Джастин Скотт - Месть Страница 28

— Стоп, — предупредил он рулевого.

Сто десять, сто девять.

— Стойте. Вы прошли мимо отметки.

— Да, сэр.

Но стрелка по-прежнему поворачивалась. Сто восемь, сто семь.

— Поверните обратно, — приказал лоцман, чувствуя растущую тревогу. — Держите курс сто десять. — Эта посудина что, никогда не остановится?

— Готово, сэр.

Стрелка компаса заскользила к отметке сто десять.

— Курс сто десять, сэр.

— Так держать.

Лоцман шагнул ближе к рулевому.

— Теперь надо взять направление сто пятьдесят четыре. Вы можете это сделать? — спросил он, зная, что третий офицер внимательно слушает его.

Рулевой взглянул на указатель скорости, по-прежнему дрожащий около четырех узлов.

— Не знаю, сэр.

— Вы не хотите прибавить тяги с правого борта?

— Точно, сэр.

Лоцман направился в крыло мостика, чтобы найти Огилви. Пока капитан не освободит его, он полностью отвечает за управление судном в водах Саутгемптона и острова Уайт. Но он хотел, чтобы Огилви помог ему определить, как поведет себя огромный корабль.

Ветер шевелил седые пряди волос, свисавшие из-под фуражки капитана.

— В чем дело, лоцман? — спросил Огилви, глядя на воду перед носом корабля.

— Мы должны выполнить сорокапятиградусный поворот, чтобы войти в Нэб. Я предлагаю дать обратную тягу на правый винт.

— В самом деле? — вкрадчиво спросил Огилви, повернулся и пошел в рубку.

Третий офицер поспешил ему навстречу.

— Какая у вас скорость? — спросил Огилви у лоцмана.

— Четыре узла.

— Четыре с половиной, — поправил третий офицер. — Она только что начала повышаться.

— Так что, лоцман, четыре узла или четыре с половиной?

Огилви расположился у окна, справа от рулевого. Лоцман шагнул назад и взглянул на указатель скорости, затем подошел к Огилви.

— Четыре с половиной узла, капитан.

Огилви сложил руки за спиной, глядя в окно.

Лоцман оставил его и стал следить за указателем скорости. Стрелка колебалась между четырьмя с половиной и пятью узлами. Указатель угла поворота показывал, что корабль точно держится заданного курса.

Тогда лоцман направился в левое крыло. Над головой насмешливо шипели огромные трубы. Несколько минут лоцман смотрел на перемигивающиеся оранжевые огни. Когда корабль прошел между бакенами у входа в канал, он вернулся к штурвалу.

Указатель скорости по-прежнему показывал только пять узлов. Второй лоцман поднял глаза от радара.

— Пять узлов.

До поворота оставалась половина морской мили. Лоцман не решался повторить просьбу об обратном ходе правого винта. Огилви с невозмутимым видом стоял у окна, глядя вперед. Лоцман несколько минут следил за указателем скорости. Все еще пять узлов. Маловато, чтобы выполнить поворот наверняка. Он приблизился к капитану.

— Входим в Нэб, сэр.

— Продолжайте.

Второй лоцман вышел в крыло и поспешно вернулся через несколько секунд.

— Справа по курсу первый бакен.

— Поворот на десять градусов направо, — приказал лоцман.

Третий офицер повторил его приказ.

— Есть десять градусов направо, — откликнулся рулевой.

— Сэр, — обратился лоцман к Огилви, подходя к капитану, — может быть, пустим правую машину на обратный ход?

— Нет никакой нужды, — ответил Огилви, глядя на оранжевые вспышки. — На шести узлах «Левиафан» повернет без труда.

Лоцман отступил назад и взглянул на указатель скорости. Стрелка дрожала на шести узлах. Капитан не мог этого видеть. Но чувствовал. Легенда оказалась правдой. Седрик Огилви был достоин своего корабля.

— Что-нибудь еще, лоцман?

— Нет, капитан. Спасибо.

— Третий, позаботьтесь о лоцмане.

Не произнеся больше ни слова, Огилви направился в левое крыло. Лоцман успел заметить только его белую фуражку и седые волосы в дальнем конце крыла.

Немного уязвленный, он отошел в правое крыло, определил направление, чтобы чем-нибудь заняться, и вернулся в рубку, где по телефону отдал рулевому приказ держать курс на башню Нэб.

Мостик на мгновение осветился желтым светом из штурманской рубки: это Джеймс Брюс исчез за черным занавесом. Лоцман понял, что он все это время находился на мостике и наблюдал. Через несколько секунд бесшумно ушел первый офицер. Была уже почти полночь. На мостике остались только оба лоцмана, третий офицер и рулевой. Прошло еще десять минут. Из штурманской рубки появился второй офицер и заговорил с третьим, готовясь сменить его на вахте.

— Где Старик? — расслышал лоцман его тихий вопрос.

— В левом крыле.

— Елки зеленые, сколько времени он собирается там торчать?

Напряжение покидало мостик, и третий офицер ответил с ухмылкой:

— По крайней мере до Шербура.

— Боже, помоги нам.

— Вызовите бот, — сказал лоцман. — Пусть причалит к правому борту.

Он в последний раз дал рулевому направление. Черный нос танкера повернулся к ослепительно белому морскому бую, закрыл его, и через несколько мгновений бакен появился по левому борту. Вдали, приближаясь, мерцали во тьме зеленые огни лоцманского бота.

— Третий, мы спустимся на бот с правого борта, — объявил лоцман, улыбнувшись в темноте.

— Есть, сэр.

Третий офицер сказал что-то в телефон и перебросил несколько тумблеров на панели палубного освещения. Яркий огонь выхватил из темноты половину палубы, освещая путь от рубки к трапу.

— Спускайтесь в бот, — сказал лоцман своему дублеру.

Через несколько минут второй лоцман появился на главной палубе — крошечная фигурка, шагающая по серым дорожкам — и присоединился к группе матросов, стоявших у трапа. Лоцман вышел в правое крыло и стал смотреть. К черному контуру «Левиафана» приблизились огни лоцманского бота.

Темноту пронзили лучи прожекторов, освещая бурные волны. Бот — узкое суденышко длиной в тридцать пять футов — прорвался сквозь пенные гребни и помчался вдоль борта танкера, приноравливаясь к его скорости. Ветер доносил до мостика рев двух его дизельных моторов. Двигатели сначала увеличили обороты, затем замедлили, когда бот подошел ближе, и перешли в глухое ворчание, когда он соприкоснулся с корпусом танкера и прижал свой нос к темно-красным пластинам. На палубе бота появился человек. Второй лоцман помахал ему рукой и перешагнул через проход в фальшборте «Левиафана». Лоцман вернулся в ходовую рубку.

— Спасибо, — сказал ему третий офицер.

— Спокойного плавания, — пожелал лоцман.

Он кивнул рулевому, тому, который был помоложе, и моряк ответил облегченной улыбкой. Затем лоцман прошел через штурманскую рубку, мимо пощелкивающих компьютеров, мимо второго офицера, изучавшего карту Ла-Манша, мимо кадета, убиравшего карту пролива Солент, к лифту, который спустил его на главную палубу. Там его ждал матрос.

На палубе было гораздо теплее и не так ветрено. Внезапно нос корабля осветился. Лоцман услышал над головой гудение, увидел в небе огни, и через несколько секунд из темноты вынырнул «Белл рейнджер». Несколько моряков нырнули под вращающиеся лопасти и привязали шасси вертолета к площадке.

Лоцман вспомнил о раненом человеке и приказ Огилви, чтобы вертолет не приземлялся без его разрешения. Очевидно, просьба на посадку пришла на мостик, когда он уже ушел оттуда, и он не слышал ответа капитана. Это напомнило лоцману, что его дело сделано и корабль отпускает его, чтобы остаться наедине с самим собой.

Паровая лебедка вытащила наверх клеть подъемника как раз в тот момент, когда лоцман подошел к нему. Он вступил на платформу и поглядел вниз. Лоцманский бот казался пятнышком на белой от пены воде. Трап встал на свое место. Лоцман огляделся по сторонам и отступил назад на деревянные ступеньки. Это был самый трудный момент — повернуться спиной к провалу. Он спустился на три ступеньки, так что всего одна отделяла его от нижнего конца трапа, вцепился в боковые канаты и крикнул:

— Готов!

Зашипел пар. Трап внезапно дернулся и заскользил вниз вдоль борта корабля, плавно двигаясь на маленьких роликах по стальным пластинам. Лоцман, крепко вцепившись в перила, поглядел вниз. На носу бота стоял матрос. Лоцман поднял глаза, увидев высоко над собой моряка, управляющего подъемным механизмом.

Был ли это удачный блеф? Может, Огилви просто повезло, что корабль обладал достаточной скоростью для маневра? Корабль едва не потерял управление. Лоцман вспомнил бездонные глаза Огилви. Он каждый день имел дело с капитанами. Ему приходилось видеть умных людей и дураков, их надменность и страх. Огилви прилагал все усилия, чтобы унизить его, и лоцман решил, что капитан «Левиафана» просто боялся. Иначе понять его поведение было невозможно.

Трап дернулся и остановился. Лоцман шагнул на нос бота, и матрос подал ему руку. Он пробрался мимо каюты, держась за поручни, и спустился на кормовую палубу. Взревели мощные дизели, и бот помчался прочь.

Лоцман оглянулся. «Левиафан» затмевал звезды, простираясь на горизонте как черное облако.