Андерс Рослунд - Ячейка 21 Страница 21

Слободан пожал плечами, повернул снова ключ в замке и включил дворники. Йохум почувствовал, как на него накатывает ярость. Он сжал Слободану руку повыше локтя, оторвал ее от руля, вынул ключ и положил себе в карман. Потом крепко схватил Слободана за щеки, повернул к себе его лицо и произнес:

– Меня видели.

Свен Сундквист подъехал к Южной больнице не со стороны трассы, а по местной дороге. Он так всегда делал, так было удобнее: народу меньше, места на стоянке больше. Они не сказали друг другу ни слова с того самого момента, как приняли этот чертов вызов и Свен перестроился и повел машину к Западному мосту, все дальше и дальше от праздничного ланча по случаю дня рождения. На который он обещал не опаздывать. В который раз. Эверт понимал, что для Свена это очень важное решение – повернуть именно туда, куда они повернули. И если честно, он не вполне понимал, почему Свен решил именно так. Это же его выбор… Эверт пытался подобрать слова, чтобы самому себе это объяснить, но все, что приходило ему в голову, было плоским и ненастоящим. А иначе и быть не могло: много ли он знает о том, что значит скучать по жене и ребенку?

Все.

Он знал об этом все.

Они зашли в отделение неотложной помощи, прошли по коридору к лифтам и поднялись на седьмой этаж.

Женщина-врач стояла уже там и ждала их. Довольно высокая, довольно молодая и даже довольно симпатичная. Эверт задержал на ней взгляд дольше положенного и дольше положенного задержал ее руку в своей. Она почувствовала это, быстро взглянула на него, и он смутился.

– Я видела того посетителя. И я не смогла его задержать, я даже не заметила, как он ушел.

Женщина-врач, которую звали Лиса Орстрём, показала на лестницу прямо возле лифтов. Ольдеус лежал там, на один пролет ниже, в луже крови, уткнувшись в бетонный пол лицом.

Он лежал не шевелясь, странно было видеть его не копающимся у себя в носу, не с бегающим взглядом, не размахивающим руками. На нем лежала печать какого-то умиротворения, которого он не ведал раньше, словно вся его нервозность и вечное беспокойство покинули его вместе с кровью. Они спустились на двенадцать ступенек вниз. Эверт встал на колени, обыскал тело, надеясь обнаружить хоть что-то, хотя и знал, что вряд ли это возможно. Потому что там, где Ланг, – там и перчатки, и все меры предосторожности, и, естественно, никаких следов.

Они ждали Людвига Эрфорса. Эверт позвонил ему сразу после того, как они приняли этот вызов. Он сам так решил: если это Ланг, все должно быть отработано самым тщательным образом. А Эрфорс был лучшим. Он ошибок не допускал.

Пара минут. За это время Эверт успел подняться с колен, успел также и осмотреть труп со всех сторон. «Интересно, – подумал он, – хоть раз этот Хильдинг Ольдеус задумался о смерти? О том, к чему он движется на всех парах со своей наркотой? Боялся ли он смерти? Или наоборот, ждал как избавления? Чертов идиот. Надо ж было так распорядиться своей жизнью, чтобы окончить ее здесь, вот так, на лестнице. А ведь ему и тридцати не исполнилось». Эверт фыркнул и покосился на мертвого, как будто тот мог его слышать. «Интересно, – продолжал размышлять Эверт, – я сам-то где буду лежать? Неужто вот так же, в проходе, и каждый встречный-поперечный сможет стоять надо мной и фыркать? Всегда какая-нибудь тварь найдется. И фыркнет».

Людвиг Эрфорс был высоким темноволосым человеком лет пятидесяти. Он всегда одевался в гражданское: джинсы и пиджак. Даже когда сидел у себя в кабинете в Управлении судебной медицины в Сольне.[11] Он поздоровался с ними обоими, затем показал на труп, который короткое время тому назад был Ольдеусом Хильдингом.

– Я немного тороплюсь. Мы можем приступить сразу к делу?

Эверт пожал плечами:

– Мы же здесь.

Эрфорс опустился на колени и несколько мгновений внимательно смотрел на мертвого. Потом, по-прежнему не поворачиваясь к ним, заговорил:

– Кто он?

– Мелкий барыга. Героинщик. Звали Хильдинг Ольдеус.

– В таком случае я-то что тут делаю?

– Мы ищем убийцу. Похоже, это его рук дело. Посему – нам нужен грамотный осмотр тела.

Эрфорс снял с плеча черную сумку и поставил перед собой. Открыл ее и извлек оттуда перчатки. Он натянул их, потом раздраженно замахал белыми руками: Эверт заслонял ему свет.

Проверил пульс. Его не было.

Послушал сердце. Оно не билось.

Он посветил похожим на карманный фонарик прибором в оба глаза, измерил Температуру тела, ощупал обеими руками живот.

Работал он не особенно долго: десять-пятнадцать минут. Основная же работа ждет его впереди, на вскрытии.

Свен Сундквист давно уже был возле лифтов и сидел там, глядя на коридор, выкрашенный в синий цвет. Он вспоминал, что когда впервые увидел Эрфорса за работой, то с рыданиями выбежал из комнаты. Сегодня ему было точно так же не по себе, он терпеть не мог возиться с мертвяками. Не так, как Эрфорс. Да вообще – никак.

Эрфорс поменял позу, потом быстро взглянул сначала на Эверта, потом на Свена и сказал:

– Он не выдержит. В прошлый раз точно так же сперва сидел.

Эверт повернулся к коллеге:

– Свен!

– Да!

– Давай-ка опроси свидетелей.

– Так у нас только эта Орстрём.

– Вот и отлично.

– Так мы уже с ней говорили.

– Давай поговори еще разок.

Свен Сундквист, проклиная свою боязнь мертвяков, но тем не менее чувствуя благодарность к Эверту за понимание, поднялся и вышел с лестничной площадки в коридор, открыл дверь и зашел в отделение, которое Хильдинг Ольдеус с воплем покинул всего час тому назад.

Людвиг Эрфорс проводил его взглядом, а затем вновь повернулся к лежащему у его ног телу. Человек расстался с жизнью, перешел границу между нашим миром и неведомым, теперь он станет всего лишь записью в протоколе.

Он откашлялся. У него был диктофон, на который он наговаривал свои замечания, чтобы потом перенести их в отчет. Он поднес его ко рту.

– Внешний осмотр трупа мужчины.

Фраза за фразой.

– Зрачки неподвижны.

Снова пауза.

– Несколько пальцев на правой руке сломаны. Гематомы на переломах свидетельствуют о том, что это произошло до наступления смерти.

Еще пауза.

– Повреждение левого колена; кровотечение свидетельствует, что это произошло до наступления смерти.

Он работал очень старательно. Взвешивал каждое слово. Эверт Гренс просил его о тщательности, а ведь в этом не было нужды, поскольку тщательность не вызывала сомнений. Так он работал всегда.

– Абдоминальная область. Множество гематом. При пальпировании чувствуется выпуклость, под ней – жидкость, скорее всего кровь. Указывает на возможное внутреннее кровотечение.

– Отметины от инъекций разного срока давности, многие со следами заражения. Наркотики.

– Около тридцати лет, смерть наступила не раньше, чем сорок минут назад. Основания – осмотр и показания свидетелей.

Он продолжал наговаривать на диктофон еще несколько минут. Вскрытие он проведет позже, уже у себя в управлении, но он точно знал, что все то, что он сказал сегодня после общего осмотра, позже он повторит дословно. За свою профессиональную жизнь он навидался таких трупов.

Йохум отнял руки от лица Слободана. У того на щеках остались красные пятна, которые двигались, когда он говорил.

– Я правильно понял? Тебя видели?

Слободан провел пальцами по красным пятнам и вздохнул:

– Нехорошо. Если есть свидетели – надо с ними разобраться.

– Не свидетели. Свидетельница. Одна. Врач.

Дождь припустил с новой силой, и разобрать, что творится на улице, можно было с большим трудом. Стекла машины запотели от их разгоряченных тел, яростного дыхания и агрессии. Так что изнутри автомобиля увидеть что-либо вообще не представлялось возможным. Слободан показал на стекла и на вентилятор – мол, надо бы проветрить. Йохум кивнул и отдал ключ, который отобрал несколько минут назад и держал у себя в кармане.

– Я не могу вернуться туда. Не теперь. Врач там. Да и легавые небось уже на месте.

Слободан молча ждал, когда вентилятор разгонит излишки влаги. Так. Теперь эта сволочь Ланг попрыгает. Если и была власть, которую они делили на двоих, получалось так, что с каждым разом Слободану ее доставалось немного больше, а Йохуму – настолько же меньше.

Когда эти чертовы окна наконец обрели прозрачность, он повернулся к Лангу:

– Я займусь этим.

Йохум ненавидел быть кому-то обязанным. Но сделанного не воротишь.

– Лиса Орстрём. Тридцать – тридцать пять лет. Рост метр семьдесят пять, стройная, – почти худая. Темные волосы средней длины. Носит очки, держит их в нагрудном кармане халата. Такие, в черной оправе, с маленькими стеклами.

Он разговаривал с ней. Он помнил звук ее голоса.

– Северный выговор. Голос звонкий. Немного шепелявит.