Майкл Крайтон - Опасный пациент Страница 26

Но церебральный кортекс – позднейшее добавление. Современная стадия его развития у человека началась два миллиона лет назад, и в нынешнем состоянии церебральный кортекс существует лишь сотню тысяч лет. С точки зрения эволюции это ничтожно малый промежуток исторического времени. Кортекс развился вокруг лимбического мозга, который ничуть не изменился, глубоко погруженный в тканях нового кортекса. Кортексу, способному испытывать любовь, тревогу, муки совести и сочинять поэзию, пришлось заключить непростой мир с покоящимся в его ядре крокодильим мозгом. Иногда, как в случае с Бенсоном, этот хрупкий мир рушился, и крокодилий мозг время от времени торжествовал победу.

Какое же ко всему этому отношение имеют запахи? Эллис пока не мог понять. Конечно, припадки у Бенсона часто начинались с ощущения странных запахов. Но, может быть, возникало и еще что-то? Какое-то иное ощущение?

Он не знал этого и, вертя баранку, думал, что это не так уж и важно. Единственная проблема теперь – найти Бенсона прежде, чем крокодилий мозг одержит верх над человеческим. Однажды в Центре Эллис видел, как это происходит. Он наблюдал за этим взрывом через стекло с зеркальной поверхностью. Бенсон вел себя нормально – и вдруг он бросился на стену и начал ее яростно колотить, потом схватил стул и с силой грохнул им об стену. Припадок начался без всякого предупреждения и сопровождался приливом неконтролируемой, бездумной ярости.

Итак, в шесть утра, подумал Эллис. Времени не так-то много.

4

– Что, ситуация критическая? – спросил Фарли, отпирая дверь центрального входа «Автотроникс».

– Можно и так сказать, – ответил Моррис, поеживаясь. Ночь была холодная, и он полчаса дожидался Фарли под дверью фирмы.

Фарли был высокий худощавый флегматик. А может, просто он еще не проснулся. Он чуть ли не целую вечность провозился с замком. Впустив Морриса внутрь, он включил свет в тесном вестибюле.

В глубине здания располагалась единственная комната, похожая на пещеру. Вокруг поблескивающих машин диковинного вида стояли письменные столы. Моррис слегка нахмурился.

– Знаю, что вы подумали, – сказал Фарли. – Ну и бардак!

– Нет, я только…

– Да нет, у нас и правда бедлам. Но мы справляемся с работой в срок, уверяю вас. – Он указал на один из столов. – Вот стол Гарри – рядом с БАПом.

– Что такое БАП?

Фарли кивнул на огромную металлическую конструкцию, напоминавшую паука.

– БАП означает: безнадежно автоматический пинг-понгист. – Он ухмыльнулся. – Да нет. Мы просто так шутим.

Моррис подошел к паучьей конструкции и обошел ее вокруг.

– Это штука играет в пинг-понг?

– Пока плохо, – признался Фарли, – но мы работаем над этой проблемой. Мы получили грант от министерства обороны, и условиями контракта предусмотрено создание робота, играющего в пинг-понг. Я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете: это какая-то ерунда.

Моррис пожал плечами. Ему не нравилось, что Фарли постоянно сообщает, о чем он, Моррис, думает.

Фарли улыбнулся.

– Бог его знает, что у них на уме. Разумеется, способности у этого робота будут феноменальные. Только представьте себе: компьютер, ориентирующийся в трехмерном пространстве, при этом имеющий колоссальную мобильность, да еще обладающий способностью контактировать со сферическим предметом и посылать его в цель в соответствии с определенным заданием. Сферический предмет должен попасть между этими двумя белыми линиями, точно в площадь стола. Вряд ли они собираются использовать этот компьютер на соревнованиях по пинг-понгу, – добавил он.

Он прошел к дальней стене и открыл холодильник с большой оранжевой наклейкой «РАДИАЦИЯ» и другой, чуть пониже, – «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Он вытащил из холодильника две жестянки.

– Хотите кофе?

Моррис молча смотрел на наклейки.

– Это чтобы отвадить секретарш, – пояснил Фарли и ухмыльнулся. Его веселье раздражало Морриса. Он смотрел, как Фарли насыпает кофе из банки в чашки.

Потом Моррис пошел к столу Бенсона и стал выдвигать ящики.

– А что случилось с Гарри?

– Что вы имеете в виду? – спросил Моррис. В верхнем ящике лежали канцелярские принадлежности: бумага, карандаши, лекала, ворох бумажек с заметками и колонками вычислений. Во втором ящике хранилась документация – в основном письма.

– Ну, он же был в больнице.

– Ему сделали операцию, но он сбежал. Мы пытаемся его найти.

– Да, он в последнее время какой-то не такой, – заметил Фарли.

– Угу, – отозвался Моррис, просматривая бумаги в ящике. Деловые письма, деловые письма, бланки запросов…

– А я помню, когда это с ним началось, – сказал Фарли. – Во время эпохальной недели.

Моррис оторвал взгляд от бумаг.

– Когда?

– Во время эпохальной недели. Вы какой кофе любите?

– Черный.

Фарли передал ему чашку и всыпал себе порошковые сливки.

– Эпохальная неделя – это неделя в июле 1969 года. Вы, верно, об этом ничего не знаете.

Моррис покачал головой.

– Это неофициальное название. Его мы придумали. Понимаете, все сотрудники поняли, что рано или поздно она наступит.

– Что наступит?

– Эпохальная неделя. Компьютерщики во всем мире знали, что это наступит, и ждали. И это произошло в июле 1969 года. Способность компьютера анализировать информацию превзошла аналогичные способности человека. Компьютеры с тех пор были в состоянии получать и хранить в памяти больше информации, чем три с половиной миллиарда человек.

– Это и было новой эпохой?

– Еще бы!

Моррис отпил кофе. Жидкость обожгла ему кончик языка, и он словно очнулся от дремоты.

– Это шутка?

– Да нет же! Это правда. Эпохальный рубеж был пройден в 1969 году, и с тех пор компьютеры постоянно развиваются – куда быстрее человека. К 1975 году они обгонят разумных людей в смысле способностей в пятьдесят раз. – Он помолчал. – Это очень тревожило Гарри.

– Могу себе представить.

– Вот тогда-то с ним и началось. Он стал очень странно себя вести, все что-то утаивал.

Моррис оглядел комнату и устремил взгляд на крупные детали компьютерного оборудования, расставленные в разных местах. Его охватило странное чувство: он впервые оказался в помещении, «заставленном» компьютерами. Он понял, что некоторые его суждения о Бенсоне были ошибочными. Он-то считал, что Бенсон в общем мало чем отличается от других – но человек, работающий в таких условиях, должен отличаться от большинства людей. Опыт такой работы должен изменить характер и темперамент. Он вспомнил, что говорила Росс: убеждение в том, будто все люди в сущности одинаковы, – это буржуазный миф. Очень многие люди совсем не похожи на большинство. Они другие.

Фарли тоже не такой, как все. В другой ситуации Моррис просто счел бы Фарли дурашливым зубоскалом. Однако он, ясное дело, чертовски умен. Но зачем эти клоунские манеры, эти дурацкие ухмылочки?

– И знаете, как все быстро развивается? – продолжал Фарли. – Ужасно быстро. За какие-то несколько лет мы перешли с уровня миллисекунд на уровень наносекунд. Когда в 1952 году был сконструирован компьютер ИЛЛИАК-1, он был способен производить одиннадцать тысяч арифметических операций в секунду. Быстро, да? Ну вот, а теперь уже почти готов ИЛЛИАК-IV. Он будет производить двести миллионов операций в секунду. Это компьютер четвертого поколения. Разумеется, его невозможно было бы построить без участия других компьютеров. При разработке ИЛЛИАК-IV два компьютера непрерывно работали в течение двух лет.

Моррис молча пил кофе. Возможно, из-за усталости, возможно, из-за призрачной атмосферы в этом помещении он начал вдруг ощущать некое сродство с Бенсоном. Компьютеры, используемые для проектирования новых компьютеров, – может, они и в самом деле когда-нибудь завоюют мир? И что бы на это сказала Росс? Что он разделяет болезненное заблуждение пациента?

– Нашли что-нибудь интересное в ящиках? – спросил Фарли.

– Нет, – Моррис сел за стол и снова обвел комнату взглядом. Он попытался действовать, как Бенсон, думать, как Бенсон. Быть Бенсоном.

– А чем он занимался в свободное от работы время?

– Не представляю. Он как-то отдалился от нас в последние несколько месяцев, ушел в себя. Я знаю, у него были нелады с законом. И я знал, что он собирается лечь в больницу. Не нравилась ему ваша больница.

– Почему? – спросил без особого интереса Моррис. Ничего удивительного, что Бенсон испытывал враждебное чувство к больнице.

Фарли не ответил. Он встал с кресла и подошел к доске объявлений, где булавками были прикреплены вырезки из газет, записки и фотографии. Он снял пожелтевшую газетную вырезку и принес ее Моррису.

Это была заметка из «Лос-Анджелес таймс» за 17 июля 1969 года. Заголовок заметки гласил: «УНИВЕРСИТЕТСКАЯ БОЛЬНИЦА ПОЛУЧИЛА НОВЫЙ КОМПЬЮТЕР». В заметке сообщалось об установке в подвале больницы компьютера «Ай-Би-Эм-360», который будет использоваться при лабораторных исследованиях, в ходе операций и тому подобное.