Крейг Расселл - Вечная месть Страница 20

Шайбе швырнул газету на пол и быстро отхлебнул большой глоток «Бароло». Потом презрительно фыркнул:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что все еще веришь во всю эту чушь?

— Речь идет сейчас не об убеждениях, Пауль, а о выживании. Нашем выживании. Мы мало что сделали для «революции», верно? Но натворили достаточно, и если это выплывет на поверхность, то уничтожит нашу карьеру начисто.

Шайбе уставился в бокал и задумчиво взболтал остатки вина.

— «Революция»… Боже, действительно верили, что это путь вперед? Я хочу сказать, ты же видел, на что похожа Восточная Германия, когда рухнула Стена. Неужели это действительно то, за что мы боролись?

— Мы были молоды. Мы были другими.

— Мы были дураками.

— Идеалистами. Не знаю, как ты, но мы боролись с фашизмом. Против буржуазного самодовольства, того самого свирепого, жестокого капитализма, который сейчас, как мы видим, превращает всю Европу, весь мир в задворки Америки.

— Ты хоть иногда сам себя слышишь? Ты же пародия на самого себя! И сдается мне, ты сам с большим энтузиазмом приветствовал этот самый капитализм. Да и я тоже… — Шайбе снова осмотрел макет. — По-своему, конечно. Впрочем, я не собираюсь вести с тобой политическую дискуссию. Главное в том, что это сущее безумие для нас — снова связаться друг с другом после стольких лет!

— Пока мы в точности не узнаем, что стоит за смертью Ганса Йохима, нам всем нужно быть осторожными. Может, остальные заметили что-то… необычное.

Шайбе резко повернулся:

— Ты серьезно думаешь, что нам может грозить опасность?

— А ты не понимаешь? — Собеседник Шайбе снова пришел в раздражение. — Даже если смерть Ганса Йохима не имеет никакого отношения к прошлому, это все равно убийство. А убийство означает, что полиция начнет всюду рыскать и разнюхивать. Копаться в прошлом Ганса Йохима, в нашем с ним общем прошлом. И это ставит нас всех под угрозу.

Шайбе некоторое время молчал. А когда заговорил, то весьма неуверенно, будто боялся прикасаться к тому, что давно осталось позади.

— Ты полагаешь… Это может быть как-то связано с тем, что произошло столько лет назад? Ну, с Францем?

— Просто сообщи мне, если заметишь что-то необычное. — Стоявший в тени мужчина проигнорировал вопрос Шайбе. — Я с тобой свяжусь. А пока наслаждайся своей игрушкой.

Шайбе услышал, как дверь конференц-зала захлопнулась. Он осушил бокал и снова уставился на макет, но вместо радикального воплощения будущего теперь видел лишь мешанину из белого картона и бальзы.

22.00. Мариенталь, Гамбург

Доктор Гюнтер Грибель безо всякого интереса взирал на Фабеля поверх очков, сидящих почти на самом кончике его длинного тонкого носа. Он взирал на Фабеля из кожаного кресла — одна его рука покоилась на лежащем на коленях учебнике, другая — на подлокотнике. Доктору Грибелю было около шестидесяти, его высокая фигура сохранила юношескую сухопарость, хотя с возрастом он и приобрел животик, отчего создавалось впечатление странного несоответствия в его телосложении. На нем была рубашка на кнопках, серый шерстяной кардиган и свободные серые брюки. И все это, как и кресло, и книга у него на коленях, было обильно заляпано брызгами крови.

Со стороны казалось, будто доктор Грибель так углубился в чтение лежащей на коленях книги, что не заметил, как кто-то перерезал ему горло острым как бритва лезвием, и не обратил внимания, когда ему затем надрезали кожу на лбу и дальше под волосами, прежде чем снять с черепа скальп. Узкое длинное лицо Грибеля под блестящим куполом обнаженного черепа было лишено всякого выражения, глаза — пустые. Немного крови попало на правую линзу очков, и она напоминала образец на стеклышке для микроскопа. Фабель смотрел, как кровь собирается в углу линзы в большую вязкую каплю, а потом падает на покрытый уже запекшейся кровью кардиган.

— Вдовец, — сообщил Вернер из-за спины Фабеля о семейном статусе покойника. — Жил здесь один, после того как шесть лет назад умерла жена. Судя по всему, какой-то ученый.

Фабель окинул взглядом комнату. Тут работала команда из четырех криминалистов во главе с Хольгером Браунером. Дом Грибеля представлял собой солидный, но не помпезный особняк вроде тех, что можно обнаружить в квартале Ноппс района Мариенталь: сочетание солидного гамбургского богатства с аскетизмом северогерманской лютеранской скромности. Комната была не просто обычным кабинетом — чувствовалось, что тут все оборудовано для постоянной работы. Помимо компьютера на столе и книг на стене, в дальнем углу стояли два дорогих микроскопа, явно профессиональных. Рядом с микроскопами еще какое-то оборудование — серьезные научные приборы, хотя Фабель понятия не имел, каково их предназначение.

Но вот привлекающий основное внимание предмет сюда добавили совсем недавно. Поскольку на стенах из-за книг практически не осталось свободного места, убийца пришпилил скальп Грибеля к книжной полке, и кровь с него капала на деревянный пол. Грибель начал лысеть, так что скальп был не больно-то лохматый. Волосы были окрашены в тот же ярко-рыжий цвет, что и в случае Ганса Йохима Хаузера, но производил еще более тошнотворное впечатление.

— Когда его убили? — поинтересовался Фабель у Хольгера Браунера, не сводя глаз со скальпа.

— Ну, точный ответ тебе даст Меллер, но я бы сказал, этот труп совсем свеженький. Не больше двух часов. Веки и нижняя челюсть начали коченеть, однако суставы пальцев, которые коченеют следующими, пока полностью гнутся. Так что часа два или даже чуть меньше. И сходство с убийством в Шанценфиртеле очевидно… Я тут быстренько просмотрел записи Франка Грубера…

— Кто поднял тревогу? — повернулся Фабель к Вернеру.

— Друг. Судя по всему, еще один вдовец. Они обычно вместе проводили пятничные вечера. По очереди ходили друг к другу в гости. Когда он пришел, то обнаружил дверь нараспашку.

— Он, возможно, спугнул нашего парня. Никого не видел?

— Он ничего такого не говорил, хотя находился в жутком состоянии. Инженер за шестьдесят, на пенсии, и у него проблемы с сердцем. И еще эта вот находка, — Вернер кивком указал на изуродованное тело Грибеля, — ввергла его в шок. Там его доктор обихаживает, но думается мне, мы не скоро сможем вытрясти из него что-то путное.

Фабель некоторое время размышлял о том, что кто-то может прожить шестьдесят лет, ни разу не столкнувшись с подобным кошмаром. Эта мысль вызвала у него некоторое мрачное недоумение и немалую зависть, ведь сам он подобным похвастаться не мог.

В кабинет вошла Мария Клее. Она не сводила глаз с оскальпированного тела, и это напомнило Фабелю утреннюю сцену, когда она казалась чуть ли не загипнотизированной в ванной комнате Хаузера. Мария обычно весьма хладнокровно осматривала трупы убитых, но Фабель заметил некоторые изменения в ее поведении на месте преступления, особенно если имелись ножевые раны. Это возникло с момента ее возвращения на работу после ранения. Мария оторвала взгляд от трупа и повернулась к Фабелю.

— Патрульные обошли соседние дома, — сообщила она. — Никто не видел ничего необычного в течение дня, да и вечером тоже. Учитывая размеры домов и приличное расстояние между ними, это почему-то не удивляет.

— Класс! — буркнул Фабель. Досадно оказаться на месте преступления так быстро после убийства лишь для того, чтобы понаблюдать, как горячий след остывает.

— Ну, если тебя это утешит, теперь совершенно очевидно одно, — изрек Вернер. — Кристина Драйер сказала правду. Она все еще в кутузке, так что это точно не ее работа.

Фабель смотрел, как криминалисты приступают к медленной кропотливой работе по осмотру тела на предмет улик.

— Хилое это утешение, — мрачно заявил он. — По всему выходит, что у нас тут разгуливает охотник за скальпами…

ГЛАВА 4

Два дня после первого убийства: суббота, 20 августа 2005 года

10.00. Позельдорф, Гамбург

Фабель понял, что дело серьезное, как только услышал в телефонной трубке голос шефа, криминальдиректора Хорста ван Хайдена. Самого факта личного звонка начальника было достаточно, чтобы прозвучали тревожные колокола: раз ван Хайден, прервав субботний отдых, решил позвонить ему домой, значит, дело и впрямь очень серьезное. Фабель вернулся домой в три ночи и еще где-то с час лежал в темноте, пытаясь выкинуть из усталого мозга картину двух обезображенных голов. Звонок ван Хайдена вырвал его из глубокого сна, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и понять, что говорит ему шеф.

Похоже, ночной покойник, доктор Гюнтер Грибель, был одним из тех таинственных членов ученого братства, которые не стараются разжечь воображение публики или привлечь ее повышенное внимание, но могут полностью изменить жизнь человечества.