Чеви Стивенс - Родная кровь Страница 3

Долгие гудки.

Может, это даже и не она…

Долгие гудки.

Нужно просто положить трубку. Это не лучший способ, чтобы…

– Джулия Ларош.

Я открыла рот, но с губ не сорвалось ни слова.

– Алло?

– Здравствуйте, я звоню вам… Звоню вам, потому что…

Потому что я, дура эдакая, подумала, что если я скажу что-то действительно интересное, то вы тут же пожалеете, что отдали меня на удочерение, но сейчас я даже имени своего вспомнить не могу.

– Вы хотите продать или купить дом? – В голосе слышалось нетерпение.

– Нет, я… – Я набрала побольше воздуха. – Возможно, я ваша дочь.

– Это что, розыгрыш? Кто вы такая?

– Меня зовут Сара Галлагер. Я родилась в Виктории и меня отдали на удочерение. У вас рыжие волосы, как и у меня, и вы подходите по возрасту, и я подумала…

– Милая, я никак не могу быть вашей матерью. Я бесплодна.

Мои щеки горели от стыда.

– Боже, простите! Я просто подумала… я надеялась…

– Ничего страшного, – мягко ответила она. – Удачи в ваших поисках.

И я уже собиралась положить трубку, когда она сказала:

– Я знаю, что какая-то Джулия Ларош работает в университете. Мне иногда звонят ее студенты, ошибаясь номером.

– Спасибо.

Кровь все еще не отлила от лица, когда я отбросила телефонную трубку и побежала в мастерскую. Я почистила все кисточки, села и уставилась на стену, думая о том, что сказала женщина из агентства по продаже недвижимости.

Уже через пару минут я вернулась за компьютер. После недолгих поисков имя Джулия Ларош нашлось в списке профессоров университета Виктория. Она преподавала историю – может быть, это от нее я унаследовала любовь к антиквариату? Я покачала головой. И почему я так волнуюсь? Это же всего лишь имя. Вздохнув, я позвонила в университет, и мой звонок сразу перенаправили в кабинет Джулии.

Она взяла трубку.

На этот раз я заранее заготовила свою речь.

– Здравствуйте, меня зовут Сара Галлагер, я пытаюсь отыскать свою биологическую мать. Вы не отдавали своего ребенка на удочерение около тридцати трех лет назад?

Джулия охнула.

– Алло?

– Не звоните сюда больше.

Она положила трубку.

Я проплакала несколько часов. Потом у меня началась мигрень. Приступ был настолько сильным, что Лорен пришлось забрать к себе Элли и Олешку. К счастью, у Лорен двое сыновей возраста Элли, и моя малышка любит ходить к тете в гости.

Терпеть не могу расставаться с дочкой, пусть даже на один день, но в тот вечер я могла только лежать в темной комнате с холодным компрессом на лбу и ждать, пока боль пройдет.

Позвонил Эван, и я рассказала ему, что случилось. Из-за приступа я едва могла шевелить языком.

Только на следующий вечер все прекратило плыть у меня перед глазами, и Элли с Олешкой смогли вернуться домой. Опять позвонил Эван.

– Тебе уже лучше, малыш?

– Мигрень прошла. Я сама виновата, опять забыла принять таблетки. Что ж, теперь я снова в строю. Я хотела позвонить фотографу на этой неделе, и…

– Сара, тебе не нужно сразу же всем этим заниматься. Подожди, пока я приеду, и мы вместе позвоним фотографу.

– Все в порядке, я позабочусь об этом.

Я очень люблю Эвана, но за два проведенных вместе года поняла, что фраза «Мы займемся этим позже» приводит к тому, что в конце концов я бегаю как угорелая, пытаясь успеть все в последнюю минуту.

– Я думала о том, что случилось с моей биологической матерью.

– И?

– Я полагаю, стоит написать ей письмо. Адреса в Интернете нет, но я могла бы оставить его в университете.

Эван немного помолчал.

– Сара… Я не уверен, что это хорошая идея.

– Ладно, она знать меня не хочет, но я думаю, она может хотя бы показать мне свою медицинскую карточку и рассказать об истории болезней в семье. А как же Элли? Разве у нее нет права знать? Могут быть всякие наследственные заболевания, например гипертония, диабет… Или даже рак.

– Малыш, – Эван говорил спокойно, но в его голосе слышалась настойчивость. – Успокойся. Почему ты позволяешь ей так себя изводить?

– Я не такая, как ты, ясно? Я не могу просто позабыть об этом!

– Слушай, обижака ты моя, я же на твоей стороне.

Я закрыла глаза, пытаясь дышать ровно, и напомнила себе, что на самом деле я злюсь вовсе не на Эвана.

– Сара, делай то, что считаешь нужным. Ты же знаешь, я в любом случае поддержу тебя. Но я думаю, что тебе следует отказаться от идеи общения со своей биологической матерью.

Проехав полтора часа по автостраде, я чувствовала себя спокойной и сосредоточенной. Я была уверена в том, что поступаю правильно. Автострада всегда успокаивает меня: мимо проплывают маленькие старые городки, луга, поля, вдалеке виднеется океан, на побережье возвышаются горы. Неподалеку от Виктории раскинулся живописный лес, и я вспомнила, как папа привозил нас в парк Гольдстрим, чтобы показать нерест лосося. Лорен боялась чаек, поедавших рыбу, а мне не нравился сладковатый запах смерти, пропитывавший одежду и неумолимо забиравшийся в нос. Мне не нравилось, как папа объяснял все моим сестрам, не обращая внимания на мои вопросы. Не обращая внимания на меня.

Мы с Эваном как-то говорили о том, чтобы открыть филиал его базы неподалеку от Виктории. Элли нравятся тамошние музеи и уличные актеры на набережной, а я обожаю старые здания. Но пока что Нанаймо нас устраивает. Хотя это второй по величине город на острове, здесь все равно чувствуешь себя как в маленьком городке.

Можно гулять по набережной в бухте, делать покупки в старом центре города, подняться на гору и насладиться видом на заповедник – и все это в один день. А когда нам хочется съездить куда-нибудь, мы просто переправляемся паромом на материк или ездим в Викторию. Но если во время сегодняшней поездки все пойдет не так, то возвращаться домой мне будет не очень-то приятно.

Я планировала оставить письмо в приемной Джулии, но когда секретарша сказала, что профессор Ларош сейчас как раз читает лекцию в соседнем корпусе, мне захотелось узнать, как она выглядит. Она никогда не узнает, что я там была. А потом, после лекции, я оставлю письмо в приемной. Осторожно открыв дверь в аудиторию, я, старательно пряча лицо, пробралась к одному из задних сидений. Чувствуя себя безумцем, который преследует знаменитостей, я посмотрела на мать.

– Как вы видите, архитектурные стили в исламских странах…

Когда я в детстве представляла себе мою биологическую мать, мне всегда казалось, что она будет выглядеть в точности как я. Но если мои рыжие волосы кудрявыми локонами падали на плечи, то ее волосы были черными, и стригла она их коротко, под мальчика. Отсюда я не могла увидеть, какого цвета у нее глаза, но лицо было круглым, с тонкими чертами. У меня высокие скулы и в целом северная внешность. Ее черное облегающее платье подчеркивало мальчишескую фигурку и тонкие руки. Мое же телосложение скорее атлетическое. Ее рост едва доходил до метра шестидесяти, а во мне все метр восемьдесят. Джулия неторопливо показывала изображения на проекторе, почти не жестикулируя. Я же так размахиваю руками во время разговора, что часто что-нибудь разбиваю. Если бы не ее реакция на мой телефонный звонок, я решила бы, что ошиблась и это вовсе не моя биологическая мать.

Вполуха слушая лекцию, я представляла, каково бы мне было расти рядом с такой матерью. За обедом мы бы обсуждали картины, на стол всегда выставляли бы красивые тарелки, а иногда даже зажигали бы свечи в серебряных подсвечниках. В летние каникулы мы бы ездили за границу, чтобы погулять по музеям, пили бы капучино в Италии и вели долгие умные беседы. В выходные мы бы вместе ходили по книжным магазинам…

Меня охватило острое чувство вины. У меня есть мама! Я подумала о милой, доброй женщине, которая воспитала меня, которая делала мне капустные компрессы от головной боли, даже когда чувствовала себя плохо. О женщине, которая не знала, что я ищу свою биологическую мать.

Когда лекция закончилась, я спустилась вниз по лестнице, собираясь выйти в боковую дверь. Я прошла мимо Джулии, и она улыбнулась мне. Вид у нее был немного удивленный, словно она не могла понять, кто я такая. Но тут один из студентов подошел к ней с каким-то вопросом. Открыв дверь, я еще раз оглянулась. Ее глаза были карими.

Выйдя из корпуса, я сразу направилась к машине. Сердце билось в груди как бешеное. И тут я увидела, как Джулия выходит из университета. Она прошла к парковке и села в белый «ягуар». Я поехала за ее машиной.

«Остановись. Подумай, что ты делаешь. Уезжай отсюда».

Но, конечно же, я не уехала.

Мы ехали по Даллас-роуд, одному из самых дорогих районов Виктории, расположенному на побережье. Минут через десять Джулия свернула к большому дому в стиле поздней английской готики. Оттуда открывался потрясающий вид на океан. Остановившись, я развернула карту.