Елена Костюкович - Цвингер Страница 29

К слову, кстати, о Наталии. Ее не слышно. Два часа прошло со Злыднева звонка. Все это время Виктор околачивается в закоулках памяти. Убежало с экрана «неопределяемый номер». Так нажмем на что-нибудь суперопределяемое. Суперопределенное.

Экранчик осветился. Магнетическими очами Наталии. Родинка слева у носа. О, нет сил терзаться, за что? «Наталия» — пропелось в ушах. «Наталия» — написалось на экране. Не успел заволноваться, подготовиться — уже непререкаемый у уха голосок.

Да, Наталия ответила, что помнит: у них в программе сегодня сходить вместе, конечно, Виктор, да, в ресторацию, как раз ей и по работе… а ближе к ночи Наталия не исключает, уже вне рабочей программы, в порядке добавочного дринка поднимется-таки к Виктору и все же посмотрит взятый в «Блокбастере» фильм «Завещание доктора Мабузе»…

— Репортаж… по работе… сами выбираем ресторан? А я думал, «Амур». Нельзя? Ах, в редакции наметили… что? Нет, не понял. Очерк о кухне другой провинции? Тоже ломбардской, но чтоб около Милана? А. Ну, жаль. Хотел в районе Навильи. Возле дома. В прошлые времена я, помню, хаживал в джазовый «Шиммье». Или в пышный «Иль Порто». По части рыбы он непобиваем. Может, о нем напишешь? «Иль Порто» — достопримечательность. Даже сам по себе контингент клиентов… Бывшие фабриканты и откупщики, максимальная серьезность, лодены и верблюжьи пелерины. Вытертые ковры. В бобрик дорожек до сих пор втерты, думаю, волоски из бакенбард Кавура!

— Нет-нет, Виктор, ресторан уже нашли и заказали наши из «Стампы». Вроде все складывается. Завтра ни до чего. Завтра день рождения Марко. Пригласили выводок детей на воскресное мероприятие в «Гигантский гном». А сегодня как раз вечер у меня свободен.

Выражение счастья от Виктора, что-то вроде мычания.

Но на том конце провода (Вика, какие, к черту, провода, двадцать первый век? Все привычки, клише…) дохнуло совсем уже не счастьем в трубку.

— Ой, нет, погоди, кажется, обстоятельство… Как бы не вышло, что придется и «Гном» отменять… Минуточку, я вижу тут…

А он будто видит ее саму. Голову на отсечение: Наталия сидит в редакции, параллельно под телефонный звонок что-нибудь пишет или куда-нибудь вглядывается. В верстку свежей полосы или в экран. Юлий Цезарь онлайновый.

— Э, тут пришли последние новости агентства АНСА. Официально зарегистрирован в Италии первый случай птичьего гриппа. Характерно… Вот… Пятнадцать минут назад звонила Люба, что Марко вырвало, как только она его забрала из бассейна. Нет-нет, если так, все меняется. Не надо гномов. Марко перебьется без торжеств. Мы подарки ему выдадим дома. Я, кстати, забыла коробку у тебя. Люба заходила? Замечательно. Что — при чем грипп? Мм… Грипп при том, что…

Наталия читает завтрашние полосы «Стампы» на внутреннем сервере. Может, конечно, переслать Виктору по мейлу. Но может и немедленно прочесть вслух:

— «„Середина октября — опасное время. Это время перелетов птичьих стай. Перелетные птицы, зараженные вирусом птичьего гриппа, совершая миграцию, могут перенести инфекцию из других европейских стран на север Италии и, в частности, в Милан, где на деревьях в парках обычно формируются огромные стаи птиц для последующих перелетов, — сказал корреспонденту „Ла Стампа“ глава лаборатории эпидемиологической кибернетики Института эпидемиологии и микробиологии университета Бергамо. — В центральной части Европы стоит солнечная погода, и птицы не будут торопиться с отправлением на зимовку“, — считает ученый. Если эпидемия нового вируса будет неуправляемой, то суммарно по Ломбардии заболеют 3,5 млн человек, а 1–1,5 млн — умрут».

— В центральной части Европы долго не простоит солнечная погода, — парирует Вика. — Они не учли, что с завтрашнего дня во Франкфурте буду я! Увидите, какой в ту же минуту с небес польется дождь…

…Черт, время уже к пяти часам, дел не сделано… И чего она бубнит про этот дурий грипп?

…Наталия, да, понимает, от чумы не спасешься. Если только по-боккаччиевски. Но у Марко явно на подходе… Нет, Наталия не в истерике ни в какой. Она не говорит, что птичий. Но грипп. Ясно, грипп. Температура. Не хотелось бы взаимоналожения вирусов, о котором пишут в газете. Поэтому отменим праздник, отменим встречу и обдумаем вообще вариант вылета вместе с Марко к Маркову отцу в Брюссель. Поскольку в этот сезон зловредные птичьи стаи, по определению, с юга на север не мигрируют. Туда только самолеты мигрируют с европарламентариями.

— Наталия, не будет у Марко птичьего гриппа. Ты припомни, пять лет назад все боялись опсихевшей коровы, не ели бифштексов. Ты же знаешь, как сочиняются заголовки на полную полосу! Ты же профессионал, Наталия!

— Профессионал, но в первую очередь я мать. Бьен, до скорого. Обмозгую и позвоню.

— Телефонируй. Но хорошо, Наталия, я согласен, три миллиона человек заболеют гриппом. И умрут. Но только не Марко. У Марко гриппа не будет. Я читал, птичий грипп безопасен для детей. Этот грипп бьет по взрослым. По сексуально притягательным особям. Рассмотри эту проблему sub specie aeternitatis, ладно, Нати? Мы как раз эти особи. Оба в ужасной угрожаемости. Будем живы? Приходи на фильм во время чумы. По рецепту Боккаччо. Я взял напрокат Мабузе. Не улетай в Брюссель. Не улетай к своему Джанни Пископо! Марко выздоровеет послезавтра. Приходи! Мне ты нужна, необходима, приходи. А про Франкфурт помнишь?

Наталия отвечала, что про Франкфурт, конечно, она помнит, но как лететь, если Марко температурит. Отложим до завтра. Посмотрим, в каком он проснется состоянии. Может, увидимся. Ну, не сегодня. Ну, или сегодня. Ладно-ладно, Наталия попробует забежать. Если получится. Не надо так сильно бомбить ее ослабленную психику.

Виктор, выклянчивая по телефону счастье, прошел квартиру насквозь, выбрел на внешний балкон. Внизу на столиках кафе алели бокалы с кампари. Видны были оливки в нарядных изломах льда. На эту сторону все пышно, горделиво. Витые колонки. Субботние бонвиваны раскинулись на барных креслах, лица под солнцем. А у него, у Виктора, унизительно выпрошенное счастье какое-то верткое, неудобное, и, как ртуть, соскальзывает с перекосившейся души.

Нет сил даже радоваться. Что неудивительно, учитывая, какой по телефону только что был получен из Болгарии мешок блох.

С кем посоветоваться, что прочесть? Когда ты знаешь, в какую сторону жать, силы берутся. Нажмешь — дожмешь. Наоборот, гамлетианство (точнее, богатое воображение) всегда подводило Вику. Хотя кое-кто даже обращается к Виктору за советами. Ну, студенты, понятно… К сорока семи пора бы Виктору завести тестостероновый баритон, величаво строить фразы, вальяжно умолкать. Этого пока нет. Тем не менее на встречах молодые собеседники выжидательно смотрят в глаза. Хотя, конечно, в большинстве случаев они уверены: советы — не более чем проформа, просить их следует из вежливости, а так, вообще, наглость второе счастье, а главный профессиональный инструмент — нахрап.

Подсказка могла прийти от Бэра. Вот это действительно стоило бы многого. Но Бэр в Гонконге, и там одиннадцать. А после десяти тридцати Бэр трубку не берет.

Напряжение не спадало. Знойный голос Злюки звенел в ушах. Отрешиться. Мирей цокочет клавишами и прихлопывает маусом, форматируя вкладыш к каталогу. Приставать к ней, отвлекать, рассказывать про деда? Немыслимо. Вике нужен побочный собеседник. Просто голос человека. Даже не совет.

Кстати, к Бэру, не подготовившись, ни в коем случае нельзя соваться. Не разберется, раздражится и пошлет эту хищную бабу на хрен. Нужно иметь письменный план, в случае чего Бэру запись сунуть. Если разговор прервется. Это во Франкфурте случается сплошь и рядом.

Мирей доцокивает до конца страницы на своих клавишах и провокационно уходит. На самом деле (не сказала куда, сердитая!) пошла, конечно, за Бэровыми шмотками. Чемодан не допакован же еще.

Вика тупо ткнулся в новостной сайт. Новости районного значения. Но совершенно не про то, как прилетные птицы сеют грипп.

Хотя птички эти и впрямь хичкок. Вчера обсели все деревья на площади перед начальной школой Наталииного Марко. Виктор стоял на крыльце, стараясь не попасть под гуано. Примащивался на чугунную перекладину под навесом, куда авось не догадят. Норовил поприжаться к Наталии. К ее плечу под кожаной курткой. Покуда дети еще не вышли. Скворцы на кронах гаркали не хуже болгар. Спрашивали у местных воробьев, почем фунт лиха. Закатное солнце за ними не просматривалось. Эти скворцы не оставляли живого места на ветках на всем бульваре.

Но не птицы, однако, были той новостью на экране, от которой Вика сел и охнул. Нет! Там было что-то насчет явки на праймериз левой партии сейчас в Италии. Ну конечно! А у Вики из головы совсем вылетело. Тем не менее от Викторова голоса зависела судьба облезлой, истрепанной итальянской демократии. Которая в очередной раз поднимает упрямую голову.