Варвара Клюева - Ave, Caesar! [= Аве, Цезарь!] Страница 26

Они надолго замолчали. Первой опять заговорила Соня.

— Я знаю, что ты задумал. Собственно, угадать несложно. Если вопрос стоит ребром: или ты, или я, можно не сомневаться, кого ты выберешь. Так вот, предупреждаю: ничего у тебя не выйдет. Я не стану в тебя стрелять. Ни за что!

— Маленькая моя…

— Даже не начинай. Я знаю наперед все, что ты скажешь. Чтобы убедить меня, тебе придется пойти до конца.

— Соня!

— Не кричи, не поможет. В конце концов, за кого ты меня принимаешь? За стерву, которая, пристрелив своего любовника, набивает карманы деньгами, а потом живет долго и счастливо? Я что, давала основания для подобных оскорблений?

— Прости… Я не подумал. Это от безысходности. Меня сводит с ума мысль, что ты погибнешь, а я ничего не…

Он вдруг осекся. Потом потянулся к ней и расстегнул ремешок видеокамеры. Соня поняла, помогла ему избавиться от его «глазка», и они, не сговариваясь, отцепили от ремней свои рации и вынырнули из-под брезента. Только отойдя на сотню шагов от лагеря, Василий снова заговорил.

— Знаешь, мне пришла в голову шальная идея… Погоди, не радуйся, я вовсе не уверен, что она сулит нам счастливое избавление. Но крохотный шанс дает Помнишь, тот мужик в плащ-палатке сказал, что в случае срыва игры они выставят у острова сторожевые катера? А запас продуктов у каждого из нас на месяц. Я тогда еще подумал: к чему тратить столько времени? Почему не выслать на остров рейд, который покончит с саботажниками за пару часов? А потом понял: высадка десанта слишком дорого им обойдется. Потому что трудно найти дураков, которые согласятся поохотиться на вооруженных до зубов и к тому же отчаявшихся людей. В таких условиях еще неизвестно, кто окажется добычей. Это и есть наш шанс. Стараниями Жанны игра заняла всего пять дней. Восемь на двадцать пять — получается двести. Поделить на два — нет, считая Жанну, на три — шестьдесят шесть. Значит, у нас на троих еды на шестьдесят шесть дней. Если немного ужаться, то можно дотянуть до восьмидесяти. А если ужаться хорошо, то и до трех месяцев. Три месяца дежурства у острова тоже выльются им в кругленькую сумму — продукты, топливо, плата сторожам, откупные пограничникам. Не исключено, что через месяц-другой они махнут на нас рукой и снимут наблюдение. Понимаешь, у нас есть шанс дождаться какой-нибудь случайной посудины, которая поможет нам покинуть остров. Нужно только срочно спрятать продукты — пока они не спохватились. Идем скорее к Жанне, может быть, она еще не успела проглотить яд!

Эпилог

Председатель и десять членов правления закрытого клуба «Кураж» (only for men) не отрываясь смотрели на экраны мониторов — довольно неуместное украшение на фоне благородных дубовых панелей и антикварной роскоши салона яхты «Тритония». Всего мониторов было девять, но работали из них только три — центральный и два нижних. Десять минут назад четвертая картинка (в правом углу квадрата) спазматически задергалась и застыла, явив зрителям путаницу веток и листьев на фоне серого неба. Еще через минуту этот экран погас, и уже ничто не отвлекало внимания присутствующих от последних двух игроков, оставшихся в живых.

Почти все члены правления впились взглядами в нижние экраны — в лица Сони и Василия. И только председатель, Павел Игнатович Бардин, смотрел главным образом на центральный монитор, куда шел сигнал от видеокамеры, спрятанной в зазоре между одной из опор и брезентом шатра. Лиц героев на этом мониторе не различить — Соня и Василий сидели в четверть оборота к камере, — зато фигуры были видны целиком. Поэтому именно председатель первым понял, что происходит, когда Соня и Василий потянулись друг к другу, чтобы поскорее справиться с застежками на ремешках футляров с видеокамерами. Остальные зрители, увидев лица игроков крупным планом, должно быть, решили, что герои собираются поцеловаться.

Павел Игнатович с потаенной улыбкой откинулся на спинку кресла. Ожидая, пока до его товарищей дойдет суть происходящего, он занялся устным счетом, прикидывая сумму своего выигрыша. По самым скромным оценкам выходило, что она составит около двух миллионов евро, ибо основная ставка (сто тысяч) была сделана Бардиным на «аварийное» завершение игры. С учетом потерь (двести пятьдесят тысяч на организацию игры и две пятидесятитысячные ставки на Иеремию и Марго) чистая прибыль превысит полтора миллиона. Недурственно…

— Сволочь! — густобровый брюнет с выраженной восточной внешностью в сердцах треснул ладонью по дубовому столу. — Убыть, к такой-то матэры!

— Рустам Мамедович, дорогой, мы, конечно, готовы сделать скидку на твой кавказский темперамент, но вообще-то в солидном обществе к проигрышу принято относиться спокойнее, — промурлыкал председатель баритоном сытого кота.

Пока господин Мусабеков переваривал эту реплику, прикидывая, достаточно ли она оскорбительна, чтобы схватиться за кинжал, или пока можно ограничиться убийственным взглядом, господин Левачев, тоже поставивший крупную сумму на Василия, укоризненно заметил:

— С другой стороны, в приличном обществе не принято так неприкрыто радоваться выигрышу, Павел Игнатович. Рустам Мамедович потерял в общей сложности около миллиона.

— Позвольте, почему сразу — потерял? — всполошился господин Пфайфер, в числе прочего поставивший двадцать пять тысяч на Соню. — Они еще могут одуматься и вернуться.

— Прошу прощения, Александр Янович, но я больше не намерен идти на уступки, — твердо произнес председатель. — Мы только час назад договорились, что признание Жанны — последнее нарушение правил, которое мы допускаем. Сколько можно? Сначала двое игроков снимают камеры на ночь, потом киллер убивает при свидетелях, потом другой киллер объявляет о своем киллерстве… Интересно, осталось ли хоть одно правило, которое они соблюдали от начала до конца? Еще бы мне не радоваться выигрышу, Николай Михайлович, — ответил он на упрек Левачева. — По совести, он должен был достаться мне позавчера. И после этого я еще дважды мирился с вашим решением продолжать игру, несмотря на махровые нарушения правил. Все, довольно. Час назад вы все проголосовали, что это — последний раз. Игра окончена, господа. Пора подводить итоги. Что у нас с финансами, Евгений Константинович?

Казначей клуба, Евгений Константинович Белецкий, в котором Соня и Василий без труда узнали бы господина в плащ-палатке, встал, достал из кармана КПК, потыкал карандашиком в кнопки и начал отчет:

— Как вы помните, на организацию игры было выделено семь миллионов евро: по двести пятьдесят тысяч с членов правления и по пятьдесят тысяч с рядовых членов клуба. На сегодняшний день мы продали зрителям со стороны тысячу шестьсот семьдесят два билета, по тысяче евро каждый. Могли продать и вдвое больше, но в целях безопасности распределяли строго по рекомендациям членов клуба. За вычетом суммы на аренду зрительных залов, доход клуба по этой статье составил чуть больше миллиона четырехсот тысяч евро. Теперь букмекерская статья доходов. В настоящий момент ставок сделано на общую сумму тринадцать миллионов триста сорок тысяч. Как вы знаете, половина этой суммы пойдет на выплату выигрышей, а другая половина — в фонд клуба. По этой статье клубу пока причитается шесть миллионов шестьсот семьдесят тысяч. Но это не окончательная сумма. Поскольку мы разрешили делать ставки вплоть до начала последней серии, которую сейчас готовят наши монтажники, думаю, можно рассчитывать еще по крайней мере на миллион, даже больше, учитывая, что в последние минуты сумма ставок всегда возрастает. И еще один миллион поступит из сэкономленного призового фонда. В итоге получается около десяти миллионов. Аренду острова мы оплатили до конца года, причалы и стоянки на острове уже оборудованы, следующие команды игроков сформированы. Это означает, что проведение очередной игры обойдется нам миллиона в три. Следовательно, шесть, а то и все семь миллионов, взысканные на организацию первой игры, членам клуба можно будет возместить. Если вторая и последующие игры с точки зрения финансов пройдут столь же успешно, мы начнем получать прибыль. У меня все, господа. Спасибо за внимание.

— Ну вот, Рустам Мамедович, все оказалось не так уж и страшно. Четверть своего миллиона ты, считай, уже вернул, остальное возместишь до конца года, если, конечно, не будешь ставить с прежней горячностью. Теперь предлагаю обсудить меры, которые склонили бы будущих игроков к строгому соблюдению правил. И, может быть, внести поправки в сами правила. Кто за мое предложение…

— Одну минуту, господин председатель! — господин Квяткевич, самый младший из членов правления, вскочил с кресла. — Мне кажется, прежде чем приступать к обсуждению следующей игры, было бы неплохо решить судьбу этих игроков. Нельзя проводить новую игру, пока эти двое торчат на острове. Значит, нужно либо объявить им амнистию и вывезти их оттуда, либо отправить на остров карательную экспедицию.