внезапно я проснулся в испуге. Судя по тому, как я растянулся на заднем сиденье, единственным окном в поле зрения было то, что находилось выше моих ног. Сквозь него пробивался лунный свет.

Я не мог отвести от него глаз. В любую секунду какое-нибудь ужасное лицо могло прижаться к стеклу. Я, наверное, целый час пялился на это чертово окно.

Прекрасно провел время.

В течение этого часа я решил с утра первым делом вернуться к цивилизации. К черту поход.

Как бы то ни было, я, наконец, сообразил, что запертые двери, вероятно, удержат призрак достаточно долго, чтобы я успел забраться обратно на водительское сиденье и убраться к чертовой матери. Это меня успокоило. Я снова чуть не заснул. Но потом мне пришлось отлить.

В этом еще не было необходимости. Но желание было. Как только ты знаешь, что тебе нужно это сделать, ты не сможешь заснуть, пока не позаботишься об этом. Все, что вы можете сделать, - это лежать и думать об этом, и чувствовать, что становится все хуже и хуже.

Это не должно было быть проблемой. Обычно я не испытываю никаких угрызений совести по поводу того, чтобы поссать на улице, пока есть хоть какое-то уединение. Но это была проблема. Серьезная проблема. Если я выйду из машины, кто-нибудь может на меня наброситься.

Совершенно иррационально. Но мне было очень страшно.

Я лежал так очень долго, моя проблема становилась все хуже, и я пытался найти решение. Одно было невозможно - удержаться до рассвета. Я поискал тару. Ничего. В моем походном снаряжении были вещи, которые могли быть использованы: бутылка с водой, жестяная чашка, котелок, походные ботинки и так далее. Но все эти вещи были заперты в багажнике. Поэтому я не мог добраться до них, не выйдя из машины.

На ногах у меня были кроссовки из пористой ткани, которые могли протечь.

Какое-то время я раздумывал, не забраться ли мне на переднее сиденье и не уехать ли. Но к чему это приведет? Смена места жительства, вот и все. Я не смогу удержаться достаточно долго, чтобы добраться до цивилизации.

Так что выбор был сделан. Сделай это внутри машины и потом чувствуй запах, или нет.

Какое-то время я забавлялся идеей выстрелить из открытого окна. Но как сделать это, не вставая? Может быть, и есть способ расположиться у открытого окна, но это будет неудобно. Требовалось плотно прижаться к отверстию (если я не хочу промахнуться в машину) с членом, торчащим из штанов. Что, если кто-то протянет руку и схватит его?

Другая возможность состояла в том, чтобы встать на колени на моем сиденье, слегка приоткрыть дверь и прицелиться в щель. Гораздо лучше, чем выставлять его в окно. Но вряд ли безопасно.

Ничего не видя рядом с машиной – или под ней – я просто не мог не волноваться, что какой-то ужасный человек может прятаться, ожидая, чтобы схватить меня.

Пока все это крутилось у меня в голове, мое состояние становилось все хуже и хуже. Время истекало. Нужно было что-то делать как можно скорее, иначе будет слишком поздно.

Там никого нет, - твердил я себе. - Все это у тебя в голове. Ты всего лишь маленький ребенок, который боится темноты.

Трусишка.

Меня часто называли трусишкой, еще тогда, когда я был совсем маленьким ребенком. Но я был более высокого мнения о себе. Я не трусливый, просто умный. Благоразумный. Слишком смышленый, чтобы сделать что-то глупое и безрассудное.

Но вчера вечером, сидя в машине, стиснув зубы и стараясь не испачкать джинсы, я понял, что я трус. Я всегда был трусливым и до сих пор таким остаюсь.

А потом я решил перестать бояться.

Строчка из Юлия Цезаря не выходила у меня из головы. Это одна из моих любимых. “Опасность прекрасно знает, что я опаснее нее”. Я думал об этом снова и снова.

То, что произошло потом, немного странно.

Наверное, я был немного не в себе.

Мне казалось, что если “опасность” поймет, что я действительно “опаснее нее”, то, возможно, я буду в безопасности. Дикарь должен бояться напасть на более дикого человека.

Что-то вроде этого, вероятно, имеет смысл только тогда, когда ты напуган до смерти.

Как бы то ни было, я действительно чувствовал себя довольно дико, когда сорвал с себя одежду и выскочил за дверь. Крича и размахивая ножом над головой, я обежал вокруг машины. После первого же обхода я понял, что там никто не прячется. Но я не остановился. Я метался вокруг машины снова, и снова, и снова. Чтобы все выглядело хорошо, может быть. Чтобы все выглядело так, будто я действительно опасный псих.

Затем я бросился прямо на середину парковки, освещенную лунным светом. Я остановился в молочном сиянии, широко расставил ноги, выгнул спину, высоко поднял обе руки и издал весьма похожий клич Тарзана. И откликнулся на зов природы.

Мне было совсем не страшно.

Я также не чувствовал холода, хотя дул холодный ветер и на мне не было никакой одежды, кроме обуви.

Все, что я чувствовал, были свобода, дикость и возбуждение.

Между этим возбуждением и тем, как сильно мне нужно было отлить, я, вероятно, установил какой-то новый рекорд на дальность.

Мне было очень хорошо.

Какое-то время я провел снаружи машины, но потом начал беспокоиться, что какой-то бродяга может прийти и увидеть меня. Это просто смешно. Что случилось, чтобы до смерти бояться диких лесных привидений?

Как бы то ни было, я оделся, растянулся на заднем сиденье и тут же заснул.

Сегодня утром я развел костер и сварил кофе. Я съел немного сушеных фруктов и орехов. Я пил хороший, горячий кофе, работая над своим дневником.

Я передумал уезжать. Однозначно. Прошлой ночью я каким-то образом преодолел страх остаться одному в таком месте.

Теперь я с нетерпением жду начала моего долгого похода вглубь дикой местности.

* * *

Трудный подъем. Господи. Американские горки. И ни одного дерева вокруг с тенью. Я потею как сумасшедший. Думаю, что остановлюсь отдохнуть на несколько минут, отдышусь, немного напишу.