Александр Гракх - Паноптикум. Книга первая. Крах Страница 26

— Доктор, а если я всё же захочу спать? — с ужасом спросил Алан, вопрошающе посмотрев на Грэма.

— Тогда немедленно звони мне, — ответил доктор и положил свою руку на плечо молодого Филипса…

Когда Алан вновь оказался дома, Шарлотта не могла налюбоваться сыном и слёзно благодарила доктора Грэма за то, что тот вернул её сына к нормальной жизни. Алан снова стал активным, перестал быть раздражительным и со смехом вспоминал тот случай со злополучной гранатой. У него появились какие — то дела в солдатском комитете, и он стал часто отлучаться на заседания в Сенате, где, как рассказывал, встречался со своими старыми товарищами по службе. Он стал обычным молодым парнем, который, отработав свой первый армейский пятилетний контракт, делал карьеру в стенах Сената.

Шарлотту распирала гордость за сына, когда тот после свержения Тиберия Предателя стал одним из трех членов Триумвирата, а затем, после коронации на престол Мартина Вуда, занял должность главы Спектрата — это была величайшая честь для их семьи! «Главная опора Императора!» — хвасталась Шарлотта своим завистливым подругам.

Однако она даже не догадывалась о том, что происходило, когда наступала ночь. Алан закрывал на ключ свою дверь и задергивал занавески. Затем он садился на стул и тихо, не двигаясь, ждал наступления рассвета. Он не спал… Алан не спал с тех пор, когда ему сделали операцию в лаборатории доктора Грэма.

Однажды племянница Шарлотты София как — то обмолвилась, что люди называют Алана, занимающего пост главы Спектрата, «Мясником» — за его методы. Тогда Шарлотта не придала этому значения, кузина всегда любила преувеличивать. Но когда муж бросил на стол электронную газету с огромным заголовком «Филипс по прозвищу «Мясник» просит Сенат окончательно развязать ему руки», она все — таки решилась поговорить об этом во время вечернего ужина.

Алан жадно ел мясной бифштекс и рассказывал, как он и полковник Орокин дебатировали в Сенате.

— …на что Орокин мне возразил какой-то либеральной идеей о «гражданских свободах». Какой абсурд. И это говорит мой друг, который сражался со мной в одном строю. Я разочарован Уэйном, не ожидал от него подобного, — закончил Алан, задумчиво уставившись на бифштекс.

Шарлотта, взглядом получившая от мужа разрешение, спросила:

— Алан?

Алан не отреагировал на обращение, уставившись немигающим взором на бифштекс с кровью. Шарлотта ещё раз взглянула на мужа и более громким голосом повторила:

— Алан?

Шарлотта уже, было, хотела встать, как сын внезапно поднял глаза на неё и произнес:

— Да, мам, я тебя слышу. Ты повторяешься… — Алан улыбнулся.

Шарлотта, собравшись с духом, стала расспрашивать его о том, как он себя чувствует, так много работая?

— Отлично, мам, — сказал Алан, пытаясь отрезать кусок мяса. — Я занимаюсь надводными лыжами с викарием Пира. На Большом Медвежьем озере отличная природа, и мне это хорошо помогает. Но больше всего удовлетворения я нахожу в процессе своей работы…

— Алан, сегодня в «Акритских новостях» писали, — осторожно начала Шарлотта, поглядывая на мужа, — что Спектрат обвиняют в похищениях и пытках людей без ордера, это правда?

Алан безразличным взором уставился на мать. Неизвестно, сколько бы продлилась эта неловкая пауза, если бы из — за стола не встал отец.

— Сын, — строго произнес он, — если это правда, и ты действительно устраиваешь террор среди населения, я не хочу с тобой сидеть за одним столом.

Шарлотта с ужасом посмотрела на мужа. Тот выжидающе стоял, всем своим видом требуя ответа на поставленный вопрос.

— Папа, ты это о чем? — с неподдельным удивлением спросил Алан, предварительно перед этим посмотрев на мать. — Какой террор, где это пишут?

— Вот, в «Акритских новостях», — отец положил перед ним электронную газету.

— Папа, «Акритские новости» это газета, владелец которой является моим оппонентом в Сенате! — Алан с сожалением покачал головой. — Там писали про «террор в общем», или действительно есть какие — либо факты? Отец, это очередная газетная утка моих политических противников, не более…

— Тут пишут о том, что люди видели, как Спектраторы расправились с одним из учёных акритской академии прямо на глазах у многочисленных студентов, — неуверенно произнес отец.

— Папа, ну что значит «люди видели»? Где эти люди, которые должны были заявить в полицию, как сознательные граждане? Где их имена и фамилии? Стандартный политический приём, когда за заголовком «Филипс Мясник» на первой полосе через месяц после суда о клевете последует опровержение, но фамилия Филипс уже будет отождествляться с приставкой «Мясник». Папа, мои противники не брезгуют черным пиаром, и мне очень жаль, что ты поверил этим ушатам грязи, которые они выливают на нашу фамилию… Отец, неужели я — ветеран и слуга государства, способен на террор своих сограждан? — Алан гордо и вопросительно посмотрел на стоящего отца.

Немного выждав, отец снова сел за стол, проклиная газетчиков. Он подобрел и разговорился с сыном о перспективах своего нового инженерного проекта, а в конце разговора признался, что был сегодня действительно в идиотском положении перед Аланом, о чем сильно сожалеет.

— Пустяки, отец, — по-доброму сказал Алан. — Я уже сам в шутку называю своего помощника «Мясорубкой».

Отец, оценив шутку, посмеялся вместе с Аланом.

На следующий день отец уехал по работе в столицу, поцеловав на прощанье жену. Больше никто его не видел… Он просто исчез… А следом закрыли «Акритские новости», «за распространение сведений, порочащих честь и достоинство государственных мужей». Шарлотта даже видела по первому государственному каналу репортаж из здания Цитадели Закона, где бывший главный редактор «Акритских новостей» давал признательные показания в том, что делал заказные репортажи, порочащие государственных служащих, на деньги иностранных агентов, работающих на Кайпианский союз. Его вроде казнили — Шарлотта тогда особо не следила за этим процессом, так как все её мысли занимал бесследно пропавший муж.

— Мама, — успокаивал её тогда Алан, — я клянусь, что найду отца! Я его найду, ты слышишь?

Шарлотта иногда задумывалась о том, нет ли связи между пропажей мужа и тем ужином, но вслух этого она не говорила, потому что при воспоминаниях об отце на глазах Алана наворачивались скупые мужские слезы.

Спустя пару лет после исчезновения мужа, сын сообщил Шарлотте о том, что они переезжают в новый особняк. Тогда Шарлотта и представить себе не могла, что это будет начало абсолютно новой жизни…

— Алан, зачем это всё? — удивленно спросила тогда Шарлотта, впервые сделав шаг за железные ворота, которые громко захлопнулись за её спиной, отчего она даже немного вздрогнула.

— Да что же это такое, — проигнорировал её вопрос Алан, — ворота так громко хлопают. Мне кажется, нужно их заменить, ты так не считаешь?

Но мать Алана была далеко не в восторге — весь этот укреплённый и хорошо охраняемый особняк был похож на тюрьму с улучшенными условиями содержания.

— Алан? — мать с беспокойством посмотрела на сына. — Мы что, будем здесь жить!?

— Да, мама, теперь это наш дом, и он полностью защищен… Полностью, ты слышишь? — Алан поставил руки на пояс и удовлетворительно покачал головой, осматривая особняк. — Тут, под спецучастком пятиметровый фундамент. Ты ещё дома не была, пойдем, покажу…

— Алан, — остановила его мать, — мне нужно ещё заехать к тетке, может, посмотрим особняк чуть позже, нам ведь всё равно здесь жить?

Шарлотта натянуто улыбнулась. Выйдя за этот забор, она уж точно никогда в жизни не вернётся обратно. Дикий страх от этого места привел её сознание в ясный ум, и она окончательно поняла, в какое чудовище превратился её сын. Находясь внутри периметра этого ужасного места, Шарлотта осознала, как сама себя обманывала. «Доктор Грэм не вылечил моего сына — он как будто… как будто надел на того маску нормальности, отчего шизофреник, сидящий под этой маской, стал не только более умен и осторожен, но и превратился в государственного служащего, у которого в руках почти безграничная власть. Только Император обладает правом вето на постановления Спектрата. Но именно такой глава Спектрата, как Алан Филипс и нужен был Императору как рычаг давления на викариев, акритскую академию и всех остальных граждан…» — Шарлотта тогда настолько ужаснулась от этой мысли, что у неё пересохло во рту. Алан, внимательно посмотрев на мать, произнес:

— Мама, обещаю, завтра тебя увезут к тёте Клэр. Я сегодня приготовился к новоселью — нас ждет чай, пряники и художественный фильм, как ты думаешь, про кого? — Алан, улыбнувшись, вопросительно посмотрел на Шарлотту.

— Я не знаю, Алан… — в замешательстве проговорила мать.