Михаил Зайцев - Порча на смерть Страница 26

— И мне, — потянулся к пачке Сергач. — Еще хочу никотина, успокаивает. Особенно натощак.

Закурили. Сизый тягучий дым в салоне резко контрастировал со снежным мракобесием снаружи. Дым клубился у ветрового стекла с ленцой утреннего тумана. Время для двоих в машине притормозило, потекло медленнее.

— Давай, Костик, излагай. Только попроще, без терминов.

— Ван Лю сказал — тебя запрограммировали на смерть, но это приблизительный перевод. Он употребил китайский термин, его я затрудняюсь...

— Я же просил без терминов.

— Попробую. — Костик прикурил от окурка новую сигарету. — У тебя нарушена общая энергетическая система. Сбой проявился в почках, в наиболее слабых органах твоего организма. Причину нарушения общего баланса Ван сможет точно выявить в процессе лечения.

— За которое он просит десять тысяч американских долларов и ни центом меньше, да?

Костик без затей обматерил китайца грязно и лаконично. Ругался Костик неумело, но с душой.

— Согласен, — кивнул Игнат, — дядюшка Лю нехороший человек. Вопрос в том — он жадный гений или наглый проходимец? Он собирается спасти безнадежно больного за десять тысяч или намерен кинуть лоха на чирик?

— Недавно я зазвал Вана в гости, он пощупал у Люськи пульс и сказал... — Костик замялся, — сказал, что у нее первая неделя беременности...

— Люська беременна?! — Игнат резко повернулся к Костику. — Серьезно? Поздравляю, старик! Вы так давно этого ждали.

— Ван, когда приезжал вести семинары, смотрел Люську, лечил ее, травки привозил из Китая для настоек.

— Значит, Ван все-таки гений? Сколько он взял с тебя за Люськино лечение?

— Мелочь, но я на него пахал, как Бобик. Визу устраивал, жилье снимал, я его...

— Да, помню, об этом ты уже говорил.

— Не ожидал я, что с моего друга он попросит запредельную сумму в валюте. — Костик вновь матюгнулся.

— И ежели я не принесу в клювике десять тонн баксов до вечера, то с восходом луны окочурюсь? Я правильно понял?

— Правильно, он сказал: «до появления ближайшей луны».

Потом процесс разрушения станет необратимым. — Костик раздавил, растер окурок в пальцах. — Игната! У меня заныканы две штуки «зеленых», я...

— Костик, опомнись! У меня тоже заначка имеется, у меня «мерс», старый, не на ходу, но за полштуки отскочит, у меня есть, чего продать, и есть, у кого занять, однако до вечера десять штук по сусекам я не наскребу, даже с твоей помощью. А с восходом луны мне каюк.

— Я просил Вана о лечении в рассрочку, всеми святыми, Люськой клялся, что рассчитаемся с ним в течение года...

— Я так и понял, хоть и пребывал в легком шоковом состоянии и в языках ни бум-бум. Ты едва на колени перед ним не бухался. Спасибо тебе, старый, однако...

— Надоел ты со своим «однако»! — Костик треснул кулаком по рулевому колесу. — Игнат, надо действовать! Нельзя сидеть и курить, транжирить драгоценное время! Поехали!

Костик схватился за руль, словно утопающий за спасательный круг. Рыкнув, «Победа» попятилась, взревев, развернулась, чуть было не задела старушечьим автомобильным боком бетонную стелу фонарного столба.

— Полегче, Костик! Полегче, а то оба расшибемся к черту еще до темноты. Куда едем-то?

— Ко мне. — Костик прибавил газу, «Победа» помчалась прочь от тихой заводи дворика на звук бурной автомобильной реки, что проистекала, воняя выхлопными газами, за углом «хрущобы». — Заедем ко мне, возьмем две тысячи долларов и всю наличность в рублях. Доставай, пока едем, сотовый, звони своим людям, у которых сможешь занять. Я после своим позвоню, к тебе заедем. Наберем, сколько получится, и я попытаюсь уломать Вана поработать за аванс. В залог ему чего-нибудь притащу. Обручальные кольца, Люськины побрякушки...

— В залог?! — Игнат встрепенулся, хлопнул в ладоши. — Черт побери, а я знаю, где взять всю сумму сразу и целиком под залог! В другую! В другую сторону сворачивай! Вези меня к метро. К «ВДНХ» через Останкино, так ближе всего!

— Я тебя одного не оставлю! Позвоню на работу, скажу...

— Пробки, Костик! На дорогах пробки! В метро быстрее доехать получится. — Игнат выхватил из-за пазухи мобильник, быстро отстучал номер по памяти, прижал трубку к уху. — Алло! Леха! Здорово, что ты сразу откликнулся!

«Победа» выехала на трассу, чудом вписалась в плотный автомобильный поток под истеричный вой сразу четырех, а то и больше клаксонов, под аккомпанемент скрежета тормозов. Игнат поморщился, но ругать Костика за лихость не стал.

— Сергач, ты меня подставил, реально, — бубнил в ухо слегка искаженный телефонным динамиком голос Лешки Тимошенко. — Наколку гнилую дал, Сергач. Пацаны твоего Вели... тьфу, не выговоришь, твоего чувака, которого ты приопустил, проверили.

— Велиара?

— Его. Пацаны ко мне в претензии за твою наколку. Крыша у этого Веара... ну ты понял, крыша у него поганая. Думаки над ним висят, сечешь?

— Кто?

— Мосгордума, сечешь? У моих пацанов с прописками напряги, они с думаками вязаться не будут. Я вчера вечером тебе звонил, предупредить, хрен прозвонился. Ты, Сергач, влетел, сечешь?

— Еще как секу! Слышь, Леха, Велиар меня на деньги выставил, до ночи надо отдавать или кирдык.

— Сколько?

— До фига. Слышь, Леха, пробил твой звездный час! Одолжи де... — Игнат запнулся, подумал долю секунды и поправился: — пятнадцать штук гринов, одолжи под любой процент, под залог квартиры.

— На сколько?

— А на сколько дашь?.. Алло, Леха! Алло, где ты там?

— Думаю я. Прикинуть нужно, понимаешь, подумать...

— Я приеду как смогу быстро, а ты думай пока, о'кей? Все оформим, долговую расписку сочиним, бери с меня любой процент, в пределах разумного, не смогу рассчитаться — квартира твоя, соображаешь?

— Приезжай, буду на месте.

— Лечу!

Ураганный снегопад разбушевался до полного безобразия. «Дворники» не успевали стирать с ветрового стекла снежные хлопья. Сергач говорил по мобильнику, а «Победа» ехала все медленнее и медленнее и к концу разговора с Тимошенко ползла со скоростью пожилой черепахи-инвалида.

Сергач сунул телефон за пазуху, приоткрыл автомобильную дверцу.

— Костик, я побегу! Ты сможешь отпроситься с работы и, скажем, часиков с шести вечера дожидаться меня на хате у Ван Лю?

— Объяс...

— Объясню! Все потом объясню! Ты прав: время — деньги, а деньги — жизнь. Бегу брать жизнь взаймы! До вечера, старичок...

Игнат выскочил из машины, помчался по кромке автострады вдоль вереницы неподвижных автомобилей вперед, к голове автоколонны. Ветер хлестал в лицо, снег норовил залететь в рот, забить глаза, уши, противно заныли проклятые почки.

Владелец «БМВ» в авангарде пробки отказался прокатить Сергача за сто рублей неизвестно сколько, может, и километр, а может, и пять, до следующей закупорки автомобильной артерии. Согласился водитель «Жигулей», молодой, веселый парень, у которого в салоне надрывалось на всю катушку попсой «Русское радио», периодически балагуря голосом Николая Фоменко.

Вежливо улыбаясь вместе с водилой шуточкам Фоменко, Игнат, не отрываясь, гипнотизировал циферблат часов на панели управления. Без десяти три, без девяти, без восьми...

«Интересно, а когда зимой случается восход луны?.. А летом?..» — попытался вспомнить Сергач и не смог, ибо для того, чтобы вспомнить нечто изначально, надо это нечто знать и забыть. В котором, хотя бы приблизительно, часу восходит на небосклоне луна, Игнат понятия не имел. И самое обидное, не спросил об этом у Костика.

«Жигули» подвезли Игната почти что до самого телецентра и встали в хвосте длиннющей пробки, раза в два больше по протяженности, чем предыдущая. Простившись с веселым водилой, Сергач вновь оказался один на один с ветром и снегом и с ноющими на бегу почками. Двести метров борьбы со стихией, пара минут проклятий сквозь зубы в почечный адрес, и снова Игнат в первых пробочных рядах, снова предлагает сотку за неизвестную по протяженности автопробежку в сторону ВДНХ.

Малютка «Ока» кое-как докатила Сергача до поистине грандиозного автомобильного столпотворения на подъездных путях к проспекту Мира. Игнат покинул обрадованного неожиданным сторублевым заработком владельца «Оки», пробрался меж заносимых снегом машин к пешеходной земле и после короткой пробежки с удовольствием вдохнул теплый воздух московской подземки.

Бегом по эскалатору — каждый шаг отдается в почках, но терпеть можно. Рывок к метропоезду — в пояснице огонь, а Костик обнадеживал, дескать, днем приступа не случится. Впрочем, он же, Костик, советовал воздерживаться от физических нагрузок. Бросок в щель закрывающихся дверей, падение на свободное место, выдох — пожар в пояснице затухает, хвала духам, приступа не случилось.

Игнат взглянул на часы. Как символично — время, которое после приговора китайского доктора превратилось в драгоценность, отсчитывает дешевая китайская подделка под престижный «Ролекс». Девятнадцать минут четвертого.