Бернар Бессон - Тайна Синего имама Страница 20

Один взбежал на чердак, прихватив снайперскую винтовку и оборонительные гранаты. Другой, вооруженный автоматом и наступательными гранатами, занял позицию в сарае. Третий притаился у окна гостиной со своим «М-36» и дымовыми шашками. Абу Кибер остался на кухне.

Машина наращивала скорость, и ее выхлопы смешивались с туманом. По мере ее приближения рука Абу Кибера все крепче сжимала приклад гранатомета. Джип «тойота» был всего в десятке метров от них. В окошко прицела Кибер увидел сидящего за рулем мужчину, а на соседнем сиденье, кажется, расположилась собака. На первый взгляд в автомобиле не было пассажиров. Джип обогнул забор и исчез в тумане.

Абу Кибер положил оружие рядом с раковиной, приоткрыл окно и прислушался к звуку мотора, постепенно затихающему вдали. Включив радио, он прослушал новости. По всем каналам только и говорили, что об убийстве Перси Кларенса и его горничной. Один журналист сообщил о созыве кризисного штаба в Министерстве внутренних дел, а также о том, что в воздушном пространстве над Парижем вступила в действие программа противовоздушной обороны. Никто не упоминал об исчезновении бетономешалки компании «Бурдьоль и К». В остальном, как и всегда 24 декабря, речь шла о рецептах приготовления рождественской индейки и о том, что скажет президент республики в своем новогоднем обращении.

На лице Кибера появилось подобие улыбки, когда он подумал, что входит в число немногих людей на земле, которые точно знают, о чем будет говорить президент. С помощью сканера он прослушал частоты, которыми пользуются «Электрисите де Франс», жандармерия и полиция. Никто не упоминал о пропаже бетономешалки. Полиция совершенно не интересовалась происходящим на ферме. Эти неверные думают только о еде.

Когда джип исчез из виду, Братья покинули свои позиции, вернулись в столовую и снова заговорили по-арабски, в основном о морозе, который стоял на улице. Они пили кофе и апельсиновый сок: Синий имам заранее обо всем позаботился. Из них четырех только Абу Кибер был лично знаком с имамом.

Один из Братьев спросил:

— Куда мы направляемся?

В целях безопасности ни один из членов отряда, за исключением, естественно, самого Абу Кибера, не знал финальную цель их пути. Все они несчетное число раз повторили последовательность действий, которые должны будут совершить, и проверили надежность экипировки, но где им предстояло исполнить свой долг, пока оставалось для них тайной. Тем не менее каждый из Братьев знал: то, что им предстоит совершить, еще ни разу не совершал никто, и деяние их затмит все подвиги предшественников. Они слепо доверяли главе отряда, а также имаму Севера, о котором столько слышали.

Чтобы ответить на вопрос Брата, Абу Кибер развернул карту Северной территории и указал на маленький городок.

— Мы должны быть вот здесь к полудню, — пояснил он. — Это место называется Паре-ле-Моньяль — городок в самом центре страны, которую неверные называют Францией.

Братья в молчании склонили головы.

Перед тем как отправиться в архив Управления общей разведки, Дюрозье зашел в офис Отдела секретных дел, чтобы приготовить себе чашку кофе и поведать «Бельфегору» свои впечатления от беседы с ясновидящей.

Морван потребовал, чтобы его приближенным было предоставлено удобное, хорошо освещенное помещение. Уровень комфорта на рабочем месте был очень важен в этом мире, где лишний квадратный метр, звание, зарплата и размер двигателя автомобиля служили показателями успеха. Место на парковке в двух метрах от министра резко повышало престиж своего обладателя. Такие мелочи были для его подчиненных куда важнее, чем приказ о премии или новом назначении. Их усердие и верность вознаграждались таким примитивным, зато очевидным для всех образом.

Дюрозье в последний раз перечитал слова ясновидящей из Сен-Клу, записанные по памяти, и занес их в память «Бельфегора». Компьютер поблагодарил его голосом Валери.

Он отправился в Управление общей разведки, расположенное этажом выше. Секретарь проводил его в архив, и Дюрозье осторожно толкнул приоткрытую дверь.

— Привет, Дюрозье! И зачем ты себя утруждаешь, мог бы ведь все посмотреть со своего компьютера! У вас, кажется, ко всему есть доступ!

— Что правда, то правда, но ничто не сравнится с памятью живого человека. Я не особенно доверяю базам данных. Когда я увидел твою фамилию в графике дежурств, сразу подумал: как здорово, как раз Бранкар-то мне и нужен!

— Прекрати издеваться! — усмехнулся майор полиции Юбер Бранкар.

Бранкар был экспертом по работе с личными делами. Мало того, он был уникальным специалистом по политическим архивам. Хотя его авторство не афишировалось, именно он последние тридцать лет был составителем официальных ответов и циркулярных писем министерства, статей закона, постановлений и указов, которые должны были защищать личную свободу и предоставлять гражданам доступ к заведенным на них административным делам. После очередного «окончательного» заявления, сделанного очередным министром в связи с защитой частной жизни и контролем над картотеками разведки скромному работяге Бранкару приходилось объяснять более-менее понятным языком суть различных реформ в этой сложной области, в которой мало кто разбирался.

— Морван передает тебе привет.

— Спасибо ему большое!

— Это он посоветовал мне поговорить с тобой. Он утверждает, что только ты можешь соперничать с «Бельфегором».

Комплимент, казалось, не произвел на Бранкара особого впечатления.

— Он так сказал? — переспросил он.

— Да, так и сказал.

Хотя существование «Бельфегора» и было «военной тайной», которая усиленно охранялась с помощью многочисленных бюрократических процедур, все работники архивов и информационных служб разведывательных управлений прекрасно знали об этом легендарном «устройстве для мониторинга и анализа информации».

Комплимент Дюрозье должен был вызвать расположение работника архива. Преимущество Бранкара над компьютером состояло в эмоциональной составляющей его памяти. За несколько секунд «Бельфегор» мог классифицировать и сравнить миллионы единиц информации, Бранкар же мог сказать, при каких обстоятельствах эти записи были сделаны, из каких источников взяты сведения, а также каковы тайные побуждения составителей.

Бранкар был доверенным лицом сотрудников, составлявших донесения и делавших записи. В эпоху, когда сотрудники разведки привычно полагались на информацию, почерпнутую из личных дел и баз данных, никому, кроме Морвана, уже не приходило в голову покуситься на сокровища, хранившиеся в памяти Бранкара.

— Ну что, тебя интересует Клеман-Амруш и его «Стихи»?

— Да, совершенно верно.

Бранкар кивнул и набрал несколько слов на клавиатуре компьютера. На экране сразу появилось дело Клеман-Амруша.

— Твой писатель перестал быть платным информатором в сентябре две тысячи первого.

Дюрозье потребовалось несколько секунд, чтобы переварить сказанное Бранкаром. До этого момента Клеман-Амруш был для него только потенциальной жертвой террористов, человеком, принадлежащим к миру науки. Ему и в голову не могло прийти, что Клеман-Амруш связан с одной из разведывательных служб.

— Ты хочешь сказать, что Клеман-Амруш был одним из ваших информаторов? — переспросил он, не веря своим ушам.

— Ну да.

— Да как это может быть?

Бранкар провел пальцем по распечатке донесений, где попадалось имя Клеман-Амруша.

— Вот смотри, если за номером записи следует буква «К», то речь идет об одном из наших контактов. Начиная с сентября две тысячи первого года в относящихся к нему записях больше нет буквы «К». Это означает, что он более не числится информатором.

— Но это невероятно! Этот человек — один из крупнейших специалистов по радикальному исламизму, и как раз после терактов Аль-Каиды в Нью-Йорке и Вашингтоне его услугами перестают пользоваться!

Наивность Дюрозье удивила Бранкара.

— Да ты ничего не понимаешь. В сентябре две тысячи первого произошел скандал, связанный с фальшивыми мемуарами Камиллы Паркер-Боулз, новой супруги принца Уэльского.

— Да, что-то припоминаю.

— «Фигаро» опубликовал отрывки. Англичане бурно протестовали, утверждая, что это фальшивка. Было расследование, и выяснилось, что газете удалось достать гранки благодаря одному типу из Управления общей разведки, который получил их в издательстве.

— Ну и что?

— А то, что нам запретили иметь платных информаторов в издательствах. Вышел циркуляр за подписью министра. Я сам его и написал.

— Я пока не вижу никакой связи с Клеман-Амрушем.

— Клеман-Амруш — писатель, и он связан контрактными обязательствами с издательством «Галуа».

Дюрозье указал на экран компьютера и, пораженный бюрократическим идиотизмом, заметил: