Зухра Сидикова - Стеклянный ангел Страница 26

— Нет, нет, не надо! — сказал Миша, а сам подумал: если она позвонит бабусе, то, конечно, все поймет про него. Поймет, какой он бессовестный и наглый врун. Ну что же делать? Профессия у него такая — врать людям, глядя им в глаза. В их чистые, прозрачные, голубые глаза.

— Вот, — протянул он листочек, который успел вырвать из блокнота, пока они пили чай, и чиркнуть на нем своим (курица лапой!) почерком несколько циферок, — мой телефон. Может, позвоните мне как-нибудь? Когда захотите чаю попить.

Она пожала плечами:

— Не знаю. Наверное, это не очень удобно?

— Почему не удобно? — мягко спросил он, уже испытывая перед ней чувство вины за свой обман. — Очень даже удобно. Я ваш номер не буду брать, чтобы не быть навязчивым, но вы, если захотите, всегда можете мне позвонить.

Она еще раз пожала плечами, но листочек взяла. И ушла. Неслышными легкими шагами. Назад, в свои медвяные травы.

А Миша пошел в другую сторону. К выходу. В осенний холод, в эту чертовую, надоедливую, промозглую слякоть.

Глава третья

У двери школы его встретил молодцеватый дедуля в форме охранника.

Стал выспрашивать, к кому да зачем, потребовал документы.

«А где я возьму тебе эти документы? — подумал Миша. — Паспорт как назло остался в старой куртке, липовым удостоверением, открывающим все двери, еще не обзавелся. Скоро как в мультике, придется усы и хвост предъявлять, впрочем, и этого добра у меня тоже не водится».

— Не пущу, — решительно сказал дед, — без документов не велено.

И пришлось бы Мишане убираться восвояси, — ну не драться же с этим сушеным боровиком, — но тут к его счастью подоспела помощь.

Высокая грузная женщина, проходящая мимо, остановилась, привлеченная громким разговором. Миша, все еще не теряя надежды, уговаривал деда, уже явно собирающегося применить насилие по отношению к непрошенному гостю.

— Что у тебя там, Степаныч? — спросила женщина.

— Да вот прет без документов! — возмущенно поделился дед.

Женщина строго взглянула на Мишу и вдруг заулыбалась.

— Ой, а я вас узнала! Проходите, проходите, пожалуйста! Пропусти его, Степаныч, что же ты?!

Степаныч недовольно хмыкнул и слегка двинул Мишу в спину.

— Иди уже! В следующий раз чтоб с документами был!

Миша благодарно улыбнулся женщине:

— Мне бы директора, — ласково попросил он и с опаской оглянулся на бдительного дедулю. У того был такой вид, словно он сейчас даст Мише пинка под зад.

— Идемте, я вас провожу, — любезно сказала женщина и быстрым шагом направилась к лестнице. Миша двинулся за ней.

В приемной сидела молоденькая секретарша. Мишина спасительница что-то шепнула ей на ухо, та взглянула на Мишу и смущенно заулыбалась. Вскочила, придвинула стул.

— Садитесь, пожалуйста.

«Да уж, — подумал Миша. — Вот она — волшебная сила популярности. И хотя денег от нее никаких, но хоть какая-то польза…»

— Юлия Сергеевна здесь где-то, пойду поищу, — сказала спасительница и ушла, оставив Мишу наедине с окончательно засмущавшейся секретаршей. Миша видел, что она хочет заговорить с ним, но никак не решится. Телефонный звонок спас бедную девушку от обморока.

Она слушала кого-то в телефонной трубке и послушно кивала, иногда испуганно взглядывая на Мишу.

Потом положила трубку, откашлялась и торжественно сказала:

— Юлия Сергеевна просит вас подождать у нее в кабинете. Проходите, пожалуйста.

Миша вошел в небольшой кабинет. Секретарша тихонечко затворила за ним дверь.

Прошло минут пятнадцать. Миша заскучал, у него затекли ноги.

«Интересно, когда Санек старушку мою отремонтирует? — подумал он, — столько беготни, никаких ног не хватит…»

Подошел к окну, постоял, задумавшись, наблюдая как в школьном дворе мальчишка в голубой курточке играет с щенком.

Голос за спиной раздался так неожиданно, что он вздрогнул.

— Ну, здравствуй, Михаил Плетнев.

Он узнал этот голос. Низкий, с хрипотцой. Он узнал бы его из тысячи других голосов.

Он резко повернулся, так что в шее даже что-то щелкнуло и … застыл на месте. Просто окаменел. И глаза, небось, вытаращил как камбала без кислорода. И, наверное, впервые в жизни не поверил своим глазам, пусть даже и вытаращенным.

Юлия Сергеевна… Юлия Сергеевна? Юлия Сергеевна! Юлька… Юлька…

Е-мое-е-е… Юлька Григорьева!

— Юля, — сказал он сипло, во рту пересохло, — Юля, это ты?

— Я, как видишь, — сказала весело Юлька Григорьева. — Не узнал? Неужели так сильно изменилась?

— Нет, что ты, совсем не изменилась!

— Ну да, — хмыкнула она, — совсем не изменилась! Врешь ведь?

Действительно врет, ни за что бы не узнал ее, если бы встретил на улице.

Да и как узнать в этой женщине с высокой прической а-ля чиновница семидесятых, в синем костюме, похожем на эмансипе-униформу, с этой сногсшибательно безвкусной ниткой искусственного жемчуга поверх пышного белоснежного жабо ту глазастую тоненькую девчонку, с которой он до беспамятства целовался тем далеким летом? Сколько лет-то уже прошло — семь, восемь?

Она изменилась, очень изменилась… Повзрослела. Красивая, конечно, кто ж спорит? Но совсем, совсем другая… Только голос остался прежним. Когда-то он и выбрал ее за этот голос. Он бы и внимания не обратил на эту провинциалочку. Девчонка как девчонка, но вот голос… как только она тогда заговорила с ним, он почувствовал, что она — особенная. Она спросила что-то про экзамены, а у него моментально среагировало что-то внутри именно на этот тембр, такой своеобразный, непохожий на другие. Он предложил ей позаниматься вместе. Это были две незабываемые недели… Незабываемое, жаркое до одури, лето…

А потом она куда-то исчезла, растворилась в институтском коридоре, словно ее и не было никогда.

Он до сих пор помнит ощущение своей полной растерянности в тот момент, когда он стоял у списка поступивших и повернулся в ее сторону, чтобы крикнуть ей: «Вот он я, смотри!» — и даже палец еще держал на своей фамилии, а ее уже не было рядом. Вот только что стояла, касаясь его худым, немного острым плечом, и вдруг пропала. Он выбрался из толпы, окружившей стенд с вывешенными списками. Кинулся по коридору, отыскивая ее глазами. Потом к выходу во двор, по-летнему шумевший разросшейся листвой высоченных лип. Но напрасно — она исчезла.

Он вернулся назад, протиснулся ближе к стенду, изучил все списки, не нашел ее фамилии и понял: она не поступила и поэтому ушла.

Он кинулся в общежитие, рванул мимо кричавшей что-то вахтерши, взбежал по лестнице, распахнул дверь в комнату. Ее кровать была пуста. Свернутый рулоном матрас и серая подушка без наволочки ожидали какую-то другую счастливицу — поступившую.

Ни соседки по комнате, ни вахтерша, отругавшая его за беготню по лестницам, — «Ишь, умный какой выискался, кто позволил без разрешения?!» — не знали, куда исчезла абитуриентка Юлия Григорьева.

Он погоревал неделю. Потом уехал в совхоз на подработку. Вспоминал еще пару месяцев ее сухие потрескавшиеся губы, гибкое податливое тело, а потом завертелась студенческая жизнь, и короткая экзаменационная любовь как-то выветрилась из памяти. Как, оказалось, не окончательно. Иначе с чего это он так разволновался?

— А вот ты совсем не изменился, — Юля улыбается и, оглядывая его, обходит вокруг. — Все тот же Мишаня Плетнев. И все так же на барышень действуешь. Катя моя вон в полном ступоре, — кивнула она в сторону приемной и засмеялась.

«И смех у нее изменился», — с сожалением подумал Миша. В те дни она смеялась по-другому, негромко, чуть отворачивая лицо. Он это точно помнил. А сейчас смеется уверено и твердо, по-директорски.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — говорит Миша, и разводит руками, словно и ее приглашает удивиться вместе с ним. — Вот уж не ожидал.

— И я тебя не ожидала здесь увидеть, — в тон ему отвечает Юля. — Что же привело криминального журналиста в мою школу?

Ого, как это у нее прозвучало! Не хило! Моя школа! Получается же у некоторых: растаяла на пороге института в стареньких застиранных джинсах и возникла спустя несколько лет в образе руководителя учебного заведения. Уметь надо… Молодец, конечно, не то, что Миша. А ведь это она не поступила. Он-то поступил. И что в итоге? У нее — целая школа в подчинении, а он непонятно кто, непонятно что, непонятно где…

Все это конечно не вслух, вслух другое:

— Ну, я не только криминальный журналист. Я сотрудничаю с одним каналом, который сейчас запускает серию программ о передовых технологиях в школах. Вот мне и дали поручение прийти именно в эту школу и соорудить, так сказать, репортаж на злобу дня. Скажем так — предварительный репортаж. Пока только с фотографиями. Оператора с камерой потом привезу. Когда уже наметим примерный план съемок. А фоторепортаж, кстати, может быть, пойдет в журнал, с которым я так же сотрудничаю.