Тим Уивер - Обгоняя смерть Страница 29

Я встал, перешел улицу, отпер замок дверцы пультом, сел за руль и быстро завел мотор. Поглядел в зеркало заднего вида, нажал на педаль акселератора и тронулся с места. Доехав до конца улицы, снова взглянул в зеркала. Человека не было видно — по крайней мере в ту минуту.

30

В трех милях к северу есть «Старбакс». Я припарковался в многоэтажном гараже в миле оттуда. Поскольку я ездил на одной из их машин, найти меня им было легче. Я заметил на ветровом стекле наклейку компании спутникового слежения. Если они умны — а они, несомненно, умны, — то позвонят туда и узнают местонахождение автомобиля.

Я выбрал диван в глубине кофейни, где было меньше света, и сел спиной к стене. Воспользовался их системой, чтобы войти в свой компьютер. В инбоксе была электронная почта от Кэрри. Предметным словом являлось «Фото». Ниже он написал: «На сервере его больше нет. Если нужна еще одна копия, дело плохо».

Я подключился к настольному компьютеру и открыл изображение. Фотография была сильно увеличена: лишь часть лица Алекса и окно позади. Пришлось уменьшить размер.

Лицо Алекса стало более четким. Я видел на его правой щеке шрам, полученный в детстве на футбольном поле, и смог как следует рассмотреть волосы. Они не были сбриты, как в тот раз, когда его заметила Мэри, но так коротко острижены, что кожа отражала падающий в окно свет. Кэрри был прав. Снимок сделан под странным углом. Похоже, Алекс лежал на кровати, а фотограф — возможно, Мызвик — на полу.

Я посмотрел на вид из окна.

За верандой, под бесконечным голубым небом, в уголке фотографии имелось еще одно маленькое голубое пятно. Другого оттенка. Я придвинулся ближе к экрану и увеличил изображение.

Море.

Комната выходила окнами на море.

Потом я заметил еще кое-что. Изменил размер снимка и увеличил оконное стекло с левой стороны. На стекле отражались перила веранды, за ними покрытый вереском склон холма и прибитая вывеска, буквы на которой шли в обратном порядке. Я перевернул фотографию, и надпись теперь ясно читалась.

«Лазарь».

Несколько дней назад я видел это имя на мобильнике Майкла.

Я взял вторую чашку кофе, позвонил Терри Дули, моему источнику в столичной полиции, и сказал, что угнали машину, которую накануне я взял напрокат в Бристоле.

— Молчишь месяцами, а потом сообщаешь, что у тебя угнали взятую напрокат машину? — Судя по звукам, Дули жевал. — Мне-то что?

— Я не могу спуститься к тебе в нору, чтобы дать объявление. Поэтому сделай за меня бумажную работу.

Дули засмеялся:

— Я похож на твою секретаршу?

— Только когда красишь губы.

Он промямлил что-то с набитым ртом. Потом заговорил:

— Дейви, раньше у нас с тобой существовало соглашение. Ты оказывал мне услуги, освещая кое-какие подробности, когда мне это требовалось, а я сообщал тебе информацию, нужную для журналистского расследования. А теперь? — Он замолчал, продолжая жевать. — Теперь у тебя нет ничего для меня интересного.

— Ты все еще передо мной в долгу.

— Ни черта я тебе не должен.

— Я сообщу тебе детали электронной почтой, заполни бланк и свяжись с прокатной компанией, а я продолжу делать вид, будто не знаю, где находится Карлтон-лейн.

Дули перестал жевать.

Года за четыре до того, как я ушел из газеты, Терри Дули и трое его детективов однажды вечером развлекались на Карлтон-лейн. В ее конце был скрытый за деревьями бордель. Один детектив слишком много выпил и ударил девицу по лицу, когда та сказала, что он слишком груб. Девица отомстила на другой день, сообщив в газету достаточно подробностей, чтобы сохранить свой доход и бордель, при этом поставив Дули с приятелями в весьма неприятное положение. К счастью для Дули — и его семейной жизни, — телефонный звонок принял я.

— Будешь напоминать об этом до конца моих дней? — спросил он.

— Только когда мне что-то потребуется. Ну, так сделаешь?

— Ладно, — вздохнул он.

— Молодчина, Дули.

— Присылай свои треклятые детали, Рейкер.

И положил трубку.

Я отправил ему электронной почтой всю информацию, необходимую для канцелярской работы, потом позвонил в прокатную компанию, сообщил о случившемся и попросил другой автомобиль. Там сказали, что мне придется доплатить за угнанную машину, но поскольку имеется страховка, сумма будет минимальной. Затем я сообщил в компанию «Водафон», что мой телефон остался в угнанной машине, и попросил направлять все входящие звонки на новый номер.

После этого я принялся за папки, которые прислал Кэрри.

Первой была папка Мызвика. Там подробно описывалось его прошлое до и после тюрьмы, вплоть до того дня, когда тело было обнаружено в водохранилище. Имелась черно-белая фотография, сделанная при последнем аресте. Подтверждалось, что труп Мызвика вытащили на берег полицейские-водолазы, когда на поверхности воды появилась часть его куртки. В другой стороне водохранилища нашли кредитную карточку и бумажник. Эксперты работали над обнаруженными кистями рук, но четкие отпечатки пальцев снять не удалось из-за долгого пребывания в воде.

Тут мне кое-что пришло в голову.

Я полез в портплед, достал папку Алекса и нашел заключение одонтолога. Зубы Алекса обнаружили в желудке и в горле. Хотя сильный огонь частично повредил их, челюсть была воссоздана довольно точно. Это позволило в конце концов произвести опознание. Затем, перед двумя исчезнувшими страницами, я нашел то, что искал: в черепе оставалось только два зуба, шатавшихся, меньше поврежденных огнем. На обоих имелись следы фиксирующего клея — для закрепления ортодонтических скоб — и едкого вещества, подготавливающего эмаль для пломбы. Поскольку в детстве Алексу проводили коррекцию зубов, в первый раз я прочел это бегло. Но теперь видел систему: Мызвика, как и Алекса, опознали по стоматологической карте и тоже на одном из зубов обнаружили фиксирующий клей.

Но не только на эмали.

В обеих папках и в заключениях патологоанатомов говорилось, что следы фиксирующего клея обнаружены и на корне зуба.

Ах черт!

Часть заключений одонтологов исчезла из обеих папок; но куда бы они ни делись, кто бы их ни уничтожил, это уже не важно. Потому что я теперь кое-что понял.

Снять отпечатки пальцев Мызвика не удалось — чем дольше тело находится в воде, тем менее точным становится результат; без лица тоже никто не мог его опознать. И поскольку тело Алекса являлось больше скелетом, чем плотью, сгоревшей в огне, температура которого достигала двух тысяч градусов, стоматологические карты оставались единственным средством опознания.

Только, как и у Мызвика, зубы Алекса ему не принадлежали.

И тело тоже.

Вторая папка была намного тоньше первой.

Лейтону Грину принадлежали два магазина электронной аппаратуры в Харроу и третий в Уэмбли. В вечер гибели у него была темно-синяя «исузу». Новая, купленная неделю назад в агентстве фирмы в Хэкни. Полиция наводила о ней справки, полагая, что убийство как-то связано с покупкой. Но, как и все прочее в деле, результатов это не дало.

В протоколе подробно описывался вечер, когда Грина сбил серебристый «мондео». Показания свидетелей были скудными. Несколько человек разглядели «мондео», но не того, кто сидел за рулем.

В конце папки имелись фотографии. На самой большой было запечатлено тело Грина, лежавшее под белой простыней, из-под которой выглядывала лишь подметка ботинка. Простыня была в пятнах крови. Вокруг тела — обозначенные мелом части «мондео». На других фотографиях было вот что: куски бампера и даже обломок капота. Должно быть, удар оказался сильным. Затем его лицо крупным планом, разбитое, окровавленное. Левое бедро, по которому пришелся удар, черное от крови.

Я собирался уже вернуть папки в портплед, но в самом конце, после описания стриптиз-клуба, обнаружил еще одно фото. На меня глядел Лейтон Алан Грин в черном костюме, с пробором в рыжих волосах и фамильярной улыбкой.

Тот самый человек, которого я видел на фотографии в подвале у Мэри.

Лейтон Алан Грин был тем, кого Алекс называл дядей Алом.

31

Джеральд чуть приоткрыл дверь, но, узнав меня, распахнул ее до отказа.

— Какого черта тебе нужно? — спросил он и оглянулся на гильотинные ножницы посреди комнаты, вокруг которых валялись куски картона и целлофана. Заготовки для документов лежали на пустых коробках из-под еды.

— Поговорить.

— Ты все сказал в прошлый раз.

— Я хочу купить у тебя кое-что.

Он глупо ухмыльнулся:

— Ты, должно быть, спятил.

Я полез в карман. Он отступил, словно я мог выхватить оружие. Вместо этого я достал бумажник и раскрыл его. Там было больше восьмисот фунтов.

Джеральд взглянул на деньги, потом снова на меня.