Уоррен Мерфи - У последней черты Страница 28

– Я понимаю ваши опасения. Позвольте их развеять. Я вовсе не хочу, чтобы Мастер Синанджу проводил нашу политику в западном полушарии. Я намерен использовать его так же, как вы, – заставить наш государственный строй работать вопреки его изъянам. В России растет преступность.

Пьянство, расхлябанность. Это самые страшные из российских болезней.

Вам, наверное, известно, что мы объявили им войну.

– Да, я об этом знаю.

– Тогда вы не можете не откликнуться на мою просьбу! Просьбу матушки-России. Мы тоже хотим попользоваться КЮРЕ.

Мозг президента лихорадочно заработал. Жаль, что рядом нет советников.

Но если бы они были здесь, то сегодняшние рекомендации стали бы последними в их жизни. Нет, эту ношу придется нести в одиночку.

Наконец он сказал:

– Я не могу ни принять вашего предложения, ни отвергнуть его.

– Это не совсем так. Если хотите, мы можем заключить договор о том, что Россия не станет использовать Мастера Синанджу за пределами советского блока, ну, скажем, на протяжении двадцати пяти лет. Нет сомнений, что нынешний Мастер Синанджу так долго не проживет.

– И кто станет заключать такой договор? Вы? Я? Мы больше никого не можем посвятить в подробности этого дела.

– Понимаю, – сказал Генеральный секретарь. – Тогда поверим друг другу на слово.

– У меня нет другого выхода, – вымученно согласился президент. – Я немедленно отдам распоряжение о роспуске КЮРЕ. Дайте мне один день для выработки всех деталей. Дальше дело за вами.

Генеральный секретарь тепло пожал президенту руку и улыбнулся.

– А наш представитель свяжется с Мастером Синанджу относительно его новой работы. Как у вас говорят, с вами приятно иметь дело.

Президент что-то тихонько буркнул, и советский лидер взял на заметку справиться у преподавателя английского, что может означать выражение «Up yours»[1].

В это время в местечке Рай доктор Харолд У. Смит занимался своими обычными делами. В зеркальное окно пробивался солнечный свет. Стояли необычные для поздней осени теплые деньки, и на водной глади пролива Лонг-Айленд пестрели яхты.

Секретарша Смита Эйлин Микулка, дородная дама средних лет в очках, только что закончила работу над сметой санатория «Фолкрофт» на следующий квартал.

– Отлично поработали, миссис Микулка, – сказал Смит.

– Да, доктор Смит, – бодро ответила та. Уже стоя в дверях, она обернулась и добавила:

– Да, я утром звонила электрикам.

– Угу, – рассеянно отозвался Смит, уже погруженный в финансовые документы.

– Завтра они приедут проверить резервный генератор.

– Отлично. Благодарю вас.

– Не за что, доктор Смит, – сказала миссис Микулка и вышла в приемную.

Интересно, слышал ли он что-либо из того, что я сказала? – подумала она. Редкая способность уходить в столбцы цифр с головой. Ну да ладно, утром напомню ему еще раз, решила она.

День был совершенно обычный. Что, с точки зрения Харолда У. Смита, означало из ряда вон выходящий день. Утром, просматривая свежую информацию по КЮРЕ, он обнаружил только обновленные данные об уже известных событиях. Никаких новых действий со стороны организации не предполагалось. И сегодняшний день доктор Смит провел, действительно занимаясь делами санатория, которые обычно он препоручал секретарше.

Поэтому он никак не ожидал, что именно сегодня позвонит сам президент Соединенных Штатов. И уж тем более – по такому поводу.

Смит не сразу снял трубку. Он выдержал паузу не в припадке собственной значимости, а лишь затем, чтобы подчеркнуть истинный характер неписаного устава КЮРЕ. Тот президент, который основал эту организацию, отдавал себе отчет в опасности раздувания ее широчайших полномочий. Не со стороны Смита, нет – его патриотические чувства и, что еще важнее, отсутствие достаточного воображения для захвата власти никогда не вызывали сомнений, – а со стороны какого-нибудь будущего президента. Вот почему доктор Харолд У. Смит работал совершенно автономно. Президент не имел права своим приказом запустить КЮРЕ в действие. Его роль сводилась к трем функциям: получение информации о происходящих событиях, внесение предложений о заданиях особой важности и, наконец, – здесь система сдержек и противовесов оборачивалась своей противоположностью – он мог дать приказ о роспуске КЮРЕ.

На пятом звонке доктор Смит поднял трубку. Он был уверен, что президент звонит, чтобы реализовать первую или вторую свою функцию.

– Слушаю, господин президент, – суховато сказал он. Смит избегал теплоты в отношениях с любым из президентов, под чьим началом ему приходилось служить. По той же причине он никогда не ходил голосовать.

– Мне очень жаль, доктор Смит, но я вынужден это сделать, – произнес знакомый голос, хотя обычные говорливые нотки звучали сегодня несколько глуше.

– Да, господин президент?

– Я звоню, чтобы довести до вашего сведения распоряжение о роспуске организации. Оно подлежит немедленному исполнению.

– Господин президент, – ответил Смит, не умея скрыть своего удивления, – я понимаю, что Америка сейчас как никогда близка к тому состоянию, в котором нужда в нашей организации отпадет, но не кажется ли вам, что это несколько преждевременно?

– У меня нет другого выхода.

– Не понял.

– Мы оказались скомпрометированы. О нас стало известно Советам.

– Могу вас заверить, что с нашей стороны утечки информации не было, – твердо заявил Смит. Это было так на него похоже – в первую очередь подумать о своей репутации, а потом уже о других последствиях президентского приказа.

– Я знаю. Я только что провел встречу с Генеральным секретарем ЦК КПСС. Этот мерзавец преподнес мне видеокассету с записью ваших людей.

Они позировали перед камерой.

– Римо и Чиун? Но они находятся в Синанджу.

– Если верить расшифровке записи, – а проверить ее достоверность я не могу по понятным причинам, – Римо переметнулся.

– К русским? Невероятно!

– Нет, не к русским. К корейцам. Он согласился работать на селение своего наставника. Это все есть на кассете.

– Понимаю, – сказал Смит, хотя на самом деле ничего не понимал.

Ведь Римо американец! Неужели Чиуну удалось настолько глубоко вдолбить ему идеи Синанджу, что тот перестал быть самим собой?

– Советы требуют их обоих. Такую цену они назначили за молчание.

– Мы не можем выполнить это требование.

– Мы не можем его не выполнить! При всей опасности, которую эти двое могут представлять, находясь в чужих руках, мы не можем публично признать, что наш общественный строй не работает. Ведь именно этим было вызвано появление вашей организации, не так ли?

– Римо ни за что не согласится работать на Советы. Он патриот. Отчасти именно поэтому он и был выбран для данной работы.

– Это уже проблема русских. Они намерены говорить с Чиуном лично. Римо они хотели бы видеть мертвецом. А КЮРЕ придется распустить.

– Есть кое-какие проблемы, – замялся Смит.

– Лучше бы их не было, – убежденно сказал президент. – Считайте, что это приказ.

– Мастер Синанджу нездоров. Вот почему он отправился в Синанджу. По мнению Римо, он умирает.

– Это тоже пусть заботит Советы. Может, мы еще и выкрутимся.

– Не все, господин президент, – уточнил Смит.

– А, да. Простите, Смит. Не я создал эту ситуацию.

– Я немедленно выезжаю в Синанджу и разрываю наш контракт с Чиуном.

– Я сообщу русским, что они могут высадиться в Синанджу завтра вечером. Остальное пусть решают сами.

– Прощайте, господин президент.

– Прощайте, Смит. Мне жаль, что это случится во время моего пребывания в Белом доме. Наш народ никогда не узнает вашего имени, но я до конца дней не забуду, как много вы сделали для Америки.

– Благодарю вас, господин президент, – сказал доктор Харолд У. Смит и в последний раз повесил трубку телефона, соединяющего его с Вашингтоном.

Он перевернул аппарат и монеткой отвернул пластинку на донышке, скрывавшую крошечный переключатель. Смит нажал кнопку, и телефон замолчал. Связи с Вашингтоном больше не было, и ни малейшего намека на то, что она когда-то существовала. Обычный телефон без диска.

Смит отпер шкаф, достал секретный чемоданчик и вышел в приемную.

– Я сегодня ухожу раньше обычного, миссис Микулка, – сказал он.

– Да, доктор Смит. Приятного отдыха.

Смит помедлил.

– Доктор Смит?

Смит прокашлялся.

– Пожалуйста, уберите в папку финансовые документы – они лежат у меня на столе, – быстро сказал он и поспешно шагнул в коридор.

Он не умел прощаться.

Смит ехал домой, а на сиденье рядом с ним лежал открытый секретный чемоданчик. В нем находился мини-компьютер, радиотелефон, а также модем, с помощью которого можно было выйти на вычислительный центр «Фолкрофта». С помощью компьютера Смит сейчас отдавал указания, которые позволят ему немедленно выехать в Синанджу. Интересно будет взглянуть на это местечко своими глазами.