Майкл Кокс - Зеркало времени Страница 20

Убрав последнюю картонку, я взялась за иголку с ниткой, чтобы зашить прорешку на вчерашнем платье, а потом принялась за уборку в спальне: все там намыла, начистила, вынесла «ночную вазу» и наполнила графины свежей водой.

Наконец, когда ясный свет дня уже начал меркнуть, я рухнула на диван в гостиной миледи, изнуренная, грязная и в самом скверном расположении духа.

Должно быть, меня сморила дремота, ибо спустя какое-то время я, вздрогнув, очнулась и осознала, что уже почти половина пятого, а миссис Баттерсби приглашала меня на чай к четырем. «Господи, опять опоздала!» — с отчаянием думала я, чуть не бегом спускаясь в столовую для слуг.

Комната домоправительницы — маленькая и уютная, с двумя окнами во двор, где я накануне утром столкнулась со Сьюки, — находилась прямо напротив комнаты старшего дворецкого, в другом конце зала, и к ней вела короткая изогнутая лестница. Перед разожженным камином там стояли удобный диван, кресло с простеганной пуговицами спинкой и низкий столик. Старинный дубовый буфет, заставленный посудой; стол с раздвижными ножками и откидной крышкой в простенке между окнами и два стула рядом; книжная полка с Библией ин-фолио и еще несколькими томиками; два цветных эстампа на стене возле буфета. Довершала обстановку детская лошадка-качалка, выглядевшая здесь несколько несуразно.

Когда я вошла в сопровождении одного из лакеев, миссис Баттерсби сидела с книгой в кресле у камина.

Я извинилась за опоздание и призналась, что заснула от усталости после того, как выполнила все поручения миледи.

— Пожалуйста, не берите в голову, мисс Горст, — промолвила миссис Баттерсби, откладывая в сторону книгу («Дикий Уэльс» мистера Борроу, сразу заметила я). — Работа горничной, как и работа домоправительницы, зачастую бывает весьма утомительной. Вдобавок ко всему, вы ведь еще с утра сходили в Истон и обратно.

Я только сейчас заметила в ее голосе своеобразную певучесть, протяжность — вероятно, последние остатки незнакомого мне акцента. Но — о! — эта неулыбчивая улыбка! Такая двусмысленная, многозначительная, раздражающе загадочная! Миссис Баттерсби видела, как я возвращаюсь домой с мистером Рандольфом; она знает также, куда я ходила, но вряд ли знает зачем. Она, вне всяких сомнений, не одобряет, что мистер Рандольф сопровождал меня на обратном пути из Истона, как не одобрила бы, что Сьюки называет меня по имени, если бы услышала такое. Однако она само радушие и дружелюбие, когда подает мне полную чашку, принесенную одной из кухонных служанок, и на лице у нее ни тени осуждения. Только к концу чаепития, в ходе которого наша беседа сводилась к обмену самыми банальными общими фразами, я начинаю чувствовать скрытое неудовольствие домоправительницы.

— Ну что ж, мисс Горст, — говорит она, когда служанка с подносом удалилась, — надеюсь, вы славно прогулялись в обществе мистера Рандольфа Дюпора. Похоже, погода сегодня располагала к прогулкам — хотя сама я из дома не выходила, занятая своими хозяйственными обязанностями.

Вот оно! Завуалированное порицание и обвинение, тонкая шпилька в мой адрес, отпущенная с величайшей ловкостью.

— Да, очень славно, — отвечаю я с самым простодушным и безмятежным видом. — Мистер Дюпор чрезвычайно приятен в общении, и погода сегодня, как вы верно заметили, чудесная.

— Вы правы, — говорит она, беря свою чашку. — Мистер Рандольф и вправду весьма приятен в общении. Такой непринужденный, такой искренний — и такой не похожий на брата. Окружающие в большинстве своем считают мистера Персея высокомерным и неприступным, каковые качества напрочь отсутствуют у младшего брата.

Пауза. Маленький глоток. Улыбка.

— Вы ходили в Истон по собственному почину, полагаю?

— Да. Миледи любезно отпустила меня на все утро, поскольку дела призвали ее в город.

— Поздравляю вас, мисс Горст. Подумать только — не успели вы приехать в Эвенвуд, а леди Тансор уже отпускает вас на целое утро! Беспрецедентный случай, я бы сказала. Ваша предшественница не пользовалась такими милостями.

— Мисс Пламптр?

— Ну да. Мисс Дороти Пламптр. Конечно, она была начисто лишена обаяния, что шло ей во вред.

— Но я слышала, она плохо служила миледи, — неискренне говорю я. — Еще я слышала, здесь вышла какая-то неприятная история, ставшая причиной ее увольнения. Надеюсь, я не позволяю себе лишнего?

— Ничуть. Все разговоры, происходящие между нами двумя здесь, в этой комнате, носят сугубо частный характер, и вы совершенно верно слышали: действительно, имел место прискорбный инцидент — кража одной из брошей ее светлости. Я лично в жизни не поверила бы, что мисс Пламптр способна на такое. Она так и не призналась в краже, хотя в конечном счете брошь нашли в ее комнате. Но все это осталось в прошлом. Теперь место мисс Пламптр занимаете вы, мисс Горст, и вас ждет совсем другое будущее, я уверена.

Я улыбаюсь, словно польщенная комплиментом, но помалкиваю.

— Мистер Покок прав, — добавляет она. — «Умница-разумница» — так он вас назвал, кажется? В любом случае, вы очень хорошо осведомлены о здешних событиях — прямо-таки маленькая лазутчица! Сначала профессор Слейк, теперь мисс Пламптр — не говоря уже о том, сколь быстро вы снискали расположение и леди Тансор, и мистера Рандольфа. Мистер Персей Дюпор, несомненно, будет следующим — или вы и его уже покорили? Вот это была бы настоящая победа! Все-таки сам наследник!

К вечной полуулыбке теперь добавляется тихий смех и добродушно-лукавое выражение лица. «Мы с вами уже стали друзьями, — словно говорит чарующий взгляд миссис Баттерсби, — а друзья могут говорить друг другу подобные вещи, не боясь обидеть». Но я не верю. Она не питает ко мне приязни и не хочет подружиться со мной, хотя я понятия не имею, каким своим поступком я настроила ее против себя. Неужели она не может простить мне невольную дерзость, выразившуюся в том, что я — простая горничная — позволила мистеру Рандольфу Дюпору проводить себя до Эвенвуда? Или дело в ревности к миледи, благоволящей ко мне? А может, считая меня равной по общественному положению, она опасается соперничества с моей стороны?

В разговоре с леди Тансор я назвала миссис Баттерсби «весьма толковой особой» — и да, она явно обладала умом и способностями, ставившими ее выше всех прочих слуг. Я не сомневалась, что она занимала в Царстве Прислуги особое положение (практически заместительницы или полномочной представительницы леди Тансор), которое страстно желала сохранить за собой. Какой бы ни была причина ее недоброжелательного отношения, мне хотелось выяснить, в чем именно она заключается. Пока же я знала лишь, что неожиданно для себя обзавелась врагом.

Тут в дверь постучала служанка, подававшая нам чай, и доложила, что в сухую кладовую проникли крысы — не может ли миссис Баттерсби прийти сейчас же?

— Что ж, долг зовет, — со смиренным вздохом промолвила домоправительница, когда служанка удалилась. — Он постоянно зовет. Сейчас у меня законный час отдыха — и вот вам пожалуйста. Боюсь, нам придется закончить нашу в высшей степени интересную беседу и мистеру Борроу придется подождать до моего возвращения — а вернусь я, скорее всего, ближе к полуночи. Как всегда.

Еще один вздох.

— Иные просто не могут позволить себе такую роскошь, как проводить время в свое удовольствие. Вечно появляются какие-то дела — вот теперь крысы!

Продолжая говорить, миссис Баттерсби поднимается с места и ставит мистера Борроу обратно на книжную полку.

— Но не беда. Было очень приятно, мисс Горст. Тут, в Эвенвуде, вы подчиняетесь только ее светлости и никому больше — как и я. Но если вам на первых порах, пока вы привыкаете к здешним порядкам, понадобится моя помощь или совет, я полностью к вашим услугам. Все считают меня довольно строгой особой, знаете ли. Возможно, я и вправду такая. Но я держусь иначе с теми, над кем не имею власти, а потому на вас моя строгость никогда не распространится, мисс Горст.

Миссис Баттерсби уже отворила передо мной дверь. Наши взгляды встречаются.

— Надеюсь, вы еще как-нибудь зайдете ко мне? — спрашивает она, когда я переступаю через порог.

— Конечно, миссис Баттерсби, с превеликим удовольствием, — говорю я с самой любезной улыбкой. — Если выдастся свободная минутка.

III

Акт милосердия

Миледи вернулась из Лондона только к семи и тотчас вызвала меня, чтобы одеться к ужину. Она выглядела усталой и подавленной после хлопотного дня.

— Вы исполнили вашу небольшую епитимью? — холодно осведомилась она, едва я вошла.

— Да, миледи.

— И сразу отправились обратно в усадьбу, как я велела?

Заметив мои колебания, она сурово поджала губы.

— Вам есть что сказать мне?