Тана Френч - Ночь длиною в жизнь Страница 21

— Восприятие, — начал он, переведя дыхание, — это все. Если веришь, что это может пойти тебе на пользу, то так и будет. Улавливаешь?

— Честно говоря, нет, — сказал я.

Избыток адреналина заставляет Снайпера изрекать многозначительные сентенции, как джин пробивает алкоголиков на слезу. Кстати, я пожалел, что не заказал рюмочку.

— Это вопрос веры. Весь успех нашей страны строится на вере. Думаешь, недвижимость в Дублине и вправду стоит штуку за квадратный фут? Ни хрена! Но она так продается, потому что народ верит. Мы с тобой, Фрэнк, были выше других. Тогда, в восьмидесятые, вся страна сидела по уши в дерьме, не осталось ни на грош надежды, но мы верили в себя — мы с тобой. Именно поэтому сейчас мы там, где мы есть.

— Я оказался там, где есть, — заметил я, — потому что хорошо делал свою работу. Надеюсь, и ты тоже, дружище. Мне очень хочется, чтобы это дело было раскрыто.

Снайпер бросил на меня взгляд, от которого оставался один шаг до рукопашной.

— Я охренительно хорошо делаю свою работу, — ответил он. — Просто охренительно хорошо. Ты знаешь общий процент раскрываемости в отделе расследования убийств? Семьдесят восемь. А знаешь мой личный процент?

Он дал мне время отрицательно покачать головой.

— Восемьдесят шесть процентов, сынок. Восемьдесят — читай и рыдай — шесть. Тебе повезло, что я здесь.

Я неохотно изобразил восхищенную улыбку и кивнул, уступая ему победу.

— Наверное, так и есть.

— И ты чертовски прав. — Выиграв очко, Снайпер откинулся на спинку диванчика, но тут же скорчил гримасу и с раздражением поглядел на торчащую пружину.

— Возможно, — сказал я, подняв кружку и задумчиво рассматривая ее на свет. — Возможно, нам обоим сегодня повезло.

— Это как? — подозрительно осведомился Снайпер. Он знал меня давно и во всем видел подвох.

— А ты подумай. Когда приступаешь к расследованию, что самое желанное?

— Чистосердечное признание, подкрепленное показаниями свидетелей и выводами судэкспертов.

— Нет-нет-нет. Соберись, Снайпер. Ты мыслишь конкретно. Думай шире. Одним словом — в чем твоя главная ценность как детектива? Что тебе милее всего во всем мире?

— Тупость. Дай мне на пять минут тупицу…

— Информация! Любая, в любом качестве, в любом количестве — какая ни есть. Информация — это оружие, Снайпер. Информация — топливо. Без тупости мы еще можем как-то вывернуться; без информации — каюк.

— Ну? — поразмыслив, недоверчиво спросил Снайпер.

Я развел руками и улыбнулся:

— Ответ на твои молитвы, парень.

— Кайли в стрингах?

— На твои профессиональные молитвы. Любая информация, какую захочешь, какую сам в жизни не раздобудешь, поскольку тут никто не захочет с тобой говорить, все в подарочной упаковке от твоего самого любимого, специально обученного наблюдателя, то бишь от меня.

Снайпер поморщился.

— Сделай одолжение, Фрэнк, и снизойди на минуточку до моего уровня. Говори конкретно, чего ты хочешь?

Я покачал головой:

— Не во мне дело. Ситуация беспроигрышная, но, чтобы повернуть все на позитив, мы должны быть вместе.

— Ты хочешь подключиться к расследованию?

— Не важно, чего я хочу. Главное — что хорошо для нас обоих, не говоря уж о деле. Мы оба хотим распутать дело, так? Разве не это самое главное?

Снайпер умолк, а потом медленно, будто бы извиняясь, покачал головой:

— Не выйдет. Прости, приятель.

И это он, черт подери, говорит «не выйдет»? Я с вызовом улыбнулся:

— Боишься? Ты остаешься главным детективом. В отчете будет твое имя. У нас в спецоперациях не считают проценты.

— Это вам повезло, — спокойно ответил Снайпер, не заглотив наживку. Он с годами научился лучше владеть собой. — Слушай, я бы с удовольствием взял тебя в команду, Фрэнк, но мой начальник на это не пойдет.

Начальник убойного отдела и в самом деле не самый преданный мой почитатель, но вряд ли это известно Снайперу. Я поднял брови, изображая удивление.

— Твой начальник не доверяет тебе самостоятельно набирать команду?

— Нет, если я не могу обосновать свой выбор. Дай мне что-то серьезное, чтобы предъявить ему, Фрэнк. Поделись своей хваленой информацией. У Рози Дейли были враги?

Козырять тем, что я и так уже выложил достаточно, было бесполезно.

— Не знаю ни одного. В частности, и из-за этого тоже мне и в голову не приходило, что она умерла.

Снайпер глядел недоверчиво.

— Она что, дурочка была?

— Это как сказать, — ответил я, стараясь говорить приятным тоном. Пусть Снайпер сам решает, сколько в моих словах шутки. — Куда умнее тебя.

— Зануда?

— Ни фига подобного.

— Страхолюдина?

— Первая красавица на улице. Ты считаешь, у меня нет вкуса?

— Тогда у нее обязательно были враги. Зануда или уродина живут, никого не задевая, но если у девушки есть мозги, красота и характер, она обязательно кому-то где-то перейдет дорогу. — Снайпер с любопытством взглянул на меня поверх кружки. — Розовые очки тебе не идут, Фрэнк. Ты, видно, в нее действительно здорово втюрился?

Вступаем на зыбкую почву.

— Первая любовь, — пожал я плечами. — Давным-давно. Возможно, я ее идеализировал, но не представляю, у кого могли возникнуть с ней проблемы.

— Никаких бывших с претензиями? Никаких ревнивиц?

— Мы с Рози встречались несколько лет, с тех пор как нам стукнуло по шестнадцать. Кажется, до меня у нее была пара парней, но это же все игрушки: подержаться за ручки в кино, написать имена на партах в школе, а через три недели расстаться, поскольку надоело.

— Фамилии? — Снайпер взял блестящую ручку на изготовку. Похоже, бедняг ожидал неприятный визит.

— Мартин Хирн, тогда его называли Живчик, хотя сейчас он вряд ли откликнется. Жил в номере седьмом, называл себя парнем Рози, совсем недолго, когда нам было лет по пятнадцать. До этого какой-то мальчишка по имени Колм — он учился в нашей школе, а потом его родители вернулись на свои болота; а когда нам было по восемь, она поцеловала Ларри Суини со Смитс-роуд — на спор. Вряд ли кто-то из них помнит Рози.

— Ревнивые соперницы?

— Ревнивые к чему? Рози с чужими парнями не заигрывала. А если кто-то и знал, что мы собираемся удрать вместе — чего на самом деле никто не знал, — то вряд ли какая-нибудь девица пришила бы Рози, лишь бы завоевать мое горячее тело.

Снайпер хмыкнул.

— Тут я с тобой согласен. Послушай, Фрэнк, все, что ты сообщил, я узнал бы у первой попавшейся старой сплетницы. Если придется хлопотать насчет тебя перед моим начальником, мне нужно что-то серьезное. Подкинь мне пару мотивов, или страшную тайну жертвы, или… А, кстати! — Он щелкнул пальцами и ткнул в меня. — Расскажи мне все про ту ночь, когда вы должны были встретиться. Свидетельские показания. Тогда посмотрим, что можно будет сделать.

Иначе говоря, где ты находился вечером пятнадцатого, сынок. Непонятно, неужели Снайпер считал, что я по своей тупости не замечу этого.

— Справедливо, — ответил я. — В ночь с воскресенья на понедельник, с пятнадцатого на шестнадцатое декабря тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, где-то в половине двенадцатого я покинул свой дом номер восемь по Фейтфул-плейс и проследовал к верхнему концу улицы, где у меня была назначена встреча с Рози Дейли — примерно в полночь, если наши родные лягут спать и у нас будет возможность уйти незамеченными. Я оставался там до пяти или шести часов утра — точное время под присягой указать не могу. Отходил только однажды, примерно в пять минут третьего, когда я поднялся в номер шестнадцатый проверить — вдруг я перепутал место встречи и Рози ждет меня там.

— Почему номер шестнадцатый мог быть запасным местом встречи? — Снайпер строчил заметки персональной скорописью.

— Мы об этом упоминали, прежде чем решили встретиться на улице. Это было обычное место встреч; ребята постоянно там крутились. Если захотелось выпить, или покурить, или пообжиматься, или что там еще родители запрещали, а до приличных заведений еще не дорос, то ты шел в номер шестнадцатый.

Снайпер кивнул.

— Значит, ты искал Рози там. В какие комнаты заходил?

— Проверил все комнаты на первом этаже — шуметь мне не хотелось, и я не стал звать. Там никого не было, чемоданчика я не видел, вообще ничего необычного не видел и не слышал. Потом поднялся на верхний этаж и нашел записку, подписанную Рози Дейли, на полу гостиной справа. Из записки стало понятно, что она решила отправиться в Англию одна. Записку я оставил.

— Ага, я видел. Записка не адресована никому конкретно. Почему ты решил, что она для тебя?

Я представил, как Снайпер пускает слюни над запиской и аккуратно засовывает ее в пакет для улик; мне снова захотелось отметелить его, а ведь мы еще не дошли до гораздо более серьезного намека на то, что Рози могла передумать. Хотелось бы мне знать, что Дейли нарассказывали обо мне Снайперу.