А. Квиннел - До белого каления Страница 29

– Я знаю, мамочка, распятие – совсем не то, что он мог бы ждать в качестве подарка на день рождения. Но медведь Кризи – странный человек. Он поймет.

Именно тогда Рика впервые увидела в Кризи угрозу Этторе. Причем угрозу двойную – с одной стороны, через Пинту, с другой – через нее самое. Потому что та ночь, которую она провела с Кризи, зажгла фитиль бомбы замедленного действия, способной взорвать всю ее устроенную и налаженную жизнь. Несколько дней после того, как она сделала ему свой экстравагантный подарок, Рика часто вспоминала, что она чувствовала, стоя в лучах занимавшейся зари и глядя в лицо этого большого спавшего мужчины. И дело было не только в ощущении глубокой физической радости, которую он дал ей. Она получала ее и раньше – и с Этторе, и с другими мужчинами.

С Кризи Рика испытала другое чувство: она вся в нем словно растворилась, утратила над собой контроль. Бывая с Этторе и с другими, она сама дарила и получала наслаждение, даже иногда отмеривала его теми порциями, которые считала нужными. Кризи в ту ночь она отдала нечто большее. С каждым днем воспоминания о том, что и как тогда случилось, становились все более навязчивыми и возбуждающими. Его тело, его руки, ласкавшие ее, полное подчинение его воле. Тот миг, когда она открыла глаза и увидела свисавший в кобуре со спинки кровати пистолет, чувствуя в себе твердую плоть Кризи. Вид пистолета и чувство, которое она испытала, как-то удивительно перемешались между собой, помутив на миг ее рассудок и начисто лишив воли. И потом, после этого, когда он так долго обнимал и ласкал ее на удивление чуткими руками, владел ее телом, а она лежала растерянная и удивленная, не понимая, как с ней могло такое случиться.

Все это и в Нью-Йорке не выходило у нее из головы, а когда они вернулись и Рика снова увидела Кризи, ей стало ясно, что угроза ее благополучию, которую он в себе нес, была более чем реальной. Когда в ту ночь Этторе обладал ею, в душе Рики был лишь мужчина, тот, что спал на верхнем этаже. Чувствительные, зрячие пальцы слепца, страшные шрамы на теле и иссиня-черная сталь рукоятки пистолета рядом с ее лицом.

Но об этом она даже думать боялась, не то что говорить. Речь могла идти только о Пинте. Раньше она никогда всерьез не задумывалась над чувствами девочки к Этторе, потому что рядом не было никого, с кем можно было его сравнить. Но увидев, как дочь ведет себя с Кризи, Рика поняла, какие глубокие чувства скрываются в ее маленькой девочке. Если в ближайшее время эти чувства не будут направлены на отца, потом станет уже поздно.

– Так что, милый, он должен уйти, причем как можно скорее.

– Ну что ж, – задумчиво сказал Этторе, – через неделю заканчивается его испытательный срок. Я не стану продлевать контракт – вот и весь разговор. Такая вероятность нами оговаривалась, когда я его нанимал.

Настойчивость жены удивила его.

– Нет, Этторе, не надо ждать. Завтра же скажи ему об этом. Конечно, заплатить надо за полный срок и премию приличную выдать – в том, что так неожиданно произошло, его вины нет.

– Ну, неделя погоды не сделает, – обоснованно заметил Этторе. – Кроме того, я не хочу, чтобы у него остался неприятный осадок.

Рика продолжала настаивать. Она даже предложила отправить Пинту на несколько дней в Рим и тем самым найти уважительный повод для расчета Кризи до истечения испытательного срока.

Однако на этот раз Этторе проявил твердость. Если девочке снова придется пропускать занятия в школе, это ей на пользу совсем не пойдет.

Спор был жарким. Этторе напомнил жене, что вся эта ситуация ее рук дело. В конце концов, наверное, в первый раз в жизни Рике пришлось уступить. Этторе скажет Кризи о своем решении в конце недели.

– Должно быть, это будет тяжелым ударом, – заметил Этторе.

Рика пожала плечами.

– Она еще маленькая, успеет оправиться.

Ответ мужа ее несколько озадачил.

– Я думал не о Пинте, – сказал Этторе.

Ни о чем не подозревая, Кризи вез Пинту на урок музыки. Они говорили о следующем воскресенье. Кризи снова собирался на обед к Элио, а Пинта хотела пойти вместе с ним.

– Родители сейчас дома. Тебе нужно остаться с ними.

– Но мне снова хочется встретиться с Элио, Феличией и их детьми.

Он попытался ее отговорить. Будет еще много возможностей к ним поехать. Родители ведь теперь часто уезжают из дома.

Дом преподавателя музыки оказалось не так-то просто найти, поэтому девочка развернула карту и помогла ему выехать на проспект Буэнос-Айреса. За полосками газонов на обочинах высились многоквартирные жилые дома. Кризи остановил машину около тротуара и прошел с девочкой по траве к подъезду. Рядом с дверью находилось переговорное устройство. Позвонив, Кризи сказал, что привез Пинту, и дверь распахнулась.

– Я не долго, Кризи, не больше часа.

– Играй там похуже.

Она ему улыбнулась.

– Постараюсь.

Он вернулся в машину и стал читать газету. Из открытого окна верхнего этажа доносились слабые звуки рояля.

Через час он увидел, как входная дверь отворилась. Девочка приветливо помахала ему рукой и направилась к машине. Она была еще примерно в сорока метрах от Кризи, когда из-за угла вынырнул черный автомобиль и, въехав на обочину, оказался на газоне. Кризи увидел, что в нем сидят четверо мужчин, и тут же понял, что происходит. Быстро выскочив из машины, он выхватил пистолет. Пинта в удивлении остановилась.

– Беги, Пинта, беги! – закричал Кризи.

Автомобиль резко затормозил, перекрывая девочке путь. Задние дверцы его распахнулись, и на газон выскочили двое мужчин. Но Пинта отреагировала мгновенно – она нырнула под протянутую руку одного из них, обежала сзади черный лимузин и со всех ног бросилась бежать к своему телохранителю. Двое похитителей, вынув пистолеты, погнались за девочкой. Кризи навел пистолет, но стрелять не мог: Пинта была как раз между ними. Один из преследователей догнал Пинту, схватил ее и поволок в машину. Второй обернулся и выстрелил в Кризи, но пуля прошла выше. Кризи всадил две пули ему в грудь.

Тот, который схватил Пинту, пытался втиснуть ее на заднее сиденье, но девочка отбивалась изо всех сил, кричала и пиналась ногами. К тому времени, когда ему удалось справиться с ребенком, Кризи уже был рядом с черной машиной. Бандит повернулся и стал наводить на него свой пистолет. Кризи выстрелил ему в голову, целясь как можно выше, чтобы пуля не отрикошетила в машину. Пуля попала чуть ниже носа, выбила мозги и отбросила тело назад, прямо на распахнутую дверцу, которая под весом тела захлопнулась. Потом с переднего сиденья раздались три выстрела, и Кризи упал на землю. Колеса, провернувшись на траве, быстро уносили черный автомобиль прочь. Когда он съехал с газона на широкую ленту шоссе, Кризи услышал, как девочка выкрикнула его имя.

Он почти не мог двигаться – пули задели какой-то важный нервный узел. Было очень спокойно. Он лежал и ждал, что кто-нибудь ему поможет. Отгоняя боль, он думал только об одном: надо выжить. Он слышал, как Пинта прокричала его имя. Она не звала Кризи на помощь, увидев, что он упал, девочка кричала от боли.

Глава 9

Рядом с постелью сидела сиделка и читала книгу. После того количества наркотических и успокаивающих средств, которым его напичкали, Кризи никак не мог прийти в себя, все было, как в тумане. Над ним с двух сторон были укреплены капельницы с питательным раствором, ритмично стекавшим по прозрачным трубочкам – одна тянулась к его носу, другая уходила под повязку на правой руке.

Дверь в палату отворилась, и полицейский в форме обратился к сиделке.

– Посетитель пришел. Врач разрешил впустить только на одну минуту.

Гвидо пересек комнату, приблизился к постели.

– Кризи, ты меня слышишь?

Кивок был почти незаметен.

– Худшее уже позади. Теперь ты точно оклемаешься.

Снова чуть заметный кивок.

– Я останусь в Милане. Зайду к тебе попозже, когда ты сможешь говорить. – Гвидо повернулся к сиделке. – Вы будете с ним все время?

– Кто-нибудь будет с ним постоянно, – ответила женщина.

Гвидо поблагодарил ее и вышел из палаты.

Элио и Феличия ждали в коридоре.

– Он пришел в себя, но говорить сможет только через день-два. Пошли домой, завтра я сюда вернусь.

Врач сказал им, что, когда Кризи доставили в больницу, он был при смерти. Операцию ему сделали сразу же, быстро залатали его и заштопали. Как объяснил врач, операция эта была промежуточной. Если Кризи оправится от послеоперационного шока и восстановит силы, ему сделают еще одну, более серьезную операцию. Строить сейчас какие бы то ни было прогнозы нет смысла – доктор красноречиво пожал плечами. Они распрощались и ушли.

Два дня Кризи находился между жизнью и смертью, потом стал понемногу приходить в себя. У него, должно быть, железная воля, сказал врач Гвидо. Огромная воля к жизни.

На следующий день Кризи уже мог говорить.