Томас Харрис - Ганнибал Страница 20

— Мне нужна эта пленка.

— Хм-м…

— Я выяснила, что все автографы доктора Лектера были рассортированы на две группы: те, которые написаны чернилами до заключения, и те, которые написаны карандашом или мягким фломастером в лечебнице. Вторая группа стоит дороже, но думаю, Барни, вы знаете это и без меня. Уверена, что все бумаги у вас, Барни, и полагаю, что вы намерены в течение нескольких лет распродавать их по частям на аукционах автографов.

Барни в ответ лишь молча пожал плечами.

— Полагаю, что вы ждете, когда доктор Лектер снова окажется горячим блюдом для средств массовой информации. Какова ваша цель, Барни? Чего вы хотите?

— Прежде чем я умру, я хочу увидеть все картины Вермера[17].

— Есть ли необходимость спрашивать, от кого вы узнали о Вермере?

— В ночных беседах мы обсуждали множество предметов.

— Вы не говорили о том, что он намерен делать после того, как станет свободным?

— Нет, доктор Лектер не строил гипотез. Он не верит ни в силлогистику, ни в синтез, ни в абсолют.

— Во что же он верит?

— В хаос. Но в хаос даже не надо верить. Он самоочевиден.

Старлинг решила немного подыграть Барни.

— Вы сказали это так, словно сами верите в это, — сказала она. — Но ведь ваша работа в лечебнице состояла в том, чтобы поддерживать порядок. Вы были старшим санитаром. Мы оба в некотором роде санитары и заняты охраной порядка. Доктор Лектер не имел никаких шансов от вас скрыться.

— Я уже объяснил вам почему.

— Потому что вы постоянно были начеку. Несмотря на то что между вами существовали чуть ли не братские отношения.

— В братских отношениях я с ним не состоял, — возразил Барни. — Он просто не мог быть чьим-либо братом.

— Не потешался ли доктор Лектер над вами, обнаруживая ваше невежество?

— Нет. А над вами?

— Нет, — ответила она, стараясь щадить самолюбие Барни. Старлинг впервые поняла, что издевательства чудовища могли быть комплиментом. — Доктор, конечно, вволю мог поиздеваться надо мной, если бы того хотел. Вы знаете, где находятся его вещи, Барни?

— Предусматривается ли вознаграждение тому, кто их найдет?

Старлинг медленно свернула бумажную салфетку, положила ее под тарелку и сказала:

— Вознаграждение будет состоять в том, что я не стану выдвигать против вас обвинение в попытке помешать деятельности правоохранительных органов. Я отпустила вас, когда вы пытались установить подслушивающее устройство на мой стол в больнице.

— Жучок принадлежал покойному доктору Чилтону.

— Покойному? Откуда вам известно, что он покойный доктор Чилтон?

— Он задержался где-то на добрых семь лет, — ответил Барни. — И я не жду, что он вот-вот появится. Скажите, специальный агент Старлинг, чем вы удовлетворитесь?

— Я желаю посмотреть на рентгенограмму. Рентгенограмму я заберу. Кроме того, я хотела бы взглянуть на некоторые его книги.

— Допустим, что мы найдем его вещи, что с ними будет потом?

— По правде говоря, точно не знаю. Федеральный прокурор может взять их в качестве вещественных доказательств в деле о побеге. В этом случае они сгниют в его огромном хранилище вещдоков. С другой стороны, если я изучу книги, не найду в них ничего полезного и скажу об этом публично, то вы сможете заявить, что доктор Лектер передал их вам. Поскольку он отсутствует семь лет, вы можете через гражданский иск в суд претендовать на полную собственность. Насколько известно, родственников у него нет. Я рекомендую передать вам все малозначительные материалы. Хотя моя рекомендация, как вам известно, будет находиться в самом низу тотемного столба. Рентгеновскую пленку и историю болезни вам скорее всего не вернут, так как доктор Лектер дать их вам не мог.

— А если я скажу вам, что не располагаю вещами доктора?

— Материалы Лектера будет практически невозможно продать, потому что мы издадим бюллетень, извещающий продавцов о том, что документы и книги подлежат конфискации, а против участников торгов будут возбуждены уголовные дела. Кроме того, я получу ордер на обыск вашего дома.

— Теперь вам известно, где находится мой дом. А что, если это не дом, а дома?

— Там будет видно. Пока я точно могу обещать лишь то, что вам не будет предъявлено обвинение в том, что вы взяли материалы — учитывая то, что могло бы с ними произойти, если бы вы оставили их на месте. Обещать же, что они будут вам возвращены, я с уверенностью не могу. Знаете, Барни, у меня создается такое впечатление, что вы не имеете ученой степени в медицине потому, что не смогли получить кредит на обучение. Возможно, где-то имеется судебный запрет на это? Может быть, что-то скрывается в вашем прошлом? Понимаете? Вы можете оценить — я не поднимала ваше полицейское досье. Не проверяла, нет ли за вами криминала.

— Ценю. Вы ограничились лишь моими налоговыми декларациями и заявлением о работе. Весьма тронут.

— Если где-нибудь есть судебный запрет, то, вероятно, прокурор, в юрисдикции которого находится этот округ, может замолвить за вас слово, и суд отменит решение.

Барни задумчиво постучал остатками гренки по тарелке и сказал:

— Если вы закончили, то нам, пожалуй, лучше прогуляться немного.

— Я видела Сэмми. Помните? Того, кто занял камеру Миггза. Он все еще в ней живет, — сказала Старлинг, когда они оказались на улице.

— Я думал, что здание предназначено на слом.

— Так и есть.

— Какой-нибудь фонд о нем заботится?

— Нет. Он просто обитает там в темноте.

— В таком случае вам, по-моему, следует на него настучать. Он диабетик и может умереть. Вы знаете, почему доктор Лектер заставил Миггза проглотить собственный язык?

— Думаю, что знаю.

— Доктор убил Миггза за то, что он вас оскорбил. Это была единственная причина. Пусть вас не мучает совесть — доктор мог прикончить его в любом случае.

Они прошли мимо дома Барни к лужайке, по которой вокруг мертвой птицы все еще расхаживал голубь. Барни спугнул его взмахом рук.

— Улетай, — сказал он. — Ты печалился достаточно. Если ты будешь здесь топтаться, то попадешь в лапы кошки. Эта птица мне кое-что напомнила. Хотите услышать, что сказал доктор?

— Конечно, — ответила Старлинг, чувствуя, как завтрак шевельнулся в ее желудке. Однако специальный агент ФБР была исполнена решимости выдержать все.

— Мы разговаривали о наследственном поведении видов. В качестве примера генетически обусловленного поведения он привел действия одной из разновидностей голубей турманов. Они поднимаются высоко в воздух и затем, кувыркаясь, падают вниз к земле. Своего рода ныряльщики. Некоторые из них ныряют очень глубоко, а другие нет. Так вот, глубоких ныряльщиков нельзя скрещивать друг с другом, потому что их отпрыски когда-нибудь обязательно разобьются о землю. Доктор Лектер сказал мне: «Офицер Старлинг ныряет очень глубоко, Барни. Будем надеяться, что один из ее родителей не был глубоким ныряльщиком».

Это надо обдумать, решила Старлинг. Вслух же спросила:

— Что вы собираетесь сделать с птицей?

— Ощипать и съесть, — ответил Барни.

Шагая с тяжелым пакетом в руках к больнице, где осталась ее машина, Старлинг слышала, как плачет в ветвях дерева оставшийся в живых голубь.

Глава 13

Благодаря заботам одного безумца и одержимости второго Старлинг наконец получила то, о чем давно мечтала. Это был кабинет в подземном коридоре Отдела изучения моделей поведения. В том, что кабинет достался ей подобным образом, присутствовал привкус горечи.

Окончив Академию ФБР, Старлинг не ждала, что ее путь в элитный отдел будет усыпан розами. Но она верила, что может заслужить себе там место, проработав несколько лет в региональных отделениях Бюро.

Старлинг была отличным работником, но никуда не годным кабинетным политиком, и прошло много лет, прежде чем она поняла, что в отделе ей не бывать, несмотря на то что ее хотел там видеть сам шеф Джек Крофорд.

Глубинные причины этого были ей непонятны до тех пор, пока она, подобно открывшему черную дыру астроному, не обнаружила, что заместитель помощника Генерального инспектора Пол Крендлер оказывает влияние на все находящиеся в зоне его действия небесные тела. Он не простил Старлинг того, что она вышла на серийного убийцу Джейма Гама раньше, чем он, и не смог вынести того внимания, которое проявили к ней газеты и телевидение.

Однажды зимним дождливым вечером Крендлер позвонил ей домой. Она была в халате, в теплых шлепанцах и с волосами, завернутыми в полотенце. Она навсегда запомнила дату, так как это был первый день операции «Буря в пустыне». В то время Старлинг была техническим агентом и только что вернулась из Нью-Йорка, где поменяла приемник в лимузине, принадлежавшем Представительству Ирака при ООН. Новое радио отличалось от старого только тем, что умело передавать на спутник Министерства обороны все происходившие в лимузине разговоры. Это была рискованная работа в частном охраняемом гараже, и Старлинг все еще оставалась в напряжении.