Джон Гришэм - Время прощать Страница 25

Люсьен водрузил очки на переносицу, глотнул еще лимонада и стал читать. Когда перевернул первую страницу, лицо у него расслабилось, и он заулыбался, а к тому времени, когда заканчивал читать, уже вовсю кивал в знак одобрения.

– Это мне нравится. – Люсьен положил бумаги на стол. – Как я понимаю, Летти и есть чернокожая домоправительница?

– Правильно. Вчера я впервые встретился с ней. Вам ее имя о чем-нибудь говорит?

Люсьен задумался. Казалось, о ленче он уже и забыл.

– Я не помню никаких Тейберов. Быть может, знавал одного-двух Лэнгов. Бокс-Хилл – незнакомое для меня место в о́круге, никогда там не бывал.

Он еще раз прочел завещание. Джейк тем временем снова принялся за еду.

– Сколько он стоит? – спросил Люсьен, складывая листки и возвращая их Джейку.

– Двадцать миллионов, плюс-минус, – небрежно ответил Джейк, словно для жителя округа Форд такое крупное состояние не в диковинку. – Он хорошо нажился на мебели и лесе.

– Да уж.

– Теперь это все, во всяком случае, бо́льшая часть, переведено в деньги.

Люсьен начал хохотать.

– Как раз то, что нужно городу, – произнес он сквозь смех. – Новенькая черная миллионерша, у которой денег больше, чем у любого белого.

– Она их еще не получила, – напомнил Джейк с неуместной веселостью. – Я только что встречался с адвокатами из конторы Раша, они пообещали войну.

– Кто бы сомневался! А вы разве не воевали бы за такую прорву денег?

– Конечно. Я и за гораздо меньшую сумму воевал бы.

– Я тоже.

– Вы когда-нибудь имели дело с опротестованием завещания?

– А, вот в чем дело. Вам нужен бесплатный юридический совет от адвоката, лишенного лицензии.

– Такие дела довольно редки.

Люсьен отломил кусок хлеба и стал крошить его. Потом покачал головой:

– Нет, никогда. Видите ли, Уилбэнксы боролись за свою землю, за ценные бумаги и депозиты сто лет. Все отвоевывалось в сражениях. Случались кулачные бои, разводы, самоубийства, дуэли, угрозы убийством – назовите что угодно, и выяснится, что в семье Уилбэнксов это было. Но мы всегда умели обходиться без судебных тяжб.

Пришла Салли и наполнила их стаканы. Несколько минут они ели молча. Люсьен смотрел прямо перед собой. Глаза у него блестели, мысли бешено крутились в голове.

– Очень увлекательно, Джейк, не правда ли?

– Очень.

– И каждая из сторон может потребовать суда присяжных, верно?

– Да, закон не менялся. И поскольку ходатайство о рассмотрении дела в суде присяжных должно подаваться до начала всех слушаний, делать это надо быстро. Вот об этом я и прошу вас подумать, Люсьен. Представление наверняка станет сенсацией. Должен ли я разыграть его перед присяжными или лучше положиться на решение судьи Этли?

– А что, если Этли возьмет самоотвод?

– Не возьмет – слишком веселым обещает быть дело. Самое большое состояние, какое он когда-либо видел, битком набитый зал, высокая драма, и если все это будет происходить перед глазами присяжных, Этли станет дрессировщиком в этом цирке и в то же время получит возможность спрятаться за их вердиктом.

– Может, вы и правы.

– Вопрос в том, можно ли доверяться жюри, составленному из жителей округа Форд? Три, максимум четыре черных…

– На процессе Хейли, помнится, все жюри было белым.

– Это не Карл Ли Хейли, Люсьен. Далеко не он. Там была расовая проблема. А здесь – деньги!

– В Миссисипи все – расовая проблема, Джейк, не забывайте. Простая черная женщина имеет шанс унаследовать самое большое состояние, какое когда-либо видели в этом округе, и решение будет зависеть от жюри, состоящего преимущественно из белых. Раса и деньги, Джейк, – редкая комбинация в здешних краях.

– Значит, вы не рискнули бы выйти перед судом присяжных?

– Этого я не сказал. Дайте-ка немного подумать. Мой ценный, хотя и бесплатный для вас, совет требует тщательного осмысления.

– Что ж, это правильно.

– Я мог бы заехать в контору сегодня во второй половине дня. Мне нужна старая книга, которая, вероятно, валяется на чердаке.

– Это ваш дом, – сказал Джейк, отодвигая тарелку.

– И вы запаздываете с арендной платой за него.

– Подайте на меня в суд.

– Я бы с радостью, но что с вас взять? Живете в съемном доме, а машина ваша наездила столько же, сколько моя.

– Видимо, надо было заниматься мебельным бизнесом.

– Да чем угодно, только не юриспруденцией. Мне нравится это дело, Джейк. Я бы не прочь над ним поработать.

– Конечно, Люсьен, – на удивление без заминки ответил Джейк. – Заезжайте сегодня днем, поболтаем. – Он встал и бросил салфетку на стол.

– А кофе?

– Нет, надо бежать. Спасибо за ленч и передайте привет Салли.

11

До пронырливого младшего клерка, корпящего над старыми поземельными книгами в конце вестибюля, дошли сплетни… Их муссировали те, кто собрался возле бачка с питьевой водой. Он тут же отправился делать копии последнего завещания, которому предстояло утверждение в округе Форд. Вернувшись в контору, показал его своим боссам. Было сделано еще несколько копий, и по городу стали рассылаться факсы.

К полудню среды двухстраничное завещание Сета распространилось уже по всему округу. Сначала самой обсуждаемой темой было пожелание Сета бывшим женам «сгинуть в муках», но вскоре все остальное затмили спекуляции по поводу капитала покойного.

Едва покинув отцовский дом, Гершел позвонил своему мемфисскому адвокату, чтобы сообщить прекрасную новость: скоро он унаследует «несколько» миллионов долларов. Предметом беспокойства для него была бывшая жена – у него еще кровоточила рана, нанесенная разводом: не может ли она заявить претензии? Нет, не может, заверил его адвокат и позвонил коллеге из Тьюпело с единственной целью: поделиться новостью. В процессе разговора он упомянул, что Сет Хаббард оставил в наследство «более двадцати миллионов». Адвокат из Тьюпело тут же позвонил нескольким друзьям. Размер наследства начал неудержимо расти.

Как только Йен Дэфо добрался до шоссе Натчез-Трейс и повернул на юг, он поставил круиз-контроль на пятьдесят пять миль и настроился на приятную езду. Движение было слабым, светило солнце, листья начинали менять цвет, некоторые уже облетали от дуновения ветерка.

Хотя жена, как всегда, усложняла жизнь, у него имелась причина улыбаться. Ему удалось спустить на тормозах разговор о разводе, по крайней мере пока. Жена страдала от похмелья, она только что похоронила отца, и вообще нервы у нее ни к черту, к тому же Рамона, даже в хорошем состоянии, слаба в спорах. Он сумел успокоить ее, привести в чувство, полебезил перед ней, пока их проблемы худо-бедно не сгладились, и переключил ее внимание на предстоящее богатство. Совместное. Он заверил, что сможет им разумно распорядиться.

Рамона лежала на заднем сиденье, прикрыв рукой глаза, и пыталась заснуть. Теперь она ничего не говорила, лишь тяжело дышала. Йен то и дело оборачивался, поглядывая на супругу. Когда удостоверился, что она заснула, осторожно набрал со своего нового автомобильного телефона номер офиса.

Стараясь говорить как можно тише, он сообщил своему партнеру Родни только минимум информации: «Старик умер… наследство где-то выше отметки в двадцать миллионов… мебель и лес… совершенно невероятно… понятия не имел… только что своими глазами видел завещание… сорок процентов, за вычетом налогов… неплохо… около года… да не шучу… ладно, остальное потом».

Дав отбой, он продолжил расслабленно вести машину, улыбаясь окружающей листве и предаваясь мечтам о лучшей жизни. Даже если они разведутся, он все равно отхватит свой кусок ее наследства, разве не так? Йен даже подумал сейчас же позвонить своему адвокату, но благоразумно отказался от этой мысли.

Телефонный звонок раздался неожиданно, напугав Йена и разбудив Рамону.

– Алло, – сказал Йен.

– Йен? Привет, – раздался сдавленный мужской голос на другом конце линии. – Это Стиллмен Раш. Мы возвращаемся в Тьюпело. Надеюсь, я ни от чего вас не отвлекаю?

– Нет-нет. Мы едем по Натчез-Трейс, осталось часа два. Мне все равно нечего делать, могу поболтать.

– Да. Так вот… Понимаете, возникли кое-какие осложнения. Не буду ходить вокруг да около, перейду сразу к делу.

В его голосе явно слышалась нервная нотка, и Йен мгновенно понял, что случилось нечто неприятное. Рамона села на заднем сиденье и протерла глаза.

– После нашей утренней встречи нам не удалось открыть завещание мистера Хаббарда, потому что, как выяснилось, уже открыто другое его завещание. Некий клэнтонский адвокат подсуетился вчера до конца дня и зарегистрировал рукописное завещание мистера Хаббарда, предположительно написанное им в прошлую субботу, за день до смерти. Рукописные завещания по-прежнему считаются действительными, если отвечают определенным условиям. Завещание ужасное. По нему семье не достается ничего – Рамона и Гершел исключены из него специальным распоряжением. Вместо этого девяносто процентов всего имущества отписано Летти Лэнг, домоправительнице.