Александр Гракх - Паноптикум. Книга первая. Крах Страница 22

Объявив себя Первым Императором, Эрик положил начало союзу армии и науки. Как следовало из записей, хранящихся в центральном архиве метрополии — Табуларии, Эрик предложил другим крупным городам потерять свою независимость и стать вассалами Акрита в обмен на технологии. Однако в дальнейшем, под влиянием Парацельса Первый Император внес определенные коррективы. В концепцию «независимость в обмен на технологии» была внесена поправка, согласно которой вводились шесть уровней доступа к информации о технологиях Акрита. Каждому уровню доступа соответствовала своя печать. Под шестую печать попадали технологии, которые, по мнению Парацельса, могли быть использованы против самого Акрита. Сохранение в тайне критических технологий позволило сделать молодую метрополию более управляемой и зависимой от главного полиса.

Но и сам Первый Император Эрик Злой решил внести в законотворчество свою лепту, введя седьмой, наивысший уровень доступа. Согласно предложенной им поправке, все исторические данные, относящиеся к Старым Временам, попадали под гриф «Седьмой печати». Новая история о временах, предшествующих падению астероида на Землю, была идеологически обработана, а местами откровенно фальсифицирована.

Учебник истории нового государства, вышедший через два года после этого события, рассказывал о великом прошлом города Акрита, который был основан самим Римскими Императором Гаем Юлием Цезарем. Акрит, по мнению авторов учебника, стал столицей Римской Империи тогда, когда последнее независимое от империи государство на планете перестало быть таковым. Время, называемое «Imperial Pactum»[3], продлилось около пятисот лет до падения «Анубиса» на планету. Согласно учебнику, это было золотое время человечества, когда Акрит — столица Римской Империи, мудро правила всеми народами мира. Причем грубые искажения истории тактично наслаивались на реальные исторические названия географических мест и собственных имен.

Академические круги Акрита, мягко говоря, удивились новому учебнику истории, который выковал в своих недрах идеологический комитет, названный впоследствии Спектратом. Но Первому Императору учебник очень понравился, и он «из большой любви к науке» сделал новейшую историю обязательным предметом с первых классов обучения.

Новые поколения, ещё будучи детьми, уже знали о том, что после падения астероида Римская Империя распалась на осколки цивилизации, а Акритская метрополия «имеет приоритет права на мировую гегемонию вследствие того, что является законной преемницей Священной Римской Империи». Религия была представлена лишь как культурный феномен, причем с крайне негативным подтекстом, так как, по мнению Эрика Злого, «нужно дать поколениям время, чтобы очиститься от предрассудков, которые убили Борей».

Но как бы академические круги ни удивлялись, высказаться против этого никто не решился, ибо академики вначале думали головой, а уже потом говорили. Конечно, среди них были и те, кто впоследствии пытался тайно передать реальные исторические знания особо доверенным лицам. Но идеологи новой государственной концепции жестко пресекали такие попытки показательными казнями.

Но вернемся к середине нашего повествования. Квинт Мудрый был решительно против поправки, предложенной Парацельсом и «доработанной» Первым Императором. По словам самого Квинта, «данная поправка позволит узурпировать технологии узкой группе лиц, хотя они принадлежат всему разумному человечеству», тем более что «грубое искажение истории не смываемым позором ляжет на всех нас». Не встретив поддержки в лице Первого Императора, Квинт разочаровался в людях, которым он служил. Имея, как советник Императора, «Седьмую печать», он перенес на кристалл памяти данные, хранившиеся на серверах Акрита. Прихватив кристалл, он внезапно куда-то исчез. Его даже не стали искать, так как из всего разнообразия данных он откопировал лишь подлинную историю человечества. Злые языки поговаривали, что он нашел прибежище в Нанте, однако это не соответствовало действительности. Квинт просто исчез. До сих пор неизвестно, куда он ушел, и как сложилась его дальнейшая судьба.

Борей, Пир, Эритея, Иерихон, Тайрин и Сайбург стали первыми крупными городами, присягнувшими на верность Первому Императору. Однако Нант, создав коалицию с Корнуэлом, всячески противодействовал зарождающейся Акритской метрополии. Только сын Эрика, Второй Император Виктор Завоеватель сумел поставить эти города на колени, заставив их силой присоединиться к метрополии. Он же основал приграничный город, названный Виктория, который охранял южные рубежи государства от варварских племен, кочующих в поисках земель, пригодных для выживания.

Со временем, уже к периоду правления Седьмого Императора Константина Большого вопрос о технологиях пропал сам собою, причем некоторые крупные города, такие как Нант, Сайбург и Тайрин создали свои технологические уклады, превосходящие акритский технологический базис по многим параметрам. Но Акритская метрополия от этого не развалилась. К этому времени все города метрополии уже зависели друг от друга, связанные производственными цепочками в едином экономическом пространстве. Кроме того, укреплению единства способствовали идеологические враги Империи, основным из которых стал впоследствии Кайпианский союз.

Управление метрополией перешло из сферы технологий в сферу более гибкой политики в отношении колониальных городов. Элиты, богатые и ведущие роскошный образ жизни в новом мире, не стремились к военному противостоянию с главным полисом, ибо прекрасно понимали, что последствия сепаратизма нарушат их привычный уклад. Элиты приняли правила игры, главный сюжет которой происходил в стенах правительственных зданий.

Точно неизвестно, когда и при каких обстоятельствах всплыл кристалл памяти, который унес с собой Квинт. Этот кристалл, содержащий информацию о подлинной истории человечества, стал краеугольным камнем для группы людей, которые называли себя «Седьмой печатью». Информация о Паноптикуме — обществе справедливости и равных возможностей, которое существовало на Земле в пору, предшествующую Великой катастрофе, полностью противоречила официальной исторической доктрине.

Паноптикум стал символом надежды той части человечества, судьбу которых вершила кучка высокопоставленных бюрократов, решавших все «вопросы на местах» силами и методами Спектрата.

Глава 6. Притаившийся во тьме

Николас Вайс неподвижно сидел на стуле в центре большого зала. Подняв подбородок, он сосредоточенно смотрел перед собой, пытаясь принять мужественный, по его представлениям, вид. Вайс заказал портрет известному художнику Акрита, но определенные трудности, связанные с творческим процессом, уже начинали его раздражать. Пытаясь отвлечься, он начал думать о предстоящей встрече с Аланом Филипсом. События двухнедельной давности, когда Император в пылу гнева выгнал Филипса из зала Сената, навели Николаса на мысль о том, что неплохо было бы воспользоваться сложившейся ситуацией и наладить мосты с этим могущественным человеком, попавшем в опалу. Вайс располагал информацией, которая бы смогла помочь Алану Филипсу вернуть расположение Императора. Взамен Николас попытается установить с Филипсом доверительные отношения для того, чтобы в будущем рассчитывать на его голос за свою кандидатуру. «Смерть старика — вопрос времени, — думал Вайс, — но к таким событиям нужно готовиться заранее». Устав сидеть словно скульптура, Николас, посмотрев на часы, произнес:

— Послушайте, мсье Делакруа, может, вы всё же возьмете какой-нибудь электронный журнал или, к примеру, голографию из справочника Сената? Я устал позировать, да и к тому же у меня важная встреча!

Художник Делакруа, энергично до этого работавший кистью, прервался и с удивлением посмотрел на генерала.

— Нет, нет, сударь!!! Что вы!? Ни одна технология не способна передать виденье художника, — сакрально проговорил мсье Делакруа. — Человеческий глаз способен увидеть лишь определённые градации, а интеллект придать дополнительный смысл…

При этом он выпучил глаза и назидательно поднял правую руку, держащую кисть.

— Интеллект??? Мсье Делакруа, меня беспокоит одно ваше… художественное решение. Знаете, когда это было наброском, меня это как — то не беспокоило, но стоило вам сегодня заявить, что «работа почти готова», я до сих пор нахожусь в ужасе, — Вайс внезапно встал, подошел к картине и указал на одного из персонажей. — Скажите, это я на картине, правильно?

Делакруа, поправив синий берет на голове, сделал возмущенную физиономию. Этот наглец мало того что мешал его работе, так ещё и ставил под сомненье очевидное сходство! Но вспомнив, что он не на экспозиции, художник осёкся и вежливо произнес: