Джек Кертис - Заколдуй меня Страница 24

Она проводила их до двери:

— Не знаю, что теперь будет с его завещанием. С его страховкой. Мне ведь надо растить ребенка. Ник убит, и это может изменить дело.

Паскью успокоил ее:

— Не изменит. Причина смерти не имеет никакого значения.

Луиза посмотрела на него так, будто только сейчас поняла причину их визита. И снова посетовала:

— Если бы он умер своей смертью, как все люди.

— Где ты живешь? — спросил Паскью. Он ничего о ней не знал. Не только где она живет.

— В Лондоне, — ответила Софи.

— До Лондона отсюда два часа езды. До Лонгрока — шесть. Ты хочешь вернуться домой?

— Нет, не хочу. А ты тоже живешь в Лондоне?

— Да.

— Так почему бы тебе не вернуться домой? Вместе поедем!

В машине они разговаривали, и Софи то и дело поглядывала на него — это одно из преимуществ пассажира, в то время как водитель постоянно должен смотреть на дорогу. Она заметила, что профиль у него грубоватый — в анфас лицо его казалось более привлекательным. Зеленые глаза, волосы с проседью, абсолютно прямые и слишком длинные. Он каждый раз откидывал их ладонью со лба, а они упрямо падали обратно. На скуле — маленький серповидный шрам, похожий на турецкий полумесяц. Это она впервые разглядывала его так внимательно.

«Как глупо было подумать, что ты автор писем! Но почему мне пришло это в голову? В сущности, у нас не было лидера. Это не входило в правила игры. Но все равно нам нужен был источник энергии. И им стал ты. Люк вынашивал безумные планы, но довести дело до конца мог только ты. Чарли носил в себе тайны и грусть, а ты — устремления».

Она спросила:

— А помнишь, как ты хотел взорвать поезд?

— Это было несерьезно.

— Еще как серьезно! Ты все продумал: время, маршрут, каждую мелочь. Даже детонаторы раздобыл.

— С военного объекта.

— Ну да, конечно. Теперь я все поняла.

— Мы никогда бы этого не сделали.

— Ну почему? Чего только мы не вытворяли!

— Мелкие акты саботажа.

— Да, кое-что нам удалось. Мы подожгли здание и собирались взорвать поезд. Внесли это в список предстоящих акций.

Паскью помолчал, потом ответил усталым голосом:

— Это была шутка. Мы просто валяли дурака. Подкрадывались к военно-воздушной базе США по ночам, вымазав лица черной краской. Подсыпали сахар в цистерны с горючим, малевали пацифистские символы на стенах, резали шины, какие-то несчастные ребята получали из-за нас ожоги третьей степени. Чего мы хотели этим добиться?

— Это будоражило кровь, — предалась воспоминаниям Софи. — Жаль, что мы так и не взорвали этот чертов поезд.

Они опять помолчали.

Потом, словно угадав его мысли, она добавила:

— Жаль. А вот Лори не надо было убивать.

Теперь «самое страшное» сопровождало их до самого Лондона.

Карла принесла из кухни еду мужчинам, а потом и себе. Когда она села за стол, Отец Том прочел молитву. Потом они не спеша принялись за трапезу, состоявшую из обычной мучнистой пасты с салатом. Карла не приняла комплиментов в свой адрес, утверждая, что еда слишком скромная. Отец Том настаивал, что принятие любой пищи есть таинство. Такой подход, казалось, удовлетворил Карлу. Она улыбнулась чему-то своему и принялась убирать со стола.

Карла ничего не спрашивала о Томе Кэри, просто приняла его как друга Зено. Что же до Тома, то он знал все о Карле. Зено ему рассказал.

— Я никогда не испытывал таких чувств, хотя женщины у меня были. Ты же знаешь. Я вел беспорядочную жизнь. Эллвуд постоянно использовал меня для каких-то своих целей. Я хватался то за одну работу, то за другую.

— Великий Зено, — задумчиво произнес отец Том. — Иллюзионист, Маг, Эскейполоджист.

— Да, временами. Вырученных денег вместе с жалованьем, которое я получал у Эллвуда, вполне хватало на жизнь. Из фокусов — магии — нельзя делать бизнес, если она для тебя что-то значит. Это должно... вызревать. Это весьма тонкое, деликатное дело.

— Сплошная хитрость, — ты ведь сам говорил.

— Да, хитрость. Конечно, все так. Хитрость. Но это здорово утомляет, а усталость может отразиться на представлении.

— Итак, ты перебивался, берясь то за одну работу, то за другую. Кочевал с места на место. А потом встретил Карлу.

Это было сказано чуть раньше, на берегу, когда Зено наконец открыл глаза и отодвинулся от Кэри, освободив его от тяжести собственного тела. Он смотрел на медленно перекатывающиеся волны и рассказывал священнику о своей встрече с Карлой.

— Я взял ее с собой. Ничего другого просто не оставалось. Она нуждалась в моей помощи. Как будто только со мной могла чувствовать себя в безопасности, только я мог ее защитить, и вот она отыскала меня, несмотря на все превратности судьбы, на самом краю суши, будто прошлое смыло волной, и я предстал перед ней как единственная надежда на будущее. Прошлого у нее не осталось. Понимаешь? Не осталось. Мы сразу полюбили друг друга, с первого взгляда. Я и не подозревал, что такое возможно. Это чувство настолько сильное, что невозможно его описать. Оно захлестывает меня. Понимаешь?

Да, Кэри понимал.

— Оно берет начало во мне, и вся моя жизнь как бы прорастает из него. Тебе понятен смысл моих слов?

— Да, понятен.

— Оно питается мной и подпитывает меня. Понимаешь?

— Да, — отвечал Кэри. — Да, да.

Они сидели спина к спине, поэтому Зено не видел выражения страха на лице отца Кэри.

Теперь они сидели лицом друг к другу. Карла убрала со стола, налила кофе и, извинившись, отправилась спать. Чтобы хромота была не очень заметна, Карла при ходьбе слегка приподнимала левое бедро. И, против ожиданий, это придавало ей особую сексуальность — при каждом шаге грудь ее под джинсовым комбинезоном колыхалась.

Зено подвинулся в кресле, потрогал рукой поясницу и поморщился. Когда Кэри удивленно посмотрел на него, он объяснил с улыбкой:

— Опять спину схватило.

Карла промыла и перевязала рану. Она ни о чем его не спросила, вообще сделала это молча. Рана все еще беспокоила Зено, особенно часто побаливал шрам.

Они сидели в полумраке, при зажженных свечах, которые Карла расставила по обе стороны стола. Зено разлил бренди по стаканам и стал катать по ладони монетку.

— Ловкие у тебя руки, — улыбнулся Кэри.

— Да, этого у меня не отнимешь.

— Расскажи о своем представлении. Как это все началось?

— Я предложил, администрация больницы согласилась. Вот и все. Выступаю я раз в неделю. Им вполне хватает, да и мне тоже. Там очень благодарные зрители. Помимо меня есть еще артисты-добровольцы: квартет из парикмахерской, любительская драматическая труппа... Ведь единственное развлечение в больнице — телевизор.

— И что они думают об этом? — спросил Кэри. — О Великом Зено?

— Да ведь это сумасшедшие, — ответил Зено. — Кто знает, о чем они думают? Санитары их приводят и уводят. То у одного, то у другого случается припадок. А ты понял то, что я тебе говорил о Карле?

— Конечно. Конечно, понял. А старик там? На представлениях бывает?

Зено улыбнулся:

— Конечно, он постоянный зритель. Я называю его Мужчина с Большим Галстуком-Бабочкой.

— И давно он стал приходить, не помнишь?

— Эллвуд попросил тебя это узнать?

Кэри улыбнулся:

— Эллвуд — это Эллвуд. А ты — это ты. Давно...

— Он вспоминает о прошлом. Все перемешалось в его рассказах. Детство, школьные годы, война... Он пока ничего не сказал. Я не думаю... — Он сделал паузу. — Эллвуд требует слишком многого. До встречи с Карлой все было по-другому. А сейчас я хочу поставить на этом точку.

— Только раз, — произнес Кэри. — А потом, надеюсь, ты сможешь завязать с этим.

— Передай Эллвуду, — сказал Зено, — если он впутает в это дело Карлу, я его убью. Прошлое не имеет к ней никакого отношения.

— Хочешь начисто стереть все, — поинтересовался Кэри, — хочешь все убить — так же, как убил Ника?

— С ним произошел несчастный случай.

— Ничего подобного! Неважно, как это произошло, неважно, что привело его сюда, но ты хотел его смерти. Потому, что он принадлежал прошлому, а прошлого ты страшишься. Зачем лгать? Чего ты опасаешься?

"Всего, — подумал Зено. — Каждого, кто напомнит мне о прошлом и тем самым поставит под угрозу мое будущее; мою свободу и нашу жизнь с Карлой. Каждого, кто знает о тех временах, о нашей компании, о Лори.

— Лори. — Кэри как будто прочел его мысли. — Что ты думаешь обо всем этом?

Зено отвел взгляд в сторону.

— Ну, она была глупой женщиной, — продолжал Кэри. — То, что произошло, — скверно. Но это было сделано с добрыми намерениями — ради правого дела. Это один из проклятых вопросов. Церковь увязла в подобных теологических головоломках. Помнишь? «Сколько ангелов смогут танцевать на булавке?» — Он рассмеялся.

— Ты видел остальных?

— Кого?

— Ну, кого-нибудь из нашей компании.

— Нет.

В комнате стало почти темно. Слабое пламя свечи падало Зено на щеку; монетка, катаясь в его руке, поблескивала — маленькое пятнышко света. Они вели разговор, не видя лиц друг друга. Кэри поднялся, нащупал выключатель.