Джеймс Гриппандо - Смерть в кредит Страница 23

Незнакомец отличался настоящим рыбацким телосложением: жирок на пояснице, и при этом здоровенные ручищи – «бьюик» из морских глубин вытянет; рукава джинсовки были срезаны, и бицепсы с замысловатыми татуировками представали во всей красе. Эрнесто даже не допускал мысли о том, что перед ним похититель. Явно посредник, пешка, которому заплатили за некие услуги, как и бродяге, помочившемуся на лавку Свайтека.

– Ну допустим, – ответил Салазар. – Меня зовут Эрнесто.

– Давайте сюда чемодан.

Эрнесто попятился, оберегая свою ношу.

– Да ничего, я сам.

Капитан недоуменно взглянул на него и направился к рычагам управления.

– Как хотите. Киньте мне вон тот трос и забирайтесь на борт.

Эрнесто развязал булинь и шагнул на борт. Он уселся на корме возле капитана, ни разу не выпустив из рук чемодан. В нос ударил запах дизельного выхлопа – капитан медленно выводил судно из гавани: сорокадвухфутовая махина подалась сначала назад, потом вперед. Через несколько минут они вышли в открытое море. Капитан перевел двигатели на холостой ход и ушел на камбуз. Эрнесто не видел, что там происходит, но доносящийся снизу голос известной телеведущей говорил сам за себя.

– Мне не нужен телевизор, – сказал Эрнесто, когда капитан вернулся к рычагам.

– Мне тоже. Просто тот фраер, который оплатил твою поездку, попросил врубить телик, как только мы выйдем из гавани. Пусть работает.

Просьба похитителя казалась странной, хотя временем на раздумья Эрнесто не располагал. Капитан двинул дроссель, и голос Дези Арназ, выпевающей «Бабалу», потонул в реве тысячи лошадиных сил. Легкая зыбь колыхала морскую поверхность. Судно задорно скользило по волнам, выдавая добрые двадцать пять узлов в час. На этой скорости они шли почти три четверти часа, вроде бы без особой цели: двадцать минут строго на запад, пять минут на юг, потом две минуты на северо-восток и снова на юг.

– Где мы? – спросил Эрнесто, пытаясь перекричать рев двигателя.

– Не могу сказать.

– Я так и думал. Особое пожелание заказчика?

Накатила волна, в лицо капитану полетели соленые океанские брызги.

– Точно. Да я при всем желании не смог бы определить наше местоположение – телевизор все настройки сбивает.

– Что? – спросил Эрнесто.

– Тут антенна мощная установлена – она перебивает сигнал спутника. Джи-пи-эс начисто вырубается или работает, но с большой погрешностью. Можно было бы, конечно, поставить другую антенну, да мне телевизор-то нужен только на причале. К чему лишние расходы?

Тут Эрнесто понял смысл этой «водной экскурсии», а еще стало ясно, зачем похитителю понадобился включенный телевизор.

«Он думает, что в „дипломате“ „жучок“ и все наши перемещения отслеживаются через спутник».

Они снова вошли в береговую зону. Капитан сбросил скорость, нос судна накренился, двигатели сбавили обороты. В нижнем помещении продолжал вопить телевизор – ночной канал транслировал повтор популярного ток-шоу. Судя по всему, они сделали полную морскую петлю и теперь приближались к гавани неподалеку от Коконат-гроув, всего в нескольких милях от исходной точки пути. Эта гавань несколько отличалась от предыдущей: суда здесь стояли не в слипах, аккуратными рядами, а просто были пришвартованы на некотором удалении от берега, вразброс в открытой гавани. И приблизиться к ним можно было только на шлюпке, не по пирсу. Тут были плавучие дома, где обитатели проводили зиму, и впечатляющие парусники, которые остановились в Майами на несколько дней, прежде чем возвращаться на остров Мартиника, Виргинские острова или другие бесчисленные островки рая в Карибском море.

Эрнесто молча направился на корму. Капитан тем временем маневрировал среди стоящих на якоре посудин. Хотя шли гладко, другие суда, попадавшиеся на пути, слегка вздымались на встречной волне. Небольшого колебания было достаточно, чтобы запели фалы и закачались голые мачты. В лунном свете все это напоминало огромный стонущий зимний лес.

Капитан заглушил двигатели, судно легло в дрейф. Телевизор все еще был включен. Эрнесто заметил, что на некоторых судах тоже закреплены антенны – сплошные помехи. Хитрый ход, умная бестия, подумал Салазар.

– Прибыли, – сообщил капитан.

– Куда?

– Багаж за борт.

– В воду? – пораженно переспросил Эрнесто.

– Ага. Инструкции заказчика. Сначала я час катаю вас с включенным телевизором, а потом останавливаюсь у входа в бухту Коконат-гроув в тридцати футах к северу от яхты «Шепот моря».

Эрнесто осмотрелся: по правому борту от них высился «Шепот моря». Салазар перевел взгляд на капитана и проговорил:

– Да знаете ли вы, что находится в этом…

– Не знаю и знать не хочу! – отрезал капитан, упреждая жестом дальнейшие разговоры. – Заказчик заплатил мне две тысячи баксов и дал четкие инструкции. Неплохой гонорар за два часа работы. Бросайте чемодан.

Эрнесто пребывал в растерянности… Требование звучало невероятно, и все-таки капитан вряд ли сам это выдумал. Салазар взял чемодан за ручку и поставил его на перила. Немного выждал, размышляя, стоит ли это делать. «Не накручивай!» – сказал он себе, сделал глубокий вдох и перекинул ношу через борт.

«Дипломат» с плеском упал в море и поплыл в сторону от судна. Он не сразу погрузился в воду, а некоторое время покачивался на поверхности – особым условием похитителя была герметичность. Эрнесто не сводил глаз с недавней собственности, не позволяя себе даже моргнуть. И тут в воде рядом с «дипломатом» что-то изменилось. Появились пузырьки воздуха. В кромешной тьме сложно было что-либо разглядеть, но пузырьки явственно поднимались на поверхность.

Кейс дернулся вправо, влево и секундой позже исчез, будто его затянуло под воду. На его месте остались лишь круги, которые расходились по черной глади словно в пруду, когда бросишь в него камешек. Эрнесто смотрел на воду и, не в силах отвести от пузырьков глаз, спросил:

– Джи-пи-эс работает под водой?

– Может, есть такие суперсовременные модели. Я не слышал.

Салазар кивнул. Было ясно, что в окружении пятисот яхт с мощными спутниковыми антеннами даже новая модель ничего не даст.

– А зачем вам? – полюбопытствовал капитан.

– Просто интересно, – ответил Салазар, понимая, что, по всей вероятности, сейчас он был очень близок к человеку, который убил Эшли Торнтон и похитил Мию Салазар.

А может быть, и хуже.

Глава 20

«Мия Салазар не чувствует боли», – твердила и твердила она, свернувшись калачиком в углу тускло освещенной комнаты. Слова мантрой крутились в мозгу – этот прием здорово помогал ей еще в те времена, когда Мия бегала полумарафон и свербящая боль в боку буквально доводила до потери сознания. Бег – по большому счету состязание тела с разумом, где последний одерживает победу. С тех пор данная методика выручала ее в каждом забеге. Впрочем, теперь явно не тот случай.

«Мия Салазар… черт, как же больно!»

Она уже не плакала – у организма не осталось сил на слезы. Боль принесла некоторую разрядку, но не полную: эмоции накапливались уже давно – с тех самых пор, как начался этот сумасшедший дом. Мия очнулась от глубокого сна, не имея представления о том, где находится и кто ее похитил. Последнее воспоминание – пробежка. Было солнечное прохладное утро, она с удовольствием мчалась по своему любимому трехмильному маршруту. Путь вился среди песчаных дюн и зарослей прибрежной растительности. В сумерках здесь царило жуткое безмолвие, но днем бояться было совершенно нечего… до сих пор. Он появился ниоткуда, выскочил из-за дюн и повалил ее на землю. Мия боролась и хотела закричать, но не вышло – ее поглотило толстое покрывало тьмы. Несчастная лежала на животе, уткнувшись лицом в песок, и почки готовы были разорваться под натиском навалившегося на нее человека. В правое бедро вонзилась игла, и всю ногу будто обожгло. Мгновения спустя члены обмякли, Мия отключилась.

Очнулась она уже пленницей: руки и ноги связаны, рот заклеен скотчем. От страха и одиночества по щекам покатились слезы – навалилось чувство безысходности, сопровождающее полную дезориентированность в пространстве. Тугие путы больно вонзались в лодыжки и запястья, в нос била стылость затхлой комнаты, давило на переполненный мочевой пузырь. Если бы не эти неприятности, в непроглядной тьме было бы невозможно отличить сон от реальности. Мия закрывала глаза и ничего не видела, открывала их – результат тот же. В первый раз с лица сняли повязку вчера или позавчера, точно она не могла сказать. В глаза ударил яркий свет включенной лампы, за которым угадывался темный силуэт; от этого зловещего зрелища хотелось закричать, но она не могла даже пискнуть – во рту ее был кляп.

Это повторилось еще три или четыре раза: снимали повязку, и в глаза ударял яркий свет. Теперь это стало неким подобием ритуала, не слишком радостного, зато дарящего ощущение того, что она еще жива. Темный силуэт за лампой протягивал ей ведерко и губку для нехитрых гигиенических процедур; судно, чтобы сходить по нужде; миску холодной еды. Он ни разу не развязал ей лодыжки, но каждый раз на десять минут освобождал руки – так она могла обслужить себя и поесть, пусть и в присутствии молчаливого стража. Так продолжалось несколько дней.