Тана Френч - Ночь длиною в жизнь Страница 23

— Приятель ваш?

Я пожал плечами:

— Я бы назвал иначе.

— Раньше не видел вас тут.

— Вероятно.

— Вы никаким боком к Мэки с Фейтфул-плейс?

Острый взгляд.

— Долгая история, — ответил я.

— А-а, — кивнул бармен, словно понял все, что следовало обо мне знать, изящно подставляя кружку под краник. — У каждого своя история.

Последний раз мы с Рози Дейли встретились в пятницу, за девять дней до дня Икс. Холодным свежим вечером в городе горели рождественские огни, покупатели носились по улице, а уличные торговцы продавали оберточную бумагу по пять листов на фунт. Я вообще-то не отношусь к горячим поклонникам Рождества — ежегодный эффектный пик мамашиного безумия приходился на рождественский обед, как и пик папашиного пьянства; заканчивалось всегда одинаково: что-то ломали, а кого-то доводили до слез, — но в тот год все казалось нереальным и хрупким, предвещающим то ли волшебство, то ли несчастье: школьницы с блестящими волосами одухотворенно пели «Радость миру», собирая пожертвования, и выглядели чистенькими и невыразительными; дети, рассматривающие сказочных героев в витрине кондитерской «Свитцер», казались заторможенными от рождественских красок и ритмов. Пробираясь сквозь толпу, я держал руку в кармане армейской парки; меньше всего мне улыбалось быть ограбленным именно в этот день.

Мы с Рози всегда встречались в студенческом пабе «О'Нил» на Пирс-стрит, приюте интеллигентных хлюпиков, где не было шансов наткнуться на знакомых. Мистер и миссис Дейли думали, что Рози гуляет с подругами; моей семье было глубоко плевать, где я. «О'Нил» — большое заведение, наполняется быстро, и там вздымаются волны тепла, дыма и смеха, но я сразу заметил вспышку медных волос: облокотившись на стойку, Рози говорила что-то, а бармен улыбался в ответ. Пока она платила за пиво, я нашел в укромном закутке столик для нас.

— Вот ублюдок! — Рози, поставив кружки на стол, кивнула на хихикающих студентов, сгрудившихся у бара. — Все на грудь мне пялился…

— Который? — Я встал со стула, но Рози взглядом остановила меня и подвинула ближе кружку.

— Ну-ка, сиди тут и пей. Я сама с ним разберусь. — Рози скользнула по скамье ко мне — так близко, что мы соприкоснулись бедрами. — Вон тот парень, гляди.

Здоровяк без шеи, в футболке регбийной команды, развернулся от стойки, с трудом удерживая по две кружки в каждой руке. Рози махнула ему рукой, привлекая внимание; потом она похлопала ресницами, нагнулась и покрутила кончиком языка в пене своей кружки. Регбист вылупил глаза, раззявил рот, ноги заплелись в ножках табурета, и половина пива из кружки оказалась на спине какого-то студента.

Рози показала регбисту средний палец и, забыв о нем, повернулась ко мне.

— Принес?

Моя куртка лежала на виду, на подлокотнике сиденья. Я сунул руку в карман и нащупал конверт.

— Вот, это наше. — Я вытянул на свет божий два билета и положил их на видавшую виды столешницу. «Дан-Лири — Холихед, отправление 06.30, воскресенье, 16 декабря. Просьба прибыть не менее чем за 30 минут до отправления».

Стоило мне взглянуть на билеты, внутри все перевернулось. Рози то ли шумно выдохнула, то ли хмыкнула.

— Утренний паром лучше всего, — объяснил я. — Можно было бы взять ночной, но тогда сложнее забрать вещи. При первой возможности в ночь на воскресенье отправимся в порт и подождем там.

— Боже мой! — У Рози перехватило дыхание. — Господи! Мы… — Она загородила билеты руками, словно защищая от посетителей за соседними столиками. — Ты меня понимаешь?

Я накрыл ее ладони своими.

— Успокойся. Тут никого нет из знакомых, ты же знаешь.

— Все равно это Дублин. Я не успокоюсь, пока паром не отчалит из Дан-Лири. Убери их, ладно?

— Может, ты их заберешь? Ма в моих вещах роется.

— Ясное дело. — Рози улыбнулась. — Па в моих тоже роется, но в ящик с трусиками не лазит. Давай-ка сюда. — Она взяла билеты, словно их изготовили из тончайших кружев, вложила бережно в конверт и сунула в нагрудный карман джинсовой куртки. Пальцы задержались на мгновение на груди.

— Ух. Девять дней, а потом…

— А потом! — Я поднял кружку. — За тебя, за меня и за нашу новую жизнь!

Мы чокнулись, выпили, и я поцеловал Рози. Пиво было супер, ноги в теплом пабе отогрелись после прогулки по городу, по стенам развешаны рождественские гирлянды, студенты за соседним столом громко и нетрезво хохотали. Стать счастливейшим посетителем паба мне мешало какое-то тревожное ощущение: будто сладкий восхитительный сон, который в мгновение ока оборачивается кошмаром. Я отпустил Рози — боялся, что зацелую ее до смерти.

— Встречаться будем поздно, — сказала Рози, закинув ногу мне на колено. — В полночь или позже. Па не ложится раньше одиннадцати, надо еще подождать, пока заснет покрепче.

— Мои отрубаются в воскресенье в пол-одиннадцатого. Иногда Шай не спит позже, но если я на него не наткнусь, то и пусть. А если и наткнусь, он нас не остановит, наоборот, радостно помашет мне вслед.

Рози удивленно подняла бровь и отхлебнула пива.

— Приду к полуночи, — продолжил я. — Если что — подожду, ничего страшного.

— Я тоже к полуночи подтянусь, — согласно кивнула Рози. — Жаль, последний автобус уже уйдет. До Дан-Лири пешком?

— С вещами-то? Пока доберемся до парохода, ноги отвалятся. Возьмем такси.

Рози выпучила глаза — и почти без притворства.

— Хо-хо!

Я улыбнулся и намотал на палец ее локон.

— Мне на этой неделе светит еще пара подработок; наличные будут, не волнуйся. Для моей девочки — все самое лучшее. Я бы заказал лимузин, но придется повременить. Может, на твой день рождения, а?

Рози улыбнулась в ответ, но думала о чем-то своем; шутить ей не хотелось.

— Встретимся в номере шестнадцатом?

Я покачал головой.

— Последнее время там постоянно околачиваются Шонесси. Неохота с ними сталкиваться. — Братья Шонесси были ребята безобидные, но шумные, тупые и постоянно под кайфом; если мы на них нарвемся, то все равно не объясним, с какой стати им следует заткнуться и забыть о нашем существовании.

— В верхнем конце улицы?

— Нас увидят.

— После полуночи в воскресенье? Кто выйдет из дома, кроме нас и придурков Шонесси?

— Достаточно одного человека. И потом, а вдруг дождь?

Рози нервничала, хотя обычно ее ничем не прошибешь.

— Что сейчас-то думать? — сказал я. — Посмотрим, какая будет погода на следующей неделе, тогда и решим.

— До отъезда нам не стоит встречаться, — вздохнула Рози. — Не хочу, чтобы па что-то заподозрил.

— Если он еще не заподозрил…

— Знаю, знаю. Я просто… Господи, Фрэнсис, эти билеты… — Она снова положила руку на карман. — Это все взаправду. Нельзя расслабляться ни на секунду — вдруг что-то не так?

— Например?

— Не знаю. Кто-нибудь нас остановит…

— Да кому это надо?

Рози укусила ноготь и на секунду отвела глаза.

— Ага, все будет замечательно.

— В чем дело? — спросил я.

— Ни в чем. Встретимся, как ты сказал, в верхнем конце улицы, если дождя не будет. Если будет — в номере шестнадцатом; в плохую погоду туда никто не сунется. Ладно?

— Ладно, — ответил я. — Рози, посмотри на меня. Ты чувствуешь себя виноватой?

Рози усмехнулась уголком рта.

— Да еще чего! Ведь мы же не шутки ради; если б папа не тупил так отчаянно из-за ерунды, нам бы такое и в голову не пришло. А что? Ты сам как?

— Да я-то что! Обо мне заскучают только Кевин и Джеки; пришлю им по игрушке с первой зарплаты, они и порадуются. А ты будешь скучать по семье? Или по девчонкам?

Рози задумалась.

— По девчонкам — да, наверное. И по семье — наверное, чуть-чуть. Но все равно… Да я всю жизнь знала, что уеду скоро. Еще когда в школе учились, мы с Имельдой говорили — не поехать ли самим в Лондон, а тут вдруг… — Рози подарила мне быструю мимолетную улыбку. — Мы с тобой придумали план получше. Что бы там ни случилось, я бы точно рано или поздно уехала. А ты нет?

Рози хватило ума не спрашивать, буду ли я скучать по семье.

— Я тоже, — ответил я, хотя и сам не знал, правда это или нет; но именно это мы оба хотели услышать. — Я бы убрался отсюда в любом случае, хотя наш случай мне нравится больше.

Снова быстрая улыбка, такая же мимолетная.

— И мне.

— Так в чем же дело? — снова спросил я. — Ты с самого начала как на углях.

Это задело Рози.

— Кто бы говорил! Можно подумать, ты — главный весельчак вечера. Все равно что гулять с Оскаром Ворчуном.

— Я на взводе, потому что ты на взводе. Я думал, ты про все забудешь, как билеты увидишь, а ты…

— Не ври. Ты с самого начала такой пришел, придурку этому башку снести хотел…

— Ты что, сомневаешься? В этом все дело?

— Если хочешь со мной порвать, Фрэнсис Мэки, будь мужчиной и не перекладывай на меня грязную работу.