Ларс Кеплер - Гипнотизер Страница 3

— А если вы сочтете, что для пациента это не опасно? — спросил Йона.

Эрик понял: комиссар с самого начала решил для себя, что гипноз — кратчайший путь, идея с гипнозом не только что пришла ему в голову. Йона Линна просил его приехать в клинику лишь для того, чтобы попытаться уговорить его загипнотизировать пациента, а вовсе не как эксперта по шоковым состояниям и тяжелым травмам.

— Я обещал себе, что никогда больше не буду заниматься гипнозом, — произнес Эрик.

— Ладно, я понимаю, — сказал Йона. — Я слышал, что вы были лучшим. Но, черт возьми, я обязан уважать ваш выбор.

— Мне очень жаль.

Эрик посмотрел в окошко на пациента и повернулся к Даниэлле.

— Ему дали десмопрессин?

— Нет. Я решила погодить с этим.

— Почему?

— Риск тромбоэмболических осложнений.

— Я следил за обсуждением, но не думаю, что риск действительно есть. Я все время даю десмопрессин своему сыну, — возразил Эрик.

Йона тяжело поднялся со стула.

— Я был бы вам благодарен, если бы вы порекомендовали другого гипнотизера, — сказал он.

— Но ведь мы не знаем, придет ли пациент в сознание, — ответила Даниэлла.

— Но я рассчитываю, что…

— А чтобы его можно было погрузить в гипноз, он должен быть в сознании, — закончила она, усмехнувшись краем рта.

— Когда Эрик обратился к нему, он услышал, — заметил Йона.

— Не думаю, — пробормотала Даниэлла.

— Да нет, он меня услышал, — подтвердил Эрик.

— Мы должны спасти его сестру, — настаивал Йона.

— Я уезжаю домой, — тихо сказал Эрик. — Дайте пациенту десмопрессин и подумайте о барокамере.

Он вышел. Идя по коридору и потом спускаясь в лифте, снял халат. В холле было несколько человек. Двери открыты, небо чуть-чуть прояснилось. Выворачивая с парковки, Эрик потянулся за деревянной коробочкой, лежавшей в бардачке. Не отрывая взгляда от дороги, подцепил пальцем крышку с пестрым попугаем и дикарем, выудил три таблетки и торопливо проглотил их. Утром ему надо поспать пару часов, прежде чем разбудить Беньямина и сделать ему укол.

Глава 2

Комиссар Йона Линна заказал большой бутерброд с пармезаном, бресаолу и вяленые помидоры в «Иль Кафе» на Бергсгатан. Было раннее утро, и кафе только что открылось: девушка, принявшая у него заказ, еще не успела вынуть хлеб из пакетов.

Накануне поздно вечером комиссар осмотрел место преступления в Тумбе, съездил в Сольну навестить в Каролинской больнице выжившую жертву, ночью побеседовал с обоими врачами, Даниэллой Рикардс и Эриком Марией Барком. Потом отправился домой, в свою квартиру во Фредхелль, и три часа поспал.

Сейчас Йона ждал, когда ему принесут завтрак, и посматривал через запотевшее окно на ратушу. Он думал о «трубе» — подземном ходе между огромным зданием полиции и ратушей. Получил назад свою банковскую карту, взял со стеклянной тарелочки гигантскую ручку, расписался на квитанции и вышел из кафе.

С неба хлестал снег с дождем. Йона торопился вверх по улице с пакетом с теплым бутербродом в одной руке и с сумкой, в которой лежал молоточек для флорбола, в другой.

«Вечером встречаемся с розыскным отделом, быть беде. Накидают они нам, как обещали», — думал он.

Флорбольная команда криминальной полиции проиграла команде местной полиции, автоинспекторам, морской полиции, оперативной группе, патрульной группе и службе безопасности. Но зато у нее была уважительная причина утешиться в пивной.

«Единственные, кого мы обыграли, — это ребята из лаборатории», — подумал Йона.

Проходя вдоль здания полиции, мимо просторного входа, Йона понятия не имел, отправится ли он в этот вторник играть во флорбол или пойдет в пивную. На табличке зала суда кто-то изобразил свастику. Широкими шагами комиссар поднялся к следственной тюрьме Кроноберг и увидел, как за автомобилем беззвучно закрываются высокие ворота. Снежинки таяли на большом окне пропускного пункта. Йона миновал полицейский бассейн, срезал путь, пройдя по газону возле входа в огромное здание. Фасад напоминает темную медь, полированную, но под водой, подумалось комиссару. В стойке возле зала заседаний не было ни одного велосипеда, на обоих флагштоках развевались отсыревшие флаги. Йона почти бегом проскочил между двумя металлическими колоннами, под покрытым инеем стеклянным козырьком, оббил снег с ботинок и вошел в здание Главного полицейского управления.

В Швеции полиция находится в ведении министерства юстиции, но министерство не может решать вопрос о применении закона. Главное полицейское управление как раз и является главным административным органом. К нему относятся Государственная уголовная полиция, служба безопасности, Высшая полицейская школа и Государственная криминалистическая лаборатория.

Государственная уголовная полиция — единственная центральная оперативная полиция в Швеции, уполномоченная расследовать тяжкие преступления во всей стране и за ее пределами. В Государственной уголовной полиции Йона Линна служил комиссаром уже десять лет.

Йона прошел по коридору, возле доски объявлений снял шапку, пробежал глазами информацию от профсоюза, сообщения о йоге, о продаже дома-фургона и о том, что в тире изменилось расписание.

Пол, отмытый в пятницу, уже успел стать грязным. Дверь в кабинет Бенни Рубина была приоткрыта. Этот шестидесятилетний человек с седыми усами и морщинистой, облупившейся на солнце кожей несколько лет состоял в группе по расследованию убийства Пальме. Теперь он занимался службой связи и переходом на новую радиосистему «Ракель». Рубин сидел за компьютером, заложив за ухо сигарету, и ужасающе медленно печатал.

— У меня глаза на затылке, — неожиданно произнес он.

— Понятно, почему ты так долго печатаешь, — отшутился Йона.

Он заметил последнее приобретение Бенни — плакат с рекламой авиакомпании SAS: молодая, весьма экзотичного вида женщина в крошечном бикини потягивает через соломинку фруктовый напиток. Бенни так взбесил запрет на календари с изображением легкомысленных девиц, что некоторые думали, что он уволится. Вместо этого Бенни вот уже много лет тихо, но настойчиво выражал протест. Каждое первое число месяца он менял настенное украшение. Кто сказал, что запрещены реклама авиакомпаний, изображения ледовых принцесс с разведенными ногами, инструкторов йоги или реклама нижнего белья «Хеннес и Мауритц»? Йона помнил картинку с бегуньей на короткие дистанции Гейл Деверс в обтягивающих шортах, а также волнующую литографию художника Эгона Шиле: рыжеволосая женщина сидит, расставив ноги в пышных панталончиках.

Йона остановился поздороваться со своей помощницей и коллегой Аньей Ларссон. Анья, полуоткрыв рот, сидела за компьютером; ее круглое лицо было таким сосредоточенным, что комиссар решил не мешать ей. Он прошел в свой кабинет, повесил мокрый плащ на дверь, зажег на окне адвентовскую звезду и быстро просмотрел почту: официальное письмо насчет условий труда, предложение купить энергосберегающие лампочки, распоряжение из прокуратуры и персональное приглашение на рождественский ужин в Скансен.

Йона отправился в зал совещаний, сел на свое обычное место, развернул бутерброд и принялся за еду.

На большой белой доске, висевшей вдоль длинной стены, значилось: одежда, защитное снаряжение, оружие, слезоточивый газ, средства связи, транспорт, прочие вспомогательные технические средства, каналы, сигналы станций, двусторонняя связь, включение радиостанций только на прием, коды, проба связи.

Петтер Неслунд остановился в коридоре, довольно засмеялся и прислонился спиной к дверному косяку. Это был мускулистый лысоватый мужчина лет тридцати пяти, комиссар с особым служебным положением, что делало его непосредственным начальником Йоны. Вот уже несколько лет он флиртовал с Магдаленой Ронандер, не замечая ее раздраженного взгляда и упорных попыток придерживаться дружеского тона. Магдалена последние четыре года служила инспектором в розыскном отделе и намеревалась завершить свое юридическое образование до того, как ей исполнится тридцать.

Сейчас Петтер, понизив голос, выспрашивал у Магдалены, какое служебное оружие ей больше нравится и часто ли она меняет ствол из-за того, что стерлись бороздки. Магдалена не стала делать вид, будто не понимает его неуклюжих двусмысленностей, и объявила, что тщательно фиксирует все произведенные выстрелы.

— Но тебе нравятся штуки погрубее? — спросил Петтер.

— Нет, у меня «глок-17», — ответила Магдалена. — К нему подходят многие девятимиллиметровые боеприпасы.

— Ты разве не берешь чешские…

— Почему, беру… Хотя лучше m39В.

Оба вошли в зал совещаний, уселись на свои места и поздоровались с Йоной.

— У некоторых «глоков» газоотвод рядом с мушкой, — продолжала Магдалена. — Отдача минимальная, а скорость стрельбы увеличивается — будь здоров.