Роберт Кормер - Шоколадная война Страница 24

- Сколько коробок шоколада ты сумел продать, Рено?

- Ни одной.

- Ни одной? — в вежливом голосе Арчи воцарилось безумное удивление. Он поглощал одну за другой плитки шоколада, удивленно качая головой, и, не глядя на Джерри, он вдруг крикнул: — Эй, Портер, как много коробок ты продал?

- Двадцать одну.

- Двадцать одну? — голос Арчи зазвучал теперь трепетно: — Эй, Портер, ты бы мог быть одним из тех ведущих новичков - шустрым, как бобер?

- Да, уважаемый.

- Уважаемый? — с еще большим трепетом. — Ты хочешь сказать мне, что ты - парень не промах, и тебе хватает духа пойти и продать весь шоколад? Прекрасно, Портер. — Голос был полон насмешки, и еще, может быть, злости и коварства. — Кто еще здесь продает шоколад?

Хор цифр заполнил воздух, словно все члены «Виджилса» с воплями шли в последнюю атаку: «…сорок два… тридцать три… двадцать… девятнадцать… сорок пять…»

Арчи замахал руками, и снова воцарилась тишина. Кто-то в гимнастическом зале бросал мяч в стенку и неприлично выражался. Оби удивился, так Арчи вел собрание, и как «Виджилс» быстро его поддержал. Портер не продал и десяти коробок, если не врать. Сам Оби сумел продать только шестнадцать, а кричал сорок пять.

- А ты, Рено - новичок, новый учащийся, который должен почувствовать дух «Тринити», ты не продал ни одной коробки? Ноль? Ничего? — рука Арчи потянулась к следующей плитке шоколада. Ему нравился этот шоколад – не такой вкусный, как «Херши», но также отнюдь неплох.

- Это верно, — сказал Джерри миниатюрным, игрушечным голосом, словно рассматриваемым в телескоп, но с другого конца – не в окуляр, а в объектив.

- Что ты думаешь, если я спрошу – почему?

Джерри взвесил вопрос. Что ему было нужно? Играть в игры? Говорить прямо? Но он не был уверен в том, что это могло быть понято кем-нибудь ещё, особенно в этой комнате, полной посторонних.

- Это личное, — сказал он, наконец, почувствовав себя проигравшим, зная, что он не победит. Все проходило прекрасно. Футбол, школа, девочка, улыбнувшаяся ему пару дней тому назад на автобусной остановке. Он положил на нее глаз и прочитал ее имя, на одном из ее учебников – Эллин Баррет. Она ему улыбнулась, но он тогда постеснялся заговорить с ней, хотя потом он просмотрел в телефонной книге все номера с фамилией Баррет. Пять из них он записал. Вечером он собирался обзвонить их и отыскать ее. Ему казалось, что по телефону познакомиться с ней будет проще. Теперь, ему казалось, что по каким-то причинам он никогда не сможет заговорить с ней, и никогда снова не будет играть в футбол – сумасшедшее, неуловимое и необъяснимое им чувство.

Арчи облизывал пальцы, давая эху ответа Джерри дозвучать в воздухе. Было так тихо, что было слышно урчание у кого-то в желудке.

- Рено, — сказал Арчи уже другим голосом. — Я скажу тебе что-то. Ничего личного здесь в «Виджилсе» быть не может. Никаких секретов, понятно? — сказал он, долизывая свой большой палец. — Хай, Джонсон.

- Правильно, — произнес голос позади Джерри.

- Сколько раз в день ты трахаешься?

- Дважды, — быстро ответил Джонсон.

- Видишь? — спросил Арчи. — У нас нет секретов, Рено. Ничего личного. Это «Виджилс».

- Подойди, — сказал Арчи, уже добрым, дружеским и бодрым голосом. — Ты можешь сказать нам.

Картер раздраженно выдохнул. Он потерял терпение ко всем манипуляциями Арчи и к его мышиной возне. Он сидел здесь и два года наблюдал его глупые игры с теми, кто его младше – то, как размашисто действовал Арчи, словно так, чтобы это было всем на показ. Картер нес ответственность за все задания на своих плечах. Как президент, он держал всех на стрёме, мог надавить на психику. Он был готов помочь Арчи справиться с заданием и не был помешан на шоколаде. Это было чем-то вне контроля «Виджилса», что занимало Брата Лайна, но он не верил ему и держался от него как можно дальше. Теперь он разглядывал парня с фамилией Рено, выглядящего так, словно он вот-вот упадет в обморок от страха, его бледное лицо и широкие, полные ужаса глаза, Арчи развлекался с ним. Боже. Картер ненавидел все это психологическое дерьмо, ему нужен был бокс, где все было ясно и понятно – удары, обманы, круговая защита, изжога в желудке.

- Окей, Рено, время игры проходит. — Сказал Арчи. Мягкость ушла из его голоса, также как и шоколад растаял у него во рту. — Скажи нам – почему ты не продаешь шоколад?

- Потому что не хочу, — сказал Джерри, продолжая стоять на ногах. Что еще он мог тут делать.

- Ты не хочешь? — спросил Арчи, скептически.

Джерри кивнул. Он тянул время.

- Эй, Оби.

- Слушаю, — ответил Оби, возбужденно. Что за черт дернул Арчи в этот момент переключиться на него? Что сейчас ему было нужно?

- Ты хочешь ходить в школу каждый день, Оби?

- О, черт, нет, — откликнулся Оби, зная, что ему было нужно, и удовлетворяя его потребности, но со вкусом обиды и возмущения, чувствуя себя подставной уткой, словно Арчи был чревовещателем, а Оби куклой.

- Но ты ходишь в школу, не так ли?

- Черт, конечно.

Смех поприветствовал ответ, и Оби обошелся улыбкой. Но быстрый взгляд Арчи тут же ее смыл. Арчи был до смерти серьезен. Он мог сказать все, что угодно, но его губы всегда были сжаты и тонки, а глаза сверкали, словно неоновые блики.

- Смотри, — сказал Арчи, повернувшись к Рено. — Каждый в этом мире иногда делает не то, что хочет.

Ужасающая тоска накрыла Джерри. Словно кто-то умер. Он так себя чувствовал на кладбище, в тот день, когда они хоронили мать. И он ничего не мог с этим поделать. — Окей, Рено. — сказал Арчи с финальными нотками в голосе.

Можно было ощутить напряжение в этой комнате. Оби задержал дыхание. Кульминация. Последнее слово Арчи.

- Это твое задание. Завтра зачитывание списка, ты берешь шоколад, и говоришь: «Брат Лайн, я взял шоколад».

Ошеломленный Джерри выпалил:

- Что?

- Что-то не так в том, что ты услышал, Рено? — повернувшись к аудитории, он крикнул. — Эй, Макгрет, ты меня услышал?

- Черт, да.

- Что я сказал?

- Ты сказал, что этот парень начинает продавать шоколад.

Арчи снова переключил свое внимание на Джерри:

- Выкинь дурь из головы, Рено. Ты не подчиняешься «Виджилсу». Что грозит наказанием. Хотя «Виджилс» старается не прибегать к насилию, мы находим необходимым прибегнуть к наказанию. Наказание, это обычно хуже, чем выполнение задания. Но мы даем тебе отсрочку и только просим тебя взять завтра шоколад, и начать его продавать.

Иисус, Оби сидел в неверии. Превеликий Арчи Костелло испугался. Слово «просим» было для него унижением. Может быть, оговорка. Но Арчи словно пытался сторговаться с парнем, произнося вслух: «просим». «Вот я и добрался до тебя, Арчи, ты – ублюдок». Оби никогда еще не знал такой сладкой победы. Сопливый новичок сделал, наконец, Арчи. Не черный ящик, не Брат Лайн, не его собственная чистоплотность, а какой-то мелкий, невзрачный новичок. Потому что Оби был уверен в одном, словно это было законом природы, таким как гравитация – Рено не собирался продавать шоколад, по сему было видно. Он мог это сказать, глядя на него, стоящего в страхе, и, видимо, наложившего в штаны, но приходящего в себя, а в это время Арчи упрашивал его продавать шоколад. Упрашивал(!!!).

- Свободны, — объявил Арчи.

Картера удивил внезапный конец собранья, и он изо всех сил ударил молотком так, что ящик, который служил ему столом, чуть не разломался на части. Ему показалось, что он потерял счет времени и пространству, и упустил решающий момент. Арчи и все возглавляемое им – дерьмо. И что этому парню Рено нужно было сперва въехать по уху, а потом под дыхало, и после этого он как миленький взялся бы за продажу этого проклятого шоколада. Арчи и его глупое «надо обходиться без какого-либо насилия». Тем временем собрание прошло, и Картер почувствовал себя так, словно он целый час потел в перчатках вокруг груши. Он снова ударил молотком.

26.

- Привет, — его душа вырвалась из пустоты.

- Привет?

Это была она? Вероятно, но она была последней Баррет из телефонной книги, и ее голос был чистым и привлекательным – голос, который несет в себе свет того блага, увиденного им на автобусной остановке.

- Привет, — продолжил он, его голос не подчинялся ему и противно каркал.

- Это Денни? — спросила она.

Он моментально и невменяемо заревновал ее к Денни – неважно к какому Денни.

- Нет, — крякнул он снова, с какой-то жалостью.

- Кто это? — спросила она, уже с досадой в голосе.

- Это Эллин? Эллин Баррет? — в его произношении это имя прозвучало несколько странно. Он никогда не выговаривал его вслух, хотя уже тысячу раз он успел прошептать его в тишине.

Тишина.

- Смотри, — начал он, и его сердце отчаянно забилось. — Смотри, ты меня не знаешь, но я вижу тебя каждый день…

- Ты кто-то из извращенцев? — спросила она, без какого-либо ужаса, но ее удивление было неподдельным.