М. Роуз - Меморист Страница 22

— Ты можешь продемонстрировать, как работает карточка допуска? — спросил Пакстон.

— А то как же.

Пока Вайн набирал с клавиатуры команду, вызывая нужную программу, Билл обвел взглядом остальных членов группы, ища признаки излишнего возбуждения, напряжения, усталости. На конгрессе МАСБ компания находилась в привилегированном положении, и нельзя было допустить ни одной ошибки. Путь сюда оказался очень долгим и трудным.

Каждый год представители этой влиятельной международной организации собирались в какой-нибудь стране, чтобы поделиться самыми последними достижениями в области средств безопасности, посмотреть демонстрацию новейшего оборудования, обсудить стоящие перед ними задачи и наметить пути их решения. Ежегодная конференция Международного агентства по системам безопасности, на которую съезжались все руководители крупнейших компаний, работающих в сфере безопасности, сотни аналитиков и высшие чиновники правоохранительных структур ведущих государств, являлась заветной целью для показательного удара террористов всех мастей. И вечером в следующий четверг задача Пакстона будет заключаться как раз в том, чтобы это не допустить.

С самого основания МАСБ в 1958 году отдельные фирмы каждый год соперничали за право обеспечивать безопасность конференции. Как правило, отбиралось несколько компаний, в зависимости от числа объектов, связанных с работой конгресса. В этом году таких объектов было шесть. Одна фирма обслуживала деловой центр, в котором проводились все заседания, встречи и выставки; по одной были выделены на четыре гостиницы, где остановились делегаты и гости. Но всем этим пяти фирмам требовалось обеспечить лишь дополнительные меры защиты объектов, выбранных в первую очередь как раз за их высокий уровень безопасности.

Но вот объект, доставшийся шестой компании, похвастаться этим не мог. Существующие системы безопасности концертного зала в статридцатидевятилетнем здании по адресу Бёзендорферштрассе, 12, недалеко от кольца Карнерринг, в лучшем случае были посредственными, поэтому компании, получившей контракт, досталась самая большая ответственность, но при этом перед ней открылись самые большие перспективы. И этой компанией была «Глобальная служба безопасности».

— Ты хочешь услышать все скучные подробности? — спросил босса Вайн.

— Ты можешь думать, что все детали системы известны тебе как свои пять пальцев, но…

Вайн не дал ему договорить. Ни у кого другого на это не хватило бы духа, но Билл Пакстон даже едва заметно улыбнулся, когда Вайн, подражая его голосу, повторил слова, давно ставшие лейтмотивом всей деятельности компании:

— Но повторение — это маленькая цена, которую нужно заплатить за то, чтобы все прошло гладко.

После чего Вайн пустился в пространный монолог, подкрепляя свои слова многочисленными трехмерными изображениями на экране компьютера.

— Владелец карточки активирует ее, прижав большой палец правой руки к левому верхнему углу. Отпечаток пальца должен будет соответствовать эталону, хранящемуся в памяти микропроцессора карты. Кроме того, в микропроцессоре будет содержаться и другая информация относительно владельца карты… — Оторвавшись от компьютера, Вайн перевел взгляд на Пакстона. — Ты знаешь алгоритм, ты сам его составил. Прав ли я, полагая, что ты все равно ждешь продолжения?

— Да, мне нравится слушать твой голос.

Вайн удостоил Пакстона слабым подобием улыбки: правый уголок рта чуть поднялся вверх. На большее он не был способен. При беглом знакомстве с Билли Вайном это не бросалось в глаза. Квадратный волевой подбородок, густая копна темно-русых волос — он был привлекательным мужчиной, уже не первой молодости, но держащим себя в форме. И только потом становилось заметно, как мало двигается лицо, практически все время сохраняя одно и то же выражение. Потребовалось двадцать две пластические операции, чтобы собрать Шалтай-Болтая целиком. Ну, почти целиком.

— В память вводится имя и фамилия владельца карточки, название организации, которую он представляет, его возраст и вес, а также фотография и данные из паспорта и водительского удостоверения. Все сотрудники концертного зала, обслуживающий персонал дали согласие сотрудничать с нами. Мы уже практически завершили сбор данных.

— Много вам еще осталось? — спросил Пакстон.

— Около двенадцати часов работы.

— Хорошо. Продолжай.

Сидящие за столом начинали нетерпеливо ерзать, но Тому Пакстону было наплевать на то, что он уже надоел им хуже горькой редьки. Он хотел выслушивать все подробности снова и снова. Будто слова любимой женщины, повторяющей, как ей хорошо. Хотя Пакстон и не мог уже вспомнить, каково это было, но сейчас было не время вспоминать то иссушенное, враждебное поле боя, которое он когда-то называл супружеской жизнью.

— Карточка допуска активируется только в том случае, если отпечаток большого пальца совпадет с эталоном, хранящимся в памяти микропроцессора. Устройства считывания работают на расстоянии. Их достаточное количество, чтобы не создавать у входов очереди, что можно было бы использовать для отвлечения внимания. Если информация, считанная с карточки, совпадает с тем, что хранится в базе данных компьютера допуска, ворота открываются, позволяя войти в здание. Если информация не совпадет, ворота блокируются, закрывая как вход, так и выход. Разумеется, предусмотрена система экстренного открытия ворот, чтобы охранники, дежурящие на пропускных пунктах, могли войти в здание в случае чрезвычайной ситуации. Администрация концертного зала недовольна этими воротами.

— Почему? — спросил Том. Встав, он налил себе седьмой стаканчик кофе.

— По эстетическим соображениям.

— Но мы же используем пуленепробиваемый плексиглас. Пусть скажут спасибо, что мы не притащили стальные решетки.

— Здание является исторической достопримечательностью и…

— Пошли их к такой-то матери, — решительно поставил точку Пакстон. — Какие границы вы установили для сенсорных панелей, измеряющих вес? Я не хочу повторения того, что произошло в прошлом месяце в Вашингтоне.

Член Верховного суда поправился на шесть фунтов после того, как данные о его весе были зашиты в карточку допуска, и его блокировало в воротах.

— Плюс-минус десять фунтов. Этого должно хватить.

Вернувшись за стол, Том снова мысленно прошелся по всем пунктам, затем поднял взгляд на Вайна.

— Значит, остался только оркестр. Вот из-за чего все проблемы? Из-за этих долбаных музыкантов?

— Я как раз перехожу к этому.

— Или стараешься от этого уклониться.

— Я жду телефонный звонок. Я надеялся, мне позвонят, пока я буду докладывать. Том, мы наткнулись на глухую стену.

— Почему они так упорствуют?

— Руководитель оркестра не желает подвергать своих музыкантов «хождению по мукам», как он это называет. Он говорит, что это исполнители с мировой известностью, и он не допустит, чтобы с ними обращались как с преступниками.

— Необходимо срочно решить этот вопрос. — Пакстон собирался добавить еще что-то, но остановился. Читать Вайну нотации нет смысла. Вместо этого он повернулся к его помощнику. — Алана, пришел черед тебе петь и плясать.

Алана Грин, гений математики и других точных наук, в восемнадцать лет окончила Массачусетский технологический институт и с тех пор работала в «Глобальной службе безопасности». И сейчас, в свои двадцать четыре года, она оставалась самым молодым сотрудником компании. Она была всего на год старше дочери Тома. Алана начала было говорить, но тут у Керри зазвонил сотовый телефон. Взглянув на дисплей, секретарша Пакстона ответила на звонок.

— К нам поднимается Давид Ялом, — сказала она, закончив разговор.

— Давайте подождем, — обратился к Грин Пакстон. — Устроим небольшое представление для прессы.

— И еще одно, — продолжала Керри.

Том вопросительно посмотрел на нее.

— Я только что получила информацию, что, если позволит график, к нам на концерт пожалуют дополнительные гости.

Пакстон поднял брови.

— Говори, не тяни.

— В конце следующей недели вице-президент и министр обороны Соединенных Штатов будут находиться в Восточной Европе. Похоже, оба они — поклонники Бетховена.

ГЛАВА 25

Воскресенье, 27 апреля, 10.15

Давид Ялом уже несколько раз брал интервью у руководителя «Глобальной службы безопасности», и Пакстон встретил его тепло, хотя и несколько смущенно. Он еще не видел Ялома после того, как при взрыве погибла вся семья израильского журналиста. И хотя ему еще никогда не приходилось встречаться с приговоренным к смерти, именно об этом подумал Том, пожимая руку Давиду и глядя в его мертвые глаза. Ялом побледнел и осунулся. Он здорово похудел; казалось, его терзает смертельная болезнь.